Елена Свиридова - Возвращение из ночи
— Ну, что ты там увидела? — спросил Герман, лениво потянувшись в кресле.
— Тебе угрожает опасность, — с тревогой в голосе произнесла Жанет.
— Какая еще опасность? — нарочито удивился Герман.
— Большая опасность...
— И от кого же? — усмехнулся Герман, не желая показывать даже своим видом, что может принять всерьез дурное предсказание.
— От червовой дамы! — Жанет схватила карту рукой, показала Герману. — Вот она! Она тебя погубит! Ей нельзя доверять!
— Это становится интересным... — Герман перестал усмехаться. — И как же она сумеет меня погубить?
— Она знает о тебе такое, чего не знает никто. Вокруг нее вертятся несколько королей. Если она им расскажет, тебе будет очень плохо!
— Она им ничего не расскажет, — сказал Герман спокойно. Все, что говорила сейчас Жанет, полностью подтверждало его опасения, хотя и звучало это в ее устах несколько иначе, чем его собственные рассуждения. И он спросил с напускным безразличием. — А кто, кстати, эти короли?
Жанет замолчала, вглядываясь в карты.
— Ну? — поторопил ее Герман.
— Один король пиковый, солидный, деловой...
— Уж не психиатр ли?
— Нет, это не он, скорее, юрист или адвокат... А другой... О боже! — Жанет всплеснула руками. — С пронзенным сердцем! А третий... Нет, третьего нет! — Уверенно произнесла Жанет, не желая выдавать Джека, который также присутствовал в ее раскладе.
— Интересно, и откуда же взялись эти короли? — все больше заинтересовывался Герман. — Ты уверена, что их именно двое?
— Возможно, они не появились еще, но очень скоро появятся! Почему ты так уверен, что она не расскажет им то, что знает о тебе?!
— Во-первых, она побоится, даже если сумеет что-нибудь вспомнить. А во-вторых, кто поверит безумной женщине, лишившейся памяти и рассудка?
— Не знаю, может быть и так... — произнесла Жанет с сомнением. — Но ты слишком рискуешь!
— Я всегда рискую! — снова засмеялся Герман, получив интересующую его информацию и внутренне приняв необходимое решение.
Жанет поглядела на него страстным, манящим взглядом и спросила, словно заглянув к нему в душу.
— Почему ты до сих пор не избавился от своей жены?
— Но разве я не избавился от нее, отправив ее в психушку? — с нарочитым удивлением ответил он вопросом на вопрос.
— Нет! — воскликнула Жанет.
— Она дорога мне, — произнес Герман с печалью в голосе.
— Твоя жизнь дороже! — Жанет подошла к нему, селя рядом на подлокотник кресла, обняла его.
Герман быстрым движением расстегнул молнию на ее платье, и, сжимая руками обнажившуюся пышную грудь, опрокинул ее на стоявший рядом диван.
Жанет вскрикнула то ли от восторга, то ли от боли, и зашептала словно заклинание.
— Я помогу тебе... Я научу тебя, что надо делать...
Белов быстро запарковал машину на стоянке перед входом в больницу, перекинул через плечо сумку, набитую всевозможными тестами и появился в кабинете Джека ровно в десять утра.
— Привет, — сказал Джек. — Спасибо, что не подвел.
— Ты же сказал, что это очень важно для твоей больницы, — ответил Белов.
— Это, действительно, очень важно, — сказал Джек с очень серьезным видом. — Идем. Но учти — случай особенный и ты должен быть готов ко всему.
— Она что — буйно помешанная? — спросил Белов. — Набросится на меня и начнет душить?
— Возможно, — мрачно произнес Джек.
— И как же я буду ее тестировать? Или она в смирительной рубашке?
— Ну, это было бы слишком не гуманно по отношению к такой очаровательной особе, — Джек с трудом сдерживал смех и отвернулся в сторону, чтобы скрыть выражение своего лица.
— Послушай, это что, розыгрыш какой-то? — спросил Белов, заметив в поведении друга что-то странное. — Скажи прямо, для чего ты меня вытащил?
— Сейчас все узнаешь, — ухмыльнулся Джек. — Я же сказал, тебя ждет сюрприз!
— Да что за тайны, ей богу! — рассердился Белов. — Не надо мне никакого сюрприза! Скажи в чем дело! Если ты решил поразвлечься, или развеселить меня таким дурацким образом, то я могу развернуться и уехать обратно!
— И тогда ты совершишь самую ужасную ошибку, о которой будешь жалеть всю оставшуюся жизнь! — Джек положил ему руку на плечо. — Идем, мой друг! Сумку можешь оставить здесь.
— Это как? — оторопел Белов. — Я вчера целый день потратил на эти дурацкие тесты! И что, зря? Зачем ты меня вызвал?!
— Мы вернемся за ними чуть позже, — Джек загадочно улыбнулся, подтолкнул Белова к двери и вывел в коридор. — Не пропадет твой скорбный труд...
Анна лежала в удобной мягкой постели, слушала приятную тихую музыку, и ей казалось, что ее окружают не больничные корпуса, а высокие пальмы, покрытые диковинными плодами, и где-то совсем рядом теплое море накатывает прозрачные волны на золотистый песчаный берег... После разговора с Джеком она совершенно успокоилась, она вверила свою судьбу друзьям Леонида, рассказав абсолютно все... Этот приятный, тактичный психиатр с проницательным взглядом и удивительным чувством юмора настолько расположил Анну к себе, что она готова была следовать всем его советам и указаниям, будто и вправду была настоящей его пациенткой. Как странно, она до больницы видела его всего один раз, а они уже стали близкими друзьями, словно были знакомы давным давно... Этот человек, безусловно, сумеет помочь ей, он такой умный и изобретательный, что обязательно найдет способ вытащить ее из той ужасной ситуации, в которой она оказалась! А самое главное, она через какое-то время сможет увидеть Белова, который тоже тосковал без нее весь последний месяц... От одной этой мысли у Анны защемило сердце...
Вдруг дверь распахнулась, и голос Джека произнес.
— Итак, Леонид, сейчас я представлю тебя нашей новой пациентке! Надеюсь, ты сумеешь найти с ней общий язык.
Шторы в палате были задернуты, в полумраке Белов не сразу разглядел, кто находится перед ним... Но вдруг на его лице появилось странное, испуганное выражение, словно он увидел призрак.
— Анна... Не может быть! — растерянно пробормотал Белов, сделал несколько шагов, медленно опустился на диван и замер в неподвижной позе.
— Ты ошибаешься, — засмеялся Джек, глядя на друга, — ее зовут Юля! Во всяком случае, пациентка именно так представилась мне.
Анна встала с постели и подошла к Белову. На ней был легкий махровый халатик, лицо ее светилось радостью и вообще выглядела она прекрасно. Белов протянул к ней руки, осторожно дотронулся до ее ладоней, прижал их к лицу, потом повернулся к Джеку.
— Господи, да что же это... Что ж ты со мной делаешь!
— Это — шоковая терапия, — спокойно ответил Джек. — Думаю, вам обоим пойдет на пользу. А теперь, если не возражаете, я оставлю вас минут на пятнадцать.
— Конечно! — весело ответила Анна, усевшись на диван рядом с Беловым, окончательно потерявшим дар речи.
— Только смотрите, слишком не расслабляйтесь! — подмигнул Джек и закрыл за собой дверь.
Теперь, когда они остались одни, им обоим казалось, что сам воздух в палате мгновенно наэлектризовался, и даже от легкого прикосновения друг к другу все вокруг может воспламениться. С минуту они молча сидели рядом, пытаясь справиться с охватившим их волнением. Потом вдруг Анна спросила.
— Неужели Джек ничего тебе не сказал?
— Нет, он ничего мне не сказал, — словно эхо в ответ повторил Белов.
Они снова замолчали, и снова заговорила Анна.
— Скажи, Леня, все это время, что мы не были вместе, ты... вспоминал меня иногда? — произнеся эти слова, она почувствовала вдруг неловкость, растерянность и уже готова была пожалеть о том, что спросила.
— Я вспоминал тебя каждое утро, просыпаясь один в постели, — тихо сказал Белов. — Потом, когда я бесцельно проводил в одиночестве долгий, безрадостный день, я снова думал о тебе... Я пытался заставить себя работать, но на каждой книжной странице, на каждом белом листе бумаги мне мерещилось твое лицо... — он встал, нервно зашагал по палате, повернулся к окну. — С каждым днем мне становилось все хуже, я совсем не мог справиться с этим... Мне все труднее было бороться с одиночеством, которого я раньше никогда в жизни не ощущал... Машка переехала к матери, и я запил. Каждый вечер я напивался, как последняя свинья! А потом каждую ночь видел тебя во сне! Это был бесконечный кошмар, и мне казалось, что он уже никогда не кончится!
— Он кончится, — сказала Анна. — Ты видишь, я здесь, с тобой!
— Не знаю... — прошептал Белов. — Теперь я ничего не знаю... Мне страшно смотреть на тебя, потому что ты можешь снова исчезнуть. Я боюсь прикоснуться к тебе, мне кажется, что вдруг от моего прикосновения ты растаешь в воздухе, и я окажусь один в пустоте...
— Я не исчезну, не растаю! — Анна подошла к нему, обняла за плечи.
Он резко обернулся, и она увидела такую боль, такое страдание в его взгляде, на которые, как ей казалось, вообще не способен ни один мужчина в мире. Потрясенная этим взглядом, чтобы как-то скрыть свое смятение и подступившие к глазам слезы, она уткнулась головой ему в плечо.
