Cовсем немного дождя - Элла Чудовская
– Дурака я сваляла, надо было в кроссовках ехать. Никогда не будь, как я. – Лия обнимает Стефанию своим признанием. – Одичала совсем, как из деревни. Тебе не тяжело?
– Да я привыкла. Зачем все так бегут? Мы же никуда не опаздываем…
– Все на нервах. Ты как? Готова к встрече с родителями?
– Всё слишком сложно и непредсказуемо. Ничего не знаю. Нам даже некого было предупредить, что приезжаем.
– Я в Италии задержусь. Если у вас получится, если будет настроение, если захочется, приезжайте ко мне. Покажу много интересного, познакомлю с интересными людьми.
– Совсем не до этого, честно.
– Я знаю. Пусть у тебя будет в запасе на всякий случай приятная возможность. И пусть всё будет хорошо. Ты чудесная, вы обе – совершенно чудесные девочки.
28
Ребенок по имени Ханна хотел спать, капризничал и «выкручивал всем руки». Перед дружным коллективом путешественников стояла задача продержаться до вылета самолета – не дать ей уснуть и не надорвать спины; Ханны наконец-то хватило всем. Они сидели в маленьком кафе неподалеку от выхода на посадку. Марта запивала свои морские впечатления газировкой с лимоном, все остальные пытались взбодриться при помощи кофе. Кристиан стоял перед стеклянной стеной и показывал малышке, как большая гофрированная гусеница телетрапа присасывается к гладкому, блестящему боку самолета. Это зрелище полностью поглотило молодого человека, а вот Ханна смотрела совсем в другую сторону – неподалеку, под ногами родителей, на полу сидел маленький мальчик с густыми черными волосами и играл машинками. Ханна вытащила пальчик изо рта и указала им на семью молодых китайцев:
– Кика!
Кристиан растерялся, посмотрел на Стефанию, та сразу к ним подбежала и осуществила трансфер дочери на пол: пусть пообщается, она еще никогда не играла с детьми своего возраста. Ханна проковыляла к мальчику, плюхнулась на попу, прошелестев свежим памперсом, и стала наблюдать. Мальчик предложил ей игрушку, что-то быстро и бойко прочирикал, оглянулся на родителей, те просвистели ему в ответ на своем птичьем языке, мальчик рассмеялся, его родители тоже, Ханна подхватила.
– А мальчику-то года три, наверное, – негромко произнесла Стефания.
– Это мы такие большие? – испуганно спросил Кристиан, безошибочно используя магию материнского слова «мы».
– Мы – нормальные. Это они – мелкие. Ты просто ничего не понимаешь в детях.
– Неудивительно.
Объявили посадку на рейс. Все подхватились, началась суета. Пассажиров с детьми пригласили пройти без очереди. Лия с Ларисой стояли рядышком и махали до тех пор, пока маленькая мордашка Ханны не скрылась в «рукаве» за спинами людей. Кристиан еще успел оглянуться на мать, бросив ей счастливую улыбку.
– Ну, и как ты? – поинтересовалась Лариса у Лии.
– В смысле? Кристиан до эпидемии часто куда-то ездил, всё нормально.
– Всё, отдала сына. Больше он не твой, – констатировала свою правду Лариса со вздохом.
– Он не вещь, Лар, и давно уже свой собственный. У нас с тобой до вылета еще куча времени. Тебе ничего не надо в дьюти-фри?
– Не-а. А смотри, как он к Ханне привязался, прям отец родной…
– Чудесный ребенок. А своим сыном я любуюсь во всех его проявлениях – мне нравится, что я вижу. Ты не хочешь сестре духи купить в подарок? Или, может быть, себе? Пошли побродим, всё равно делать нечего.
– Натопчусь еще сегодня. Ты иди, я тут посижу.
Лия упорхнула с огромным облегчением. Ей было понятно это желание Ларисы вызвать ее на откровенный разговор – ничто так не отвлекает от собственных тяжелых мыслей, как чужие скандальные треволнения. Будучи человеком совершенно неплохим, а где-то даже хорошим, Лариса мало заботилась о чувствах других. Славно потрудившись над созданием своего маленького, хорошенького семейного мирка, она успокоилась в правящей роли, радушно привечая нуждающихся в помощи, игнорируя с ней не согласных. Добровольно «надетая» миссия по спасению сестры поглощала весь ресурс давно нетренированной эмпатии – как лошадь в шорах, она двигалась к поставленной цели. Лия не обижалась, но не считала, что должна служить объектом для провокаций, и ушла надолго. Вернувшись, обнаружила Ларису дремлющей в обнимку с сумкой, тихонько опустила в раскрытый боковой карманчик небольшую коробочку с духами. Села неподалеку, вынула телефон и погрузилась в переписку – впереди ее ждали великие дела, яркие события и приятные встречи, никак нельзя было позволить внешним обстоятельствам повлиять на боевой настрой.
У Ларисы была неудобная короткая стыковка разными авиакомпаниями. Совершая марш-бросок с чемоданом и дорожной сумкой из одного терминала огромного нового аэропорта в другой, она вспомнила и мысленно поблагодарила Людовика, который вдвое уменьшил ее багаж. Еле успела.
В Питер прилетела ранним бледным утром, хотела взять такси, ахнула от цен, доехала до метро на маршрутке. От станции тащила свой чемодан к дому сестры дворами, через гаражи, вдоль неглубокого оврага с клочками волглого тумана. Известный ей код домофона не сработал, на звонки сестра не отвечала. Лариса села на лавку перед подъездом – нет, извините, парадной – и стала ждать. В серую пыль из сумки капал густой фруктовый сок. Ах ты ж, черт! Вынесла пакет с раздавленными гостинцами на помойку – почти довезла. Влажными салфетками обтерла внутренности сумки, нашла маленькую незнакомую коробочку – ох уж эта Лия! – вскрыла упаковку, нанесла на запястье каплю аромата. Легкий фруктовый запах смешался с влагой тенистого двора – вкусненько. Сразу вспомнился дом.
Тяжелая входная дверь неприятно скрипнула, и на крыльце появился сгорбленный сухощавый дедок со стареньким спаниелем на поводке.
– Постойте! Не закрывайте! Пожалуйста! Мои все спят – не отвечают.
– В какую квартиру? А? – Дед еще больше согнулся и потянулся к ней ухом со слуховым аппаратом.
– В сорок третью. Сестра, Лена, у меня там живет. Четвертый этаж.
– А, эта. Ну-ну. Еще, поди, не откроет. – Дед придерживал массивное полотно двери трясущейся рукой. – Иди уже.
Лифта в старом доме никогда не было. На лестнице пахло подвальной сыростью, кошками и нафталиновыми бабушкиными квартирами. Лариса, красная и потная, поднялась на четвертый этаж, остановилась перед знакомой дверью
