Многогранники - Способина Наталья "Ledi Fiona"

В игнорировании Волкова появилось что-то новое. Маша демонстративно поздоровалась, из чего Роман сделал вывод, что за два дня его отсутствия ситуация кардинально не изменилась.

После лекций Юла поймала его в пустом коридоре и неожиданно поцеловала. Пока они целовались, в голове Романа крутились мысли о том, что незакрытые гештальты приводят в итоге к проблемам, но целоваться с Юлой по-прежнему было классно, поэтому он решил отложить размышления на потом. Он проводил ее до машины, передал с рук на руки Петру Сергеевичу, который должен был отвезти Юлу на встречу с отцом, и искренне ей посочувствовал, поскольку эти встречи всегда ее расстраивали.

Поцеловав Юлу на прощание, Роман захлопнул дверь ее машины и собрался было ехать домой, но тут «Фейсбук» пиликнул уведомлением. Открывая Лялькино сообщение, Роман в очередной раз подумал, что, если бы Волков был в курсе их переписки, убил бы обоих. Та, лондонская Лялька, смешливая и беззаботная, была влюблена в Романа, но он всегда относился к этому спокойно, потому что это же известная тема — влюбляться в друзей старших братьев. Школьный психолог говорил, что волноваться не о чем: детская сублимация со временем пройдет, поэтому раньше Роман даже немного ей подыгрывал. Когда они с Волковым разругались, Лялька безоговорочно встала на сторону Романа. И это было неожиданно и очень мило. А потом случилась трагедия, и уже Роману пришлось становиться Лялькиной опорой, потому что Волков, кажется, плохо справлялся с ролью старшего брата. Роман мониторил ее странички, требовал заносить в черный список подозрительные аккаунты и даже разбирался в привате с какими-то извращенцами, которые писали ей скабрезные комментарии. Общение с Лялькой осложнялось тем, что Роману приходилось помнить про сублимацию, а невозможность встретиться вживую мешала понять, на каком этапе сейчас симпатия Ляльки. Он уже в роли друга-брата или пока еще нет?

Лялька сбросила ссылку на какой-то ролик, попросила отписаться о впечатлении и засыпала счастливыми смайликами. Роман немного удивился потоку смайлов от сдержанной в последнее время Ляльки, но скорее обрадовался этому факту, чем насторожился. Отправив ответ, он перешел на страничку Юлы, на которую не заглядывал уже несколько дней. Верхним постом там почему-то висела фотка их августовского похода на выставку кошек. Роман потом чихал полдня и не мог снять солнцезащитные очки. А ведь он предупреждал, что у него аллергия на кошачью шерсть, но Юла решила, что он просто не хочет идти. В итоге ей было стыдно, и она скакала вокруг чихающего Романа, как наседка, гоняя официантов ближайшего кафе то за водой, то за льдом, а одного — даже в аптеку за антигистаминным.

Роман проскроллил страничку вниз и… обалдел. И это еще мягко сказано. Полуголая Юла, накрашенная вызывающе красной помадой, призывно смотрела в объектив. Фото было размещено еще во вторник. Роман тупо пялился на экран и не мог решить, что он чувствует: разочарование, раздражение?

Черт, они же договорились! А она поехала к этому мутному другу одна. Раздевалась там у него на глазах. Роман скрипнул зубами и закрыл сайт. Открыв список вызовов и отыскав в набранных номер Юлы, он почти успел нажать на вызов, когда на экране высветился входящий от Маши. И на следующие полчаса он забыл о том, что очень сильно злился.

Глава 15

Ты — тот, кому неизвестны запреты.

То, что он нравится Шиловой, Димка заметил давно. Не сказать, что сразу, потому что вообще тогда о таком не думал, но все равно довольно быстро. И даже без помощи Машки. Он отнесся к этому спокойно, благо Юла была не только красивой, но и умной, так что ее внимание не было назойливым и даже льстило. Порой она приглашала его в клуб в общей компании, порой устраивала якобы случайные встречи тет-а-тет. Димка в большинстве случаев ее отшивал, но делал это так, что, кажется, всерьез ни разу не обидел. Обижать Юлу ему не хотелось. При других обстоятельствах он бы с ней, пожалуй, даже замутил. Но обстоятельства были такими, какими были.

Все изменилось, когда в группе появился Крестовский. Юла резко отстала от Димки и начала такую осаду вновь прибывшего, что Димке было неловко на это смотреть. Крестовский не сопротивлялся вообще. Спустя несколько дней они уже целовались за главным корпусом, нарушая общественный порядок. И как только у законопослушного Крестовского духу хватило? Димка и рад был бы не обращать на все это внимания, но не получалось. Нет, он не завидовал и не ревновал, как однажды заявила ему в сердцах Машка, ему просто было неприятно видеть, что у Крестовского так легко и просто все срастается с женским полом. А еще он чувствовал иррациональную ответственность за Шилову. Был в ней какой-то надлом, который не удавалось спрятать ни за красивой внешностью, ни за эпатажем. Димка не знал причину, потому что у него не было привычки лезть кому-то в душу, но просто отвернуться от Шиловой и отпустить ситуацию не мог. Впрочем, особых действий предпринимать тоже не собирался.

Шилова с появлением Крестовского прямо расцвела, настойчиво демонстрируя их идиллию на просторах Сети. Наверное, она хотела, чтобы ей все завидовали. Димка не завидовал, хотя в его жизни не было даже намека на идиллию. У него была Машка.

Психолог однажды сказал Сергею, что у Димки нездоровая фиксация на Маше. Предполагалось, что Димка не должен был это услышать. Ответа дяди он ждать не стал — ушел курить на крыльцо. Курил и думал, что ему в общем-то пофиг. Машка была константой его мира. Как Лялька. Только с Машкой, в отличие от Ляльки, можно было разговаривать, и она держала в тонусе. Иногда пилила, будто они были двести лет женаты, но чаще старалась его развеселить и выдернуть из болота, в которое его упорно утаскивали невеселые мысли. Сергей, к счастью, тему фиксации на Маше не поднимал, и Димка был ему за это благодарен, потому что бороться с этим он не был готов. Хватит того, что он боролся с фиксацией на телефоне.

После исчезновения родителей Димка перестал расставаться с телефоном. Он брал его с собой даже в туалет и душ. Спал с ним, ел с ним. И ладно бы в игры играл, так нет же. Большей частью ждал сообщений. Сообщения приходили. Только все время не те. Когда стало понятно, что это уже зависимость, Димка согласился на эксперимент, предложенный психологом: откладывать телефон на время. Сначала это было десять минут, потом — пятнадцать. За полгода он дошел до того, что мог спокойно оставить телефон в холле и уйти к себе. Или же просто не проверять пришедшие сообщения после девяти вечера. Он каждый раз ставил себе разные условия, мечтая о дне, когда все это будет происходить естественно и без усилий с его стороны.

Фото, присланное Машкой вечером понедельника, он увидел уже с утра за завтраком. Обнаружив в мессенджере сообщения аж в двух чатах, он все равно сначала сходил в душ, потом покидал учебники в рюкзак и, только усевшись за стол и отправив в рот первый кусок омлета, пододвинул к себе телефон.

Сначала открыл чат с Машкой, потому что пикироваться с Шиловой, не заправившись кофе, он не был готов.

«И это у тебя к нам с Крестовским претензии?» — гласила подпись под его фото с Шиловой.

Димка развернул фото на весь экран, покрутил его и так и этак. Ну, фото и фото. Поскольку сделано оно было в начале праздника, Димка прекрасно помнил, о чем они говорили. Шиловой взбрело в голову купить себе сноуборд, и Димка пытался объяснить ей, что Freestyle eй еще рано, пока стоит купить Freeride. Что Машка хотела сказать присланной фоткой, Димка так и не понял. Ну, то есть типа наличие этого фото оправдывало то, что Крестовский подвез Машку до дома? Логика была чисто женской. У него было до фига совместных фоток с Юлой. На любых тусовках кто-то вечно ловил их в один кадр. К ситуации с Крестовским это вообще не относилось. Димка понял, что погорячился, решив, будто ответить Машке будет проще, чем Юле, и вышел из чата. В универе разберутся.

Юла тоже прислала фото. Целых три. Стоило их увидеть, как омлет встал поперек горла. Димка с трудом проглотил кусок и закашлялся.