Борись за мою любовь (СИ) - Манич Мария

Глаза начинают слезиться, и я, закусив губу, отворачиваюсь. Чувствую, как одинокая влажная дорожка вытекает из уголка глаза.  

Морозов касается её большим пальцем и стирает. Наклоняется ближе, к самым губам: 

— Не плачь.  

Сейчас не буду.  

Потом.  

Это будет потом.  

Прошлого не изменить, можно лишь набрать в грудь больше воздуха, вытереть слёзы, поднять голову и двигаться дальше.  

Жить.  

Флёр похоти и возбуждения слетает с нас окончательно, и Морозов трезвым взглядом оценивает, где и как мы занимались нашим первым сексом. Крутит головой, рассматривает пустые стены и полное отсутствие мебели в моей бывшей детской. 

— Ты здесь спишь? — в недоумении спрашивает, показывая на надувной матрас-кровать и съехавшую простынь, на краю которой мы и устроились.  

Почему-то этот вопрос его не волновал, когда, сорока минутами ранее, он меня на эту самую кровать повалил и придавил сверху. 

— Ну да, на полу твердо. — Отмахиваюсь от него и прошу: — Не дашь попить? Там рядом с чайником одноразовые стаканы.

— Даша! — строго произносит он, и я удивленно поворачиваюсь к нему. 

Хмурит свои густые брови, буравя тяжелым взглядом моё лицо. 

— Что? В доме отца я не хочу больше быть. Мне там не рады, ты сам слышал. Я могла, конечно, поругаться, — с трудом подавила зевок и продолжила: — но не было желания. Всё-таки это дом Люды и её дочерей. Она беременна, по возрасту уже не девочка, если что случится на нервной почве, я буду крайняя. Здесь мой дом. Был когда-то.  Всё необходимое есть. Мне больше и не нужно. Ну что ты так на меня смотришь?  

— Мать Терезу строить необязательно, помощи просить не пробовала? 

— У кого? 

— У своего отца. Не думаю, что он согласен с тем, что его дочь ночует в квартире, в которой отключена вода.  И не было электричества, но раз есть чайник… 

— Электричество у меня есть! — возмущаюсь и пытаюсь спихнуть с себя твёрдое тело Морозова, которое будто тонну весит. 

— Не перебивай, — цедит он сквозь сжатые зубы и перехватывает мои руки, трамбуя их в матрас над моей головой. — Ты могла попросить помощи у меня. Не говоря уже о своей подруге.  

К Машке обращаться я не хотела, потому что жить с ней под одной крышей для меня сейчас то ещё испытание.  Мы вроде как помирились, но той близости, что была между нами раньше, больше нет. Время, деньги и личные трагедии раскидали нас по разным жизненным берегам.  

— У тебя вроде все кровати заняты. 

— Я потеснюсь.  

— Кирилл... это слишком, — произношу тихо. 

Совместное проживание с Морозовым не входит в мои планы. Никогда. 

— Ладно, но это тоже слишком. —  Он ещё раз обводит взглядом комнату. — Мы решим это. Я решу. 

26

Даша

Время несётся с огромной скоростью. Буквально полтора месяца назад мне казалось, что оно замерло в одной точке, или я попала в какую-то временную петлю — так медленно тянулись часы и минуты. Сейчас дни летят один за другим. Не успеваю проснуться и позавтракать любимыми бутербродами с слабосоленым лососем и нежным сыром, как наступает вечер. Вечер теперь всегда занят Морозовым.  

Первые дни я сопротивлялась его навязчивому вниманию, опеке, которая ни в какое сравнение не шла с тем, как пытались опекать меня родители. Положа руку на сердце, я им, конечно, благодарна, что не бросили меня в тяжёлый период и всей нашей большой семьёй помогали, как могли. Немного только переборщили с помощью, и всем стало неуютно.  

Знаю, что родители опять переругались, когда  до мамы дошло, что я съехала от отца и по какой причине. Я надеюсь, они найдут компромисс и перестанут ругаться спустя столько лет. Всем только удобнее стало от того, что я уехала. Люда вздохнула с облегчением и перестала нападать на отца и дочерей. Я иногда приезжаю к ним и забираю на день Алёнку или Юлю. Чаще Алёнку, потому что теперь живу в соседнем от Морозовых подъезде.  

Кирилл, как и обещал, решил мой жилищный вопрос. Помог снять квартиру на короткий срок, рядом с собой. Это произошло очень вовремя: на нашу с мамой квартиру нашлись покупатели, и сейчас мы находимся в состоянии сделки. Долгая бумажная волокита оформления купли-продажи началась. А это значит — моё пребывание дома подходит к концу.  

В груди неприятно тянет, когда я думаю об отъезде. Вроде всё, что было необходимо и хотелось здесь сделать, сделано. Стала лучше есть, лучше спать, больше проводить времени на свежем воздухе и даже общаться с людьми, а не сжимать в тоске и слезах телефон по ночам, словно он может снова позвонить. О Филиппе стараюсь не думать. Всё потом... в Германии. Или даже в самолете, там, где и началась наша история. А сейчас я даю себе возможность подышать и пожить. Взмахнуть подрезанными крыльями в попытке взлететь. Главное, не замечтаться и с провальным треском не упасть. Поэтому голову пытаюсь держать холодной, как и сердце.  

Честно признаться, иногда я забываюсь. Отдаюсь во власть отголосков прошлых чувств и забываюсь в умелых руках мужчины. Кирилла.  

Мы проводим много времени вместе. Иногда мне кажется, даже слишком, потому что расставание всё равно произойдет, и мне хочется, чтобы оно прошло безболезненно для нас обоих. Я надеюсь, он тоже это понимает. Но его взгляды, касания, слова — всё говорит о том, что он или пытается запудрить мне мозги, или, я даже думать об этом боюсь, влюблён. Кирилл Морозов не может быть в меня влюблён. Это полный абсурд и бред. Так не бывает. Вселенная не может посмеяться над нами обоими и подкинуть такую свинью.  

Мы не совпали. 

Опоздали. 

Любовь к Морозову имела место быть в моём прошлом, но я никак не вижу её в будущем или хотя бы в нашем настоящем. Он просто предложил мне помощь, вот такую, завязанную на чувствах, сексе и ни к чему не обязывающих свиданиях. И я рада, что этим человеком стал он, а не кто-то случайно подцепленный по пьяни в баре. Кирилла я знаю. Когда-то его любила. Мне с ним не страшно. Спокойно. Уютно. Весело.  

Рядом с ним легче дышится, полной грудью.  

— Что это? — спрашиваю вечером, открыв дверь. 

Мы не списывались целый день, потому что мой старый телефон находился у него. Он скидывал с него часть информации на новый, который мы выбрали вместе на днях в торговом центре. Мне захотелось обновить гаджет, но с условием, что все снимки, сообщения и приложения перекочуют полным составом в новый мобильный.  Отдала вчера вечером телефон Кириллу без каких-либо задних мыслей, просто доверила ему часть своей жизни, заключенную в этот плоский металлический корпус. Не в первый раз. Было ли это началом доверия? Возможно. Он и так знал уже достаточно. Больше, чем нужно ему самому. 

Зато у меня освободился целый день и я могла заниматься учебой. Я лежала на диване с ноутбуком, пристроенным на животе, и пила давно остывший чай, когда раздался звонок в домофон. На моём пороге Кирилл, в его руках букет кремовых роз. 

— Цветы, — отвечает Кирилл и, коротко поцеловав меня в губы, вручает букет и следом два телефона. — Тебе. Всё перенесено в целости и сохранности. Только зарядить нужно. 

Сердце делает кульбит и ухает вниз живота, на губы приклеивается дурацкая благодарная улыбка, такая, будто я никогда в жизни не получала цветов.  

— Зачем? Это я про цветы. 

Я пропускаю его внутрь, с опаской глядя на розы, словно они могут меня укусить. Они выглядят идеально свежими, ароматно благоухают, завернуты в обычную крафтовую бумагу. Сколько их штук, не знаю, но держать тяжело.  Телефоны аккуратно кладу на обувницу в прихожей.  

Мне не дарили подарки очень давно... с того самого момента... нет, я не буду сейчас об этом думать. Ныряю носом в нежные лепестки и втягиваю в себя тонкий аромат цветов.  

— Просто так. Захотел порадовать свою девушку.  

Вздрагиваю и опускаю букет вниз. У наших отношений не было официального статуса. По крайней мере, я так считала.  Всё это было удобно... нам обоим! Я не считала его “своим”, он не должен был привязываться ко мне по-настоящему.