Сладостное заточение - Нева Олтедж
Один из мужчин возле стола, играющих в карты, поднимает взгляд и останавливает его на нас, стоящих на пороге. Это Пеппе. Я не узнала его без его костюма и галстука. Его глаза вспыхивают от удивления, когда они замечают человека за моей спиной. Он медленно выпрямляется и издает короткий, пронзительный свист. Разговоры и смех немедленно стихают, и кто-то выключает музыку. Десятки глаз устремляются на Пеппе, затем следуют за его взглядом обратно на нас.
Массимо обходит меня и входит в комнату. Звук стульев, скребущих пол, заполняет внезапную тишину, поскольку почти все мужчины вскакивают. Несколько молодых парней остаются на своих местах, но ненадолго. Более зрелые мужчины поблизости тянут их за воротники.
Рука Массимо ложится мне на талию, притягивая меня к себе, пока его глаза блуждают по притихшей толпе. Благоговейные глаза почти сотни людей смотрят на него. Молодые парни кажутся сбитыми с толку, бросая быстрые взгляды вокруг, задаваясь вопросом, что происходит. Остальные же, те, кому на вид больше тридцати, не сводят глаз с Массимо. Судя по выражению их лиц, они знают, кто он такой.
Никто не произносит ни слова. Тишина настолько абсолютна, что почти осязаема. Кажется, что сам воздух трескается, будто заряженный. Массимо бросает последний взгляд на мужчин, собравшихся в этой комнате, затем медленно кивает. Движение намеренное и, кажется, несет в себе послание. Что это? Затем каждый человек, узнавший его, отвечает кивком. Десятки голов двигаются в унисон, их синхронизация идеально выровнена.
Признание. Преданность. Уважение. Это написано на лицах этих парней. Я вижу убежденность в их глазах. Никаких сомнений, как будто уверенность, которую они чувствуют, высечена в камне. Независимо от того, кто занимал официальную должность все эти годы, они были и остаются людьми Массимо. Это видно по тому, как они смотрят на него. Это зрелище настолько поразительно, что у меня мурашки по коже.
— Рад снова вас всех видеть, — говорит Массимо, затем сосредотачивается на Пеппе. — Восемнадцать человек, разделенные на две смены. Вооруженые автоматическим оружием. Должны быть у меня дома в течение часа.
— Понял, — отвечает Пеппе.
— Хорошо. — Массимо крепче сжимает мою талию. — С остальными встретимся на следующей неделе.
Он разворачивает нас, и мгновение спустя мы снова направляемся через пыльный вестибюль к выходу, тишина тянется за нашими спинами. Все еще полностью ошеломленная тем, что я увидела в той комнате, я даже не замечаю, как мы выходим из здания.
— Ты еще официально не вступил в должность дона, — говорю я, когда он открывает мне дверцу машины. — Капо не понравится, что ты нанял людей для своей охраны, прежде чем примешь присягу в качестве дона.
— Эти чертовы киски могут отсосать мой член. И охрана не для меня.
— Тогда для кого они? — спрашиваю я, опускаясь на сиденье.
Массимо приседает рядом с моей открытой дверцей машины. При его росте его лицо оказывается почти на одном уровне с моим. Взгляд его глаз кажется почти диким.
— Для тебя.
Мой пульс зашкаливает за стратосферу — сердце колотится в груди так дико, что оно вот-вот разорвется от счастья и переполненности. Может ли он…
— Безопасность моей сводной сестры больше никогда не будет поставлена под угрозу, Захара.
Раздавлена. Его слова уничтожают меня, превращая мою глупую надежду в кучу пыли.
Я отвожу взгляд, смотрю в лобовое стекло, но ничего не вижу.
* * *
— Тебе не нравится?
Я снова начинаю ковыряться в контейнере для еды на вынос.
— Все в порядке.
Массимо выгибает бровь, глядя на меня с другой стороны обеденного стола.
— Я могу попросить одного из парней сходить за чем-нибудь еще, если хочешь. Я думал, тебе нравится китайская кухня?
Мне нравится. Я рассказала ему о своих любимых блюдах в одном из писем, как и почти все остальное о себе.
Моя рука скользит к цепочке на шее, и я начинаю теребить ее, скручивая и пропуская их сквозь пальцы. Это одно из платиновых ожерелий, которые мне прислал Массимо. Я была так чертовски взволнована, когда открывала посылку, обнаружив, что это ювелирное украшение и что оно от него. Боже, какую радость я испытала, полагая, что это должно быть доказательством того, что он заботится обо мне. И он заботится, просто не так, как я хочу. И мне давно пора это принять.
— Еда отличная. — Я обвожу комнату палочками для еды. — Итак, это помещение действительно огромное. Может, вам стоит изменить планировку?
— Вообще-то, я думал использовать его как комнату для совещаний. Мы даже можем оставить этот стол, и использовать его для официальных обедов. Что думаешь?
— Эм… это твой дом. Какое имеет значение, что я думаю?
В поле моего зрения появляется большая татуированная рука. Большой палец Массимо приподнимает мой подбородок, приподнимая мое лицо вверх.
— Твое мнение очень много значит для меня, Захара. Иначе я бы не спрашивал, не так ли?
— Наверное? — бормочу я, борясь с притяжением его магнетического взгляда. Он засасывает меня, заставляя желать того, чего никогда не будет.
Его указательный палец задерживается на краю моей нижней губы, контакт такой легкий и нежный. Моя решимость рушится, и я наклоняю голову набок совсем чуть-чуть, заставляя его палец скользить по моему рту.
Массимо тут же убирает руку и смотрит на еду.
— Ты общалась со своей сестрой? Где сейчас прячутся эти голубки?
— Я звонила ей вчера вечером. Они сейчас в квартире Кая. По крайней мере, пока не найдут место, где можно держать уток и лошадей»
— Хм. Я бы спросил, почему, но мне все равно. Полагаю, она немного озадачена твоим решением пойти со мной?
— Очень. Она спрашивала меня об этом.
— И что ты сказала?
Я смотрю на свою коробку с едой, как будто там есть ответ, который мне нужен. Стоит ли мне сказать ему правду? Что я влюблена в него и хочу быть как можно ближе к нему. Даже зная эти чувства не взаимны. Нет, не могу. Не хочу, чтобы он считал
