Многогранники - Способина Наталья "Ledi Fiona"

— Кстати, фотосессия в стиле ню, — будто невзначай сообщила Юла, когда они уже ехали к назначенному месту.

Димка, который к окончанию ее фразы успел сделать глоток сока из бутылки, поперхнулся и почувствовал, что сок пошел носом. Блин. Второй раз за день он давится, и оба раза — из-за Юлы!

Пока он кашлял и рылся в рюкзаке в поисках салфеток, Юла как ни в чем не бывало чем-то там мазалась. Чем она вечно мажется, Димка никогда не понимал. Все равно на лице ничего не было видно. Наконец прокашлявшись и дав отмашку поглядывавшему в зеркало Андрею, что он не помер, Димка вытерся и повернулся к девушке Крестовского:

— Юленька, милая, ты совсем ку-ку?

— Димочка, милый, не будь занудой, — попросила Юла и снова ангельски улыбнулась.

— Лучше бы опять штраф за витрину, — пробормотал Димка и, добавив во избежание неожиданностей: — Помолчи минуту, — допил наконец сок.

Его предосторожности не были лишними, потому что Юла выдала поучительным тоном:

— Даже Ромка согласился. А уж ты-то…

— Ваще не удивила. У него с мозгами совсем…

Хотя, признаться, Димка удивился, и еще как. Крестовский собирался сниматься голым? Он совсем с дуба рухнул? Или правда настолько мозги с Юлой растерял? Неожиданно такая бурная личная жизнь Крестовского вызвала острый приступ зависти.

Русик, модный фотограф, не понравился Димке с первого взгляда. И нет, не из-за дебильного имени и даже не из-за выкрашенных в розовый прядей волос. Не понравился тем, как смотрел на Юлу. Он нес какую-то пургу про то, какой в Юле внутренний свет, а сам шарил взглядом по ее обтягивающему брючному костюму, будто свет прорывался прямо сквозь ткань и преимущественно ниже талии. Димка поманил Юлу к себе и, стоило той подойти, заявил:

— Уходим.

— Нет. — Юла вцепилась в его запястье как клещ. — Ты обещал. Это на полчаса.

— Юля, мне не нравится этот перец.

— Так ты его не ешь, — сверкнула улыбкой Юла и убежала под софиты.

Как бабочка, блин.

Следующие двадцать минут Димка хмуро наблюдал за тем, как Юлька принимает всякие нелепые позы и пытается призывно смотреть в камеру. Выглядело это кошмарно. К тому же в помещении было просто адски жарко. Вероятно, предполагалось, что все, кто не ню, должны были сдохнуть еще на подлете к студии. Юла сняла пиджак и теперь позировала в брюках и майке. Русик заметно оживился, Димка окончательно скис.

Когда же Юла подошла к нему и обрадовала тем, что сейчас начнется ню, у Димки мелькнула малодушная мысль подождать в коридоре. Но оставлять Юлу наедине с упырем не хотелось.

— Юль, вот на фиг тебе это, а?

— Я хочу запечатлеть, — вдруг очень серьезно ответила Юла.

— Что именно? Голую задницу?

— А хотя бы и ее. Ты видел, какой красивой была моя бабушка? Я вот листаю ее фото, а она с каждым годом все…

— Что «все»?

— Все сильнее становится бабушкой, понимаешь?

— Ну так ей и лет-то сколько! — повысил голос Димка.

— Ну и что? Когда мне операцию делали, я подумала, что мне и восемнадцать может не исполниться, понимаешь? Теперь шрам этот… — Юла указала на горло. — А я хочу, чтобы красиво.

Димка выдохнул и запустил пальцы в волосы.

— Юль, тебе Крестовский что, мало комплиментов делает?

— Да тебе-то какое дело? — огрызнулась Юла. — Он тут вообще ни при чем.

— Блин, Шилова, если я тебе сейчас скажу, как офигенно ты красива, мы пойдем наконец домой, а?

Юлька посмотрела на него так, как иногда смотрела Лялька, когда он, по ее мнению, городил чушь.

— Хочешь — уходи. Я и сама справлюсь.

С этими словами она взялась за низ майки.

— Ой, дура ты, Шилова. У меня слов на тебя других нет.

Димка сдернул толстовку вместе с футболкой и процедил сквозь зубы:

— Джинсы снимать не буду.

Улыбкой Юлы можно было зажигать звезды.

Под софитами дышать было вообще нечем, а стоять полуголым оказалось неожиданно неловко. Он не привык вот так, при ярком свете.

Юла, как бы ни хорохорилась, майку сняла, только отвернувшись к стене, и долго возилась с застежкой бюстгальтера. Русик вызвался было помочь, но Димка одним взглядом умерил его пыл.

— Только ты на меня не смотри, — попросила Юла, когда придурок Русик велел им встать так, чтобы Димка был в кадре спиной, а Юла глядела в объектив поверх его плеча.

— На фиг тогда было раздеваться? — резонно возразил Димка, однако, встав на указанное место, глаза закрыл.

Он чувствовал, что Юла встала перед ним, и хотел снова над ней пошутить, но отчего-то ему стало жутко ее жалко. У него самого было столько тараканов в голове, что он просто был не вправе шутить над чужими заскоками. Открыв глаза, он уставился на белый задник поверх головы Юлы.

Упырь Русик давал дебильные указания из серии: «Взгляд на меня, детка! Ты лучшая».

Очень хотелось дать ему в морду. Интересно, будь здесь Крестовский, он бы это спокойно терпел или все-таки дал в морду? Хотя… Димка не представлял себе ситуацию, в которой Крестовский мог бы начать драку. Дядя Лёва с детства прессовал того, что все вопросы нужно решать словами. Димку отец тоже этому учил. Но в последние три года Димка при любой возможности нарушал этот завет.

— Какое же это ню, если ты за меня спряталась? — спросил он, когда понял, что мысли опять унесли его в неприятные дали.

Юла подняла голову, и Димка, невольно среагировав на ее движение, посмотрел вниз. Блин, определенно не стоило. Личная жизнь Крестовского однозначно становилась предметом зависти. Димка сфокусировался на лице Юлы. Сейчас, когда она убрала волосы назад, стало понятно, зачем она мазалась этой своей фигней. В противовес пылающим ушам, лицо Юлы было совершенно нормального цвета. Во всяком случае, Димка, по ощущениям, был гораздо краснее нее.

— Ты это сделала, чтобы у Крестовского был повод меня убить? — усмехнулся он, чтобы хоть как-то отвлечься от близости неодетой девушки.

— Я это сделала для себя, — сказала Юла и посмотрела так, что Димка передумал продолжать этот разговор.

Он закрыл глаза и стал считать до десяти и обратно, стараясь игнорировать запах духов Юлы и то, что она стоит совсем близко. Так близко, что он чувствует ее дыхание на своем плече.

Стоять неподвижно оказалось настоящей пыткой. Хотелось отступить, почесать плечо, которое обжигало неровное дыхание Юлы, а еще лучше — свалить из этой проклятой студии и отправиться в ближайший клуб. Ну или хотя бы попить, потому что во рту пересохло так, что даже сглотнуть нормально не получалось. А перед закрытыми глазами стояла картинка, которую он успел увидеть, когда посмотрел вниз. И виноват во всем опять был Крестовский, который в упор не видел, что у Шиловой проблемы с головой!

А потом он стоял позади Русика и смотрел на Юлу, сидящую на высоком табурете. Она выглядела незнакомо и немного вульгарно. Димка не знал, насколько реально крутой фотограф этот Русик, но то, какой он хотел видеть Юлу, Димке однозначно не нравилось, и он считал минуты до окончания этой пытки. Очень хотелось домой и чтобы этого дня не было.

— А Крестовский меня голой не видел, — ни с того ни с сего нарушила молчание Юлька, когда они спускались по широким ступеням, вырвавшись наконец из адского пекла студии.

В Димке удивление смешалось со злорадством. Оказывается, завидовать было нечему. Вслух же он сказал:

— Ждал до совершеннолетия, чтобы не нарушать закон?

— Да нет, — задумчиво ответила Юла и больше ничего не добавила.

— Ну ничего. Теперь увидит, — утешил ее Димка. — И он, и все остальные…

— Хватит нудеть! — повысила голос Шилова, и вид у нее стал такой, будто она собралась заплакать.

Димка остановился между лестничными пролетами и бросил рюкзак с ветровкой на широкий подоконник.

— Только не реви, ладно? Терпеть не могу, — предупредил он.

Однако Юла все-таки всхлипнула и шагнула к нему. Димке ничего не оставалось, как обнять ее и притянуть к себе, смутно радуясь, что они оба полностью одеты. Он неловко гладил рыдающую Юлу по волосам и думал о том, что сегодняшние снимки будут дополнительным гвоздем в крышку гроба его благонадежности, если встанет вопрос об опекунстве над Лялькой. Впрочем, думал отстраненно. Потому что суд за опекунство был пока делом эфемерным, а рыдающая Юла — очень даже настоящей.