Борись за мою любовь (СИ) - Манич Мария

Борись за мою любовь

Мария Манич

1

Ты скажешь мне: "Никогда", но никогда не поздно. 

Джарахов — Я в моменте.

— Пап, я приземлилась! — Прижимаю телефон к плечу и беру тяжелый чемодан с багажной ленты. — И багаж уже получила.

Ставлю его на колëсики перед собой и скептически оглядываю снизу вверх. Он огромный и практически неподъëмный. Пожалуй, я погорячилась, взяв столько вещей всего на два месяца.

— Очень хорошо, Даша. Ждём.

— Пап, Алёнка не слышит тебя? — понижаю голос до заговорщически тихого, как будто сестра может оказаться в шумном международном аэропорту вместо своего праздника.

Не хочется испортить ей сюрприз. Ведь ради неё я пролетела половину Европы и оказалась в родном городе, из которого уехала несколько лет назад…

Не каждый день тебе исполняется десять лет, поэтому мы с отцом и мачехой решили сделать Алёне такой подарок в виде меня, являющейся на её праздник сразу из аэропорта. Ещё утром сестра получила от меня видеопоздравление из Франкфурта и курьера с подарком под дверь. А сейчас, спустя каких-то восемь часов, я уже готова сделать последний рывок и оказаться на пороге загородного дома своего отца.

Он предлагал меня встретить. Очень настойчиво. Я отказалась. Возьму такси и буду смотреть в окно, изучать, как изменились родные места. Я выросла в городе N. Была здесь счастлива и не очень. Последний год жизни здесь дался мне тяжело. Но сейчас за моей спиной снова расправились крылья, которые когда-то мне подрезали.

Долго жившая в моей душе обида угасла. Обида на человека, причинившего мне столько боли, и на место, где это произошло.

Три года — это много или мало для того, чтобы забыть любовь всей своей жизни и начать жизнь с чистого листа?

— Нет, конечно. Я на кухне, а она в саду, с гостями, — устало говорит папа, и я представляю, как он смахивает капельки пота со лба. — У них там анимация, шарики, еда и всё остальное. Я там совершенно лишний человек!

— Прячешься? — Не могу сдержать улыбку.

Папа — большой тучный мужчина, бизнесмен и суровый руководитель десятка человек — сейчас оказался в буйстве розового цвета и единорогов. Толпа десятилеток разносит его дом, а он кажется весьма спокойным.

— Можно сказать и так. Перевожу дух. Тут пятнадцать девочек примерно одного возраста, и, судя по прибывающим гостям, это ещё не предел, — спокойно произносит отец, а потом говорит в сторону: — нет, в этом стакане не яблочный сок, Люда. Поставь на место и отойди.

Прощаюсь и, нажав отбой, выхожу на улицу. Там накрапывает мелкий весенний дождик, и я втягиваю воздух полной грудью. 

Я дома.

Мне было хорошо в Германии. Адаптации после переезда я почти не ощущала. Единственный дискомфорт доставляло слабое знание языка, но и его я со временем подтянула. Во Франкфурте, где по контракту работал мой отчим, остались мама и мой маленький полуторагодовалый брат Алекс. Мама была ужасно смущена, когда пришла ко мне с этой новостью, зажав тест на беременность в кулаке. А я была очень рада. Я уже выросла, и ей явно не хватало ещё одного маленького человечка, о котором можно было заботиться, которого можно было целовать в макушку.

— Скоро буду. Целую.

Сбрасываю звонок и загружаю приложение такси.

В Германии остались не только моя семья, друзья и знакомые, но и Фил. Это расставание дается мне труднее всего. В груди тянет тяжелым грузом, когда думаю о своем русском немце. Аэропорты и самолеты — это наше место, и сейчас мне его особенно не хватает.

Он  больше никогда не сможет полетать со мной, но остался ждать меня в нашей немецкой квартире. И я обязательно к нему вернусь.

— Привет, малышка. Как дела?

Филипп обожает аудиосообщения. Мурашки бегут по телу от его приятного баритона, и я на мгновение жмурюсь, представляя, что он рядом. Сидит со мной на заднем сиденье такси и травит свои шутки, обычно от смеха рядом с ним у меня начинают болеть ребра. Это ведь так легко представить, если забыть о расстоянии, времени и просто наслаждаться его голосом.

— На работе полный бардак. Хочу быстрее оказаться рядом с тобой.

Улыбаюсь.

Два месяца — самое долгое наше расставание с того самого момента, как почти три с половиной года назад мы оказались соседями в самолете.

Мой лучший попутчик. Мой лучший друг. Самый замечательный человек из всех, с кем я была знакома.

Иногда судьба что-то забирает у нас, а потом неожиданно щедро одаривает.

Фил — мой дар.

С Филиппом Ламсом мы познакомились в день моего отлета из России.

Три года назад моё сердце было разбито на миллионы мелких осколков. Моральная боль была настолько сильная, что начала перерастать в физическую, и мне казалось, я начинала сходить с ума. Вдали от дома, в другой стране, должно было стать легче, но не становилось. Было слишком много одиночества, особенно ночами. Тогда в мою голову лезли самые разные мысли, зачастую ничем хорошим они не заканчивались.

Мне очень помог со всем этим справиться мой новый знакомый. Его жизненная философия была мне близка, его шутки меня смешили, а то, что на внешность он был просто красавчик — так, маленький приятный бонус.

“Привет, Фил. У меня всё в порядке. Уже в такси. Здесь капает дождь и пахнет маем. Скучаю. ”

Наши переписки выглядят странно. Его аудиосообщения и мои эсэмэски. Я не люблю свой голос в записи, поэтому по старинке пишу ему сообщения, стуча пальцами по экрану телефона. Отправлено. Не доставлено.

Убираю телефон в карман толстовки. Рукавом протираю запотевшее стекло и смотрю на улицу.

— Пятница. Пробки, — бормочет дяденька-таксист.

— Если свернуть направо, то можно объехать по короткой дороге, — говорю я, а потом быстро исправляюсь: — раньше можно было.

— Кхм, — кряхтит водитель, устраиваясь на сиденье поудобнее и бросает на меня взгляд через плечо, — давно в городе не были? Там сейчас торговый центр построили вместо дороги, проезда больше нет.

— Давно, — соглашаюсь я и возвращаюсь взглядом к окну.

Возможность приехать всегда была. Но больше сюда не тянуло. Жизнь в Германии закрутилась, завертелась, взяла в оборот. Прошлое поблекло, а настоящее заиграло красками новых возможностей.

Машина трогается слишком резко, отчего я валюсь на дверь и больно ударяюсь лбом об стекло.

— Ай, — шиплю я и в панике хватаюсь за дверную ручку.

Мне казалось, я перестала бояться машин и дорог. Уже точно не впадаю в истерику при виде автомобилей. Паника ещё присуствует, но, в основном, когда за рулем едет кто-то из близких. Иногда могу даже сесть на переднее сиденье. Всегда пристегиваюсь и никогда не позволяю себе заснуть в машине. Я чувствую себя не очень комфортно, потому что машины похожи на консервные банки на колесах, которые в любой момент можно смять.

— Ямы, — невозмутимо отвечает таксист, надавливая на педаль газа.

Мы наконец-то минуем светофор, который нас тормозил.

Дом отца находится в черте города. В закрытом коттеджном поселке не для среднего класса. У них здесь огромная охраняемая территория и закрытый въезд, на котором долго проверяют номер машины и к кому мы приехали.

Родители развелись, когда мне было десять лет. С тех пор у отца другая семья. Молодая жена и две дочери. Мы почти не общались, когда я жила с ними в одном городе, но стоило уехать, и семейные связи наладились. Может быть, и верно утверждение, что родственников нужно любить на расстоянии?

У ворот машину встречает отец.

— Даша! Выросла-то как!

Я смеюсь, потому что последние лет шесть мой рост не меняется.

Мы крепко обнимаемся, и он целует меня несколько раз в щёки. Помогает достать мой багаж и пакет с подарком для Алëнки.

— Приготовься, сейчас  заложит уши, — говорит папа и толкает входную дверь плечом.

Он не шутит. Визг стоит такой, что меня на секунду оглушает, а потом сносит с ног Алëнка.

От неожиданности плюхаюсь на пол и сестра вместе со мной. Визжит, целует и обнимает.