Мой неласковый Муж - Екатерина Ромеро
— Нет, исключено! Я никуда не улечу без тебя!
— Улетишь. Ты все сделаешь так, как я сказал.
— Они убьют тебя здесь!
Сильнее ухватываюсь за Армана, прилипаю к нему, обнимаю. Чувствую, как он сильно обнял меня ответ, прижал к себе.
— Эй, не плачь. У тебя будет новая жизнь! Да? Моя осенняя девочка будет сильной, а я всегда буду с тобой. Обещаю.
— Поехали с нами, умоляю! Ну же…
Тащу его к машине, но Арман не идет. Он стоит на месте.
— Прости, Еся, я хочу, но не могу уехать. Я должен Данте жизнь. Это моя расплата.
— Ты больше не раб! Ты меня слышишь?! ТЫ НЕ РАБ!
Толкаю его в грудь и реву, а Арман обнимает меня и целует в губы, прижимает к себе, вытирает мои слезы.
— Да, ты сделала меня свободным.
— Я люблю тебя! Арман, мне все равно, какой ты, я тебя люблю!
— Я тоже тебя люблю. Мы обязательно увидимся. Эй, не плачь, ладно? Все хорошо, малыш.
Арман улыбается мне, а я не верю. Я знаю, он это говорит, чтобы я успокоилась, чтобы отпустила его руку, а я не хочу отпускать. Я понимаю, что это прощание. Вот здесь и сейчас, и Арман это тоже знает. Я читаю это по его глазам. Там тоска, хоть он и старается мне улыбаться.
А после Кэрол меня буквально отрывает от него и усаживает в машину, мы доезжаем и садимся на вертолет. Мы поднимаемся в воздух, и с той высоты я вижу, как к машине Армана подъехали еще два джипа. Они начали стрелять в упор. Без предупреждения.
— Арман, АРМАН! — я кричу до срыва связок, но из-за шума вертолета даже не слышу этого.
— Еся, успокойся, он приедет, он выберется!
— Нет, вернитесь за ним, он не раб! Мы же так близко, Кэрол, он тоже хочет жить, пожалуйста, пожалуйста, АРМАН!
У меня темнеет перед глазами, словно я получаю пули там вместе с ним, но после я вижу, что Арман уехал. Да, вроде бы ему удалось спастись, я смотрю на это сквозь слезы, пока в один миг мое сердце не разрезает ножом от боли.
Красная вспышка и черные клубы дыма в небо. Из окна вертолета я вижу, как машина Армана взорвалась.
Я кричу, все плывет перед глазами, и я наконец теряю сознание. Видеть это я больше не могу.
Я тебя не отпускаю. Я люблю тебя, Арман, я тебя всегда любила, каким бы ты Монстром ни был.
Глава 35
«Неискушенная, до жути нежная и наивная, Еся, конечно же, пока не готова к встрече с Шакиром, и с каждым днем ее воспитания времени все меньше, а я привязываюсь к ней. И мне не нравится, что она раскачивает меня все сильнее.
Моя рабыня заставляет меня вспоминать и чувствовать. Боль, горе и даже радость. Это Еся делает. Это все она».
Я плохо помню дорогу назад. Самолет, пересадки, Кэрол все время рядом. Кажется, даже Настя быстрее отошла, чем я. Я же чувствую себя мертвой. У меня болит все тело, хотя Арман меня пальцем не тронул. Я морально истощена, вымотана, и я все время плачу. По нему.
— Тише, тише, все хорошо.
— Мы должны были вернуться. Мы бы успели. А теперь его нет. НЕТ!
Я все время прокручиваю в голове наш последний разговор. Арман был напряжен, но я не видела в нем страха. Он знал, он прекрасно знал, что не сможет вернуться назад.
Зачем, Арман, ну зачем ты так поступил со мной? С нами? Я этого не понимаю. И я ненавижу того Данте за то, что он разрушил наше такое еще хрупкое равновесие. Ведь я уже не хотела уезжать после того дня вместе. Я хотела дать нам шанс, а как оказалось, нам даже этого не дали.
Арман не хотел меня похищать, это сделал Данте. Более того, этот ненормальный успел еще одну девушку похитить и вышколить ее. Так, собственно, чем же он отличается от того Шакира? Он поступает точно так же, и я что-то не верю в его праведную месть.
Вот кто истинный Монстр — это Данте. Данте похитил невинную, Данте не дал Арману никакую свободу, а держал его как раба. Он сам не заслуживает жизни.
— Поешь, девочка, не надо так убиваться.
Кэрол. Помню, как первые дни она кормила меня из ложки. Я была в больнице, иногда мелькала Настя, но после она обняла меня и ушла. От Кэрол я узнала, что Настю вернули родителям, она вернулась к семье.
Моей же семьи не было, у меня вообще ничего не было, кроме Армана, и я не могла принять то, что его нет, я просто не верила в это.
Я помню его улыбку и слова: «С тобой все будет хорошо, малыш». Даже тогда Арман думал обо мне, успокаивал меня. Он не должен был приезжать за мной, зная, что не вернется.
— Есть хотя бы тело? Я хочу похоронить. Верни мне его, Кэрол. Прошу, верни.
— Не плачь. Тело вывезти оттуда нереально, да и после такого взрыва… Еся, Арман бы не хотел, чтобы ты плакала, он никогда не выносил твоих слез, ты же знаешь это. Эй, ты жива, ты в безопасности. Арман хотел именно этого.
— А я хочу его! Пожалуйста, верните Армана.
— Еся, у тебя остались воспоминания о нем. Храни их. И вот. Арман просил тебе отдать, но, если не надо, выкинь. И еще письмо. Он по пути написал.
— Он знал, что не вернется, Кэрол?
— Да, знал.
Кэрол протянула мне письмо и два обручальных кольца. Это наши обручальные, я взяла их, надела свое, а кольцо Армана повесила на шею.
Когда Кэрол выходит, я вскрываю этот конверт и сразу узнаю почерк Армана. Это он писал:
«Еся, я не обладаю достаточным словарным запасом, чтобы выразить то, что у меня внутри. Там боль, девочка моя, там все соткано из нее. Я все еще не знаю множества красивых слов, которые ты пишешь в своих книжках, но я постараюсь хотя бы попытаться пояснить.
Я знаю, что погибну в Халифате. Я знал это уже давно и потому не боюсь такого исхода. Я должен был умереть еще тогда, когда был подростком, и то, что этого не случилось, заслуга Данте, ну и, наверное, чуть-чуть моих стараний сверху.
Я должен Данте свою жизнь, эти десять лет свободы или все того же рабства — я
