Мой неласковый Муж - Екатерина Ромеро
Мне было так проще управлять им, у него всегда был тяжелый характер, но понимание того, что он мне должен, всегда его усмиряло, делало удобным и податливым в моих руках.
Мой мальчик предал меня, и это длилось уже давно. Только теперь я понимаю, что Арман предал меня еще тогда, когда я приехал осматривать рабыню. Все же он умеет врать, ему было ее жаль, поэтому Арман и оставил ее в живых, не дал мне к ней толком прикоснуться.
Он выбрал эту девочку, а не нашу цель, и это было больнее всего.
Мне захотелось в тот же момент просто взять и пристрелить его, придушить ту рабыню, но я поступил иначе. Спешка и действия на горячую голову никогда не приводили ни к чему хорошему, поэтому я начал разрабатывать новый план, в котором на этот раз у Армана точно не было бы плана «Б» и билета обратно.
Глава 34
«Это было сделано специально. Намеренно, для того чтобы я больше не был таким смазливым и не отвлекал своей рожей охранников от их службы. Чтобы на меня так не глазели, чтобы я никого не привлекал раньше времени и ублюдки охранники не пытались меня изнасиловать снова.
Метод и правда сработал. Меня начали шарахаться, так как мое лицо было обезображено, и первые две недели я не мог ничего есть, потому что через шрам тупо вываливалась еда. Я ослаб, я даже ходить не мог тогда и чувствовал себя овощем.
Эта сука Хамит распорол клинком мою бровь и всю мою щеку. Рану зашили только тогда, когда у меня началась лихорадка и я буквально подыхал от воспаления.
Тогда же по-тихому привели старого врача, и он штопал порез. Наживо. К сожалению, я был слишком диким и напуганным, чтобы выдержать такое без наркоза, потому один охранник фиксировал меня за горло, а еще двое держали руки и ноги, пока мне накладывали швы.
Я пищал и плакал, меня трясло от адской боли, отвращения и их жестокости.
Во мне сломалось тогда все: сострадание, жалость, мораль. Я чувствовал себя загнанным зверем, а не ребенком, а эти взрослые казались мне демонами».
Когда водитель выходит, я даже не сразу понимаю, что случилось. Мои охранники падают как подкошенные. Их расстреливают на месте.
Кажется, я кричу, все в каком-то дурмане. Я прихожу себя оттого, что мои руки быстро развязывают, и это делает Арман. Его черные глаза опасно сверкают, он с силой меня встряхивает, выбивая у меня нож.
— Еся, очнись! Приди в себя девочка, ну же!
Он достает меня из машины, буквально волоком вытаскивает и нее.
— А, не трогай!
Я трепыхаюсь, пытаюсь отбиться, а еще Арман вызывает у меня ужас в этой одежде и с этой черной бородой.
— Предатель! Ты меня отдал!
Колочу его по плечам, по груди, но это все не имеет смысла. Я слабая, растерянная, напуганная, и я не знаю, что делать в этом аду.
— Прекрати истерику! Успокойся!
Арман зажимает меня, как мошку, обе мои руки крепко одной своей хватает, прижимает меня к себе.
— Ты все это спланировал! Ненавижу, я тебя ненавижу, Монстр!
— Ненавидь. Теперь это все, что у нас осталось.
Я помню, что сильно реву, я всегда была слабой рабыней, но Арман не обращает на мои слезы никакого внимания. Он и правда как солдат, действует быстро и методично, уверенно, он собран, в отличие от меня.
Мой неласковый Монстр просто берет меня на руки и переносит в свою машину. Мы быстро срываемся с места и уезжаем, оставляя трупы прямо на дороге. Меня трясет и лихорадит, я чувствую себя размазней. Брошенной всеми, и даже им.
— Зачем ты вернулся? Убедиться, что я еще жива? Так это недолго. Меня уже купил Шакир.
— Я всегда хотел, чтобы ты жила, Еся, и сейчас хочу. Данте велел это сделать своим людям. Я не знал, что тебя заберут.
— И ты думаешь, я в это поверю? Какой же ты лжец, Арман! Это ты сделал, не прикидывайся! Ты слушаешь Данте как своего бога, ты выбрал его, а не меня, так признайся! Я ненавижу тебя! Ты все еще раб внутри, боже, как я могла тебе верить! Я думала, ты мой муж, Арман, я хотела этого.
Я много чего еще тогда наговорила Арману, но он молчал. Я видела, что он без маски. И он не отвечал мне, как и тогда, когда я была у него в гараже в роли рабыни, а он в роли бессердечного Монстра.
Мы ехали еще минут двадцать, а после я глазам своим не поверила, когда увидела в глухой пустыне фургон и рядом с ним Кэрол. Моего психолога, или кто она там на самом деле.
— Еся, господи, господи, ну наконец-то!
Кэрол крепко меня обнимает, она в форме, похожей на военную.
— Как ты здесь… что происходит?
— Мы здесь за тобой. Арман приехал сюда за тобой!
— Он меня предал. Это он сам меня отдал.
— Нет, девочка. Это Данте пошел против Армана. Он вас выследил. Арман не знал.
Кэрол пытается меня успокоить, а я вижу, как Арман молча курит и все время поглядывает на часы.
— Садись, Еся, живо! — командует Арман, двери фургона открываются, и я вижу внутри Настю. Она сидит у окна, обхватив себя руками.
— Что происходит, Арман?
— Ты немедленно едешь домой. Кэрол, через пять минут вертолет вас заберет, успеешь довезти?
— Думаю, да. Еся, садись, бегом!
И все так быстро, что я не успеваю за этими новостями. Мой мозг отказывается верить в то, что Арман к этому не причастен и, наоборот, он приехал, чтобы меня спасти.
— Арман, подожди!
Я подбегаю к нему и ухватываюсь за его руку. Почему-то мне дико страшно.
— Так ты за мной приехал. Почему?
— Потому что тебе здесь не место. Прости. Я не знал, что тебя заберут. Я не должен был допустить это, малышка. Уезжай. Все будет хорошо с тобой, девочка.
— А ты? Ты же с нами?
— Нет.
— Как… почему?
Я чувствую, как слезы потекли по щекам, потому что вижу: Арман никуда не собирается. Более того, я понимаю, что он даже не планировал возвращаться назад.
— Еся, домой едете ты, Кэрол и Настя с вами. Все, вперед!
— А как же ты? Арман, поехали с нами, тебя же потом не выпустят, они скоро поймут, что Настя пропала, что я сбежала, они найдут трупы!
— Я разберусь с этим. Еся, просто сядь
