Отец подруги. Навсегда твоя - Вероника Касс
Уверена, Рома прекрасно об этом знал, потому и договариваться пошел с Дамиром, который отчего-то до сих пор нормально с ним общается. Я не могу это понять, не могу принять и не хочу даже пытаться. Рома навсегда останется для меня тем человеком, из-за которого мой сын несколько лет рос без отца. Тот, из-за кого моя жизнь могла бы закончится плачевно, если бы не мой брат. Пусть у меня нет доказательств, они мне и не нужны.
— Таисия…
— Не возьму и все, Дамир. Можешь отправить их в фонд помощи детям или бездомным, собачкам, в конце концов. Я не возьму.
Спорить он, к моему собственному удивлению, не начинает.
— Хорошо, — как-то даже быстро соглашается. — Тая… доверься мне, ладно? Я обещал найти виновного, и я найду. Если это Рома…
Я вижу, как Дамир сжимает руль автомобиля. До побелевших костяшек. Его скулы заостряются, подбородок напрягается. Могу только представить, что будет с Ромой, когда Дамир узнает правду. Сейчас он не верит, не имея доказательств и, возможно, все еще питает надежду, что Рома не виноват, ведь они столько времени проработали бок о бок. Но когда все вскроется, я могу только представить реакцию Дамира. И то, насколько больно ему будет осознавать, что все это время он доверял человеку, совсем этого не заслуживающему.
— Виновный, кем бы он ни был, понесет наказание. Я все для этого сделаю.
Когда Дамир это говорит, я ни на минуту не сомневаюсь, потому что помню этот его тон и этот взгляд. И я уверена, что Роме не поздоровится, но мне отчего-то не приносит это никакого удовольствия. Я, оказывается, не люблю мстить.
— А что с Ульяной? — спрашиваю, вдруг понимая, что мы снова ее потеряли. Приехали мы сюда вместе, а обратно возвращаемся без нее.
— Хотел бы я знать, Тая, — с тяжелым вздохом говорит он. — Но она изменилась в последнее время, и я, честно говоря, понятия не имею, почему и что делать. Она выросла, стала зарабатывать и у меня больше нет рычагов давления на нее.
— Я поговорю с ней, — обещаю, а сама думаю, как бы разговор с Ульяной не обернулся необходимостью опять что-то от Дамира скрывать.
Глава 43
Оставшийся путь до дома проходит в тяжелом молчании.
Вот бывает же так, когда людям даже молчать комфортно рядом с друг другом и никакие слова и разговоры не нужны. Раньше именно так у нас и было с Дамиром. А после нашей встречи на Мадейре все иначе. Все не так.
Мы даже живем как соседи, что уж говорить о комфортном молчании рядом. Тем более сейчас, после этого дурацкого приема с этим Ромой, Мариной, Ульяной. О подслушанном разговоре в туалете и вспоминать не хочется, потому что он как ледяная глыба между мной и Дамиром. Еще одна глыба.
Даня к нашему приезду уже спит. Виолетта Михайловна его уложила и сидит на первом этаже читает книгу. Радионяня рядом с ней молчит.
— Вы чего сама не спите? — приветствую я ее, подхожу к ней со спинки кресла и обнимаю, упираясь подбородком в ее плечи.
— Ну как же, — она закрывает книгу и кладет свою ладонь поверх моих, которые я скрестила у нее на груди и легонько их похлопывает, — как же я пойду спать, если вы еще не пришли. Пост не сдала, — смеется.
— Ну, если бы Даня проснулся, вы бы услышали по радионяне, — вмешивается Дамир.
— Что ты, что ты Дамирушка. Я в своем возрасте могу спать только со снотворными. И сон такой крепкий выходит, что меня ни прибаутками этими вашими современными не разбудишь, ни чем-либо остальным. А если все же разбудишь, то я потом второй раз и не усну. Все нужно делать своевременно.
— Тогда считайте, что пост сдали, — смеется Дамир, — я пошел к сыну. Спокойной ночи.
— И тебе, и тебе, голубчик.
Я молчу, остаюсь стоять как и стояла.
Виолетта Михайловна живет у нас уже четыре дня. Сразу как ее посмотрели врачи, и не подтвердили диагноз, Дамир привез ее к нам. Она сразу же вызвалась помогать с Даней, но сегодня был первый раз, когда она осталась с ним одна из взрослых, да еще и вечером. До этого только под вашим присмотром, пока сын привыкал к ней.
— Он не капризничал?
— Нет, все прекрасно. Я читала ему сказки, понимает он их правда с трудом.
Я поджимаю губы. Это моя вина.
— Лаура, конечно же, читала ему сказки на португальском. Да, и я от нее не отставала.
— Ничего-ничего, научится.
— А чем Ксю занимается?
— Спит уже сестрица твоя. Ты чего тут со мной торчишь и вслед за мужем не идешь?
— Виолетта Михайловна, — ахаю я.
— А что? Не дело это себя так вести, словно вы посторонние. Моя мама знаешь как всегда говорила? Как бы вы не ругались, но спать надо всегда вместе жопа к жопе. Вот!
Она еще раз хлопает меня по ладоням и поднимается, тем самым заставляя и меня разогнуться и отстраниться.
— А с чего вы взяли, что мы в ссоре?
— Да чувствуется отчуждение между вами. Как неродные себя ведете. Словно не родители одного ребенка. Разве так можно? Муж и жена должны быть, как одна сатана. Иначе не будет счастья. Мы с Коленькой были неделимы. Да, бог не дал нам ребеночка, так сложилось но у вас есть такое благословение, и вы ведете себя как непонятно кто. Не цените.
Я через силу улыбаюсь, обнимаю ее, целую в щеку, желаю спокойной ночи и иду наверх. К Дамиру. Ноги еле волоку. Потому что не хочу я туда. Хочу поскорее сына увидеть, но в комнату Дамира, в которой мы все эти дни живем с Даней не хочу. Снова будет эта гнетущая тишина и непонимание.
А еще мне очень хотелось сказать Виолетте Михайловне, чтобы она все тоже самое сказала Дамиру. Мне то оно зачем? Это не я себя веду, как камень.
Ну, ладно, может и я тоже, но я просто не понимаю как с ним взаимодействовать. Иногда я ловлю себя
