Право на семью (СИ) - Волкова Виктория Борисовна
- Ира, ты сейчас очень уязвима, - вставляет веское слово мачеха.
Мы обедаем в номере «Милана», и сами не понимаем, когда ленивая послеобеденная беседа перетекает на насущные проблемы.
- Маруся права, - кивает брат. – Если не себя, то ребенка хоть пожалей…
- Не надо на меня давить! – вспыхиваю. И тут же большая ладонь мужа ложится на мою ладошку. – Чем дурацкая частная клиника отличается от этой гостиницы? Если рассматривать без врачебного сопровождения?
- Ну я не знаю, закрытая территория… - бурчит отец.
- А ты думаешь, что в центре Питера на меня кто-то нападет? Да тут каждый метр охраняется. Приставь ко мне телохранителя. Тебе по закону положено.
- У тебя есть я, - рыкает недовольно муж. - Тут каждого из охраны я лично проверяю. А в клинике этой мне никто не позволит прошерстить личный состав, - тут же встает на мою сторону.
- Ну я могу проверить, - фыркает брат. И как обычно подрывается с места. Нервно ходит из угла в угол, выглядывает в окно. – Не нравится мне эта затея, - цедит раздраженно. – Давай тебя к Климу в горы отправлю, Ира. Туда точно ни одна собака не доберется.
- Поедем? – поднимаю наивные глаза на мужа. Одна я точно никуда не собираюсь.
- Не-не-не, - насмешливо тянет Степан. – Только не это! К Климову я только по повестке… И то, упаси Бог!
- Ты же у нас уголовник, - подкалывает мой брат и мне ему хочется всечь, как когда-то он сам и учил.
- Кстати! – заявляю, привлекая внимание семьи. - Папа, передай мне мою Баретту. Она у тебя в сейфе лежит или у Бори в Москве? – спрашиваю как ни в чем не бывало. Стрелять меня тоже учили, как и драться. Правда, ни то, ни другое не пригодилось.
- Дорогая, ты не Анита Гарибальди, - печально улыбается мне Маруся. – Тебе сейчас поберечься нужно…
- Я ни на кого нападать не собираюсь, вооруженное ограбление банка тоже не планирую, - перевожу разговор в шутку и не свожу взгляд с отца. – Пап… Ты же мне сам подарил. Сказал, что вернешь по первому требованию.
- Ира, иногда в целях собственной безопасности, лучше решать вопросы без оружия. Неумелое пользование может только навредить, - вздыхает муж. – Я категорически против!
- Да она нормально стреляет, - отмахивается отец. Что-то думает, взвешивая. – Степан, ты можешь сам проверить Иркины навыки… - начинает и осекается.
- Нет, о пекаре не может быть и речи, - отрезает муж. – Ваша дочь, Николай Иванович, под надежной охраной, - заявляет насупившись. Откидывает в сторону салфетку, встает из-за стола. Выходит на балкон покурить, а вслед за ним туда же тянутся отец и Борька.
Все ясно, генеральский совет! Разрешить ли младшему дворнику ношение табельного…
- Маруся, пожалуйста, ты сама мне привези, - слезно прошу мачеху. – Я беременная, а не больная. В крайнем случае не целясь, смогу в живот противнику выстрелить …
- Знать бы еще кто нападет? - вздыхает она. И я вынуждена с ней согласиться. За те полтора месяца, что я провалялась в больнице, мои любимые мужчины так и не продвинулись в расследовании.
К Жанне Артамоновой никто не приходил, не звонил. Да и дружба с братьями-уголовниками оборвалась давным-давно. Были друзья-сообщники, свои и родительские, но ни с кем из них Жанна много лет не общалась.
« Не могли же мои ошибиться? Кто-то есть. Но связи эти глубоко сокрыты от посторонних глаз и от этого не легче», - думаю я, разглядывая три широких спины. Кладу руку на живот, где беспокойно ворочается малыш. И пытаюсь вообразить его таким же как отец и дед. Большим, статным, красивым.
«Только родись здоровеньким, любимый мой», - приговариваю мысленно.
- Ира, - первым возвращается в комнату брат. – Я все забываю спросить, я ты от кого тогда бежала с поезда? Когда нас с Климом срочно вызвала.
- А, ерунда! – отмахиваюсь весело. – Мне начальник поезда предложение сделал и всем рассказал, будто я его приняла. Вот я и удрала. Не захотела быть женой почетного железнодорожника…
- Погоди, - останавливает мое веселье муж, входя в комнату. – Этот старый хрыч, похожий на моржа к тебе приставал?
Вижу как на скулах любимого играют желваки, а губы сжимаются в узкую складку.
- Он ничего не предпринимал, Степа, просто заявил о намерениях. Я отказалась. Ну и сбежала от греха подальше.
- Молодец, - целует меня в макушку Степан. – Только пистолет ты не получишь, девочка. У меня есть, достаточно, - как обычно ставит перед фактом. Терпеть не могу эту манеру дурацкую. И почему он все решает сам?
- Вот ты наглый, Криницкий, - делаю вид, что обиделась, а сама переглядываюсь с мачехой. Она лишь на секунду прикрывает веки. Все, дело сделано! Баррету мне вернут. И патроны к ней, и разрешение. Буду носить все в сумочке. Так спокойнее. А Степану знать не обязательно. И так нервничает по каждому поводу.
- Как же мне надоел мужской шовинизм! – решительно выхожу из комнаты. Запираюсь в ванной и от нечего делать листаю список, кому бы позвонить.
- Ир, с тобой все в порядке? – раздается из-за двери голос мужа. – Если плохо, скажи, я сейчас дверь выломаю.
- Все хорошо, Степа, - выхожу, наскоро поплескав воды на лицо. – Просто расстроилась из-за пистолета.
- Он тебе не нужен, котенок, - нежно целует меня в висок муж. - Представь идешь ты вся такая с охраной. Тут тревога и ты сама отстреливаешься.
- Смешно, - улыбаюсь я, возвращаясь к гостям.
- Мы остаемся в Питере с одним условием, - лениво напоминает муж. – Ты никуда сама не ходишь. Даже в сортир, - преувеличивает намеренно.
- Я это уже поняла, - фыркаю как кошка. – Если задержусь там на минуту больше, ты взломаешь дверь.
- Ира, - устало предупреждает меня отец, надевая куртку.
- Именно так, дорогая, все по таймингу, - хрипло выдыхает в ухо Криницкий. Обняв меня, кладет руку на живот.
- Вот ты попал, Степа! - радостно возвещает мой брат, ища рожок для обуви. – Ирка пока родит, пока вражину найдем, с тебя семь шкур спустят.
- Мне нормально, - довольно усмехается Степан. – Посмотрим, куда ты вляпаешься.
- Да я не создан для брака, - морщится Борис и снова подкалывает моего мужа.
Не слушаю. Эти двое способны пререкаться по любому поводу. Целую на прощание отца, затем Марусю.
- В среду жди, - почти беззвучно шепчет она, обнимая меня за шею.
- Хорошо, - киваю едва заметно, искренне радуясь в душе нашему маленькому женскому братству.
Глава 52
Всю следующую неделю в Питере льет как из ведра. Иногда в затишье мы со Степаном выбираемся на улицу. Гуляем по парку и с первыми каплями дождя возвращаемся обратно. Лениво обедаем, валяемся в постели, а потом Криницкий уходит работать. А я слоняюсь из угла в угол и слышу, как он за дверью кабинета костерит нерадивых сотрудников. Больше всего достается Юре и мачехе.
Хоть и служба безопасности проверила их вдоль и поперек, не люблю я эту парочку. И они мне платят взаимностью.
Считают, что это я настроила Степана против них. Плохо они знают Криницкого! Его фиг настроишь…
И хоть с билетами в мой поезд разобрались, их заказала мачеха после разговора с Жанной, но осадок у меня остался. И я до сих пор не верю в невиновность родственников Степана. Их выгода налицо. Мы с малышом сильно подвинули их в очереди на наследство.
Подойдя к окну, одергиваю занавеску. Смотрю на улицу, залитую дождем, на свинцовые воды Невы, на виднеющийся вдали шпиль Петропавловки и улыбаюсь, вспоминая как сегодня утром Криницкий в очередной раз убеждал меня сходить в ЗАГС. Типа заскочим и все. Он порешает.
«Ну какая свадьба, когда живот на нос лезет?» - поглаживаю широкий бок. Нащупываю маленькую пяточку. Глажу и разговариваю.
- Привет, малыш! Мы с папой тебя ждем…
«Да нужна ли вообще эта регистрация? – задумываюсь, разглядывая прохожих. – Что решает дурацкий штамп в паспорте? Да ничего! Мы со Степаном вместе. Любим друг друга. Брачный контракт между нами составлен. Порядок наследования определен. А лишние движения? Кому они нужны?
