48 минут, чтобы забыть. Фантом (СИ) - Побединская Виктория

Но Шон не успевает ничего ответить, его перебивает другой голос. — Это была ее мысль встретиться на вокзале. — Джесс появляется из-за почерневшего локомотива. — Какого хрена, отряд Коракса, который должен быть за сотни миль, оказался здесь?

Судя по тому, как Джесс прихрамывает, стараясь не опираться на левую ногу, ему досталось больше, чем Нику. Он угрожающе подходит ближе, передергивая затвор.

— Успокойся, я не знаю. Я ни при чем, — защищается Рейвен, отступая.

Джесс преграждает ей путь, а потом крепко хватает за рукав пальто, от чего на ткани остаются красные пятна, и грубо толкает в сторону. Рейвен кидается к Риду, словно в поисках защиты, но Ник успевает ее перехватить, вдавливая в боковину товарняка.

— Ник, она не врет! — Шон дергается вперед, предупреждающе выставляя руку.

— Не приближайся, это приказ, — рявкает Ник, точно зная, что Шон никогда его не нарушит. Я впервые вижу его в таком состоянии.

Удерживая Рей на расстоянии вытянутой руки, Ник качает головой, всматриваясь в ее глаза. Истеричный смешок ускользает с его губ. — Умоляю, скажи, что это не то, о чем я думаю.

Рей устало прикрывает глаза. Тяжело сглатывает.

— Эхо не вызывает потерю памяти, — повторяет девушка. — Никогда не вызывало. Максфилд стирал вам память специально. Эхо было лишь прикрытием.

Джесс, спокойный и рассудительный, всегда держащий себя в руках, вдруг с размаху бьет кулаком по стоящему рядом товарняку.

— Какого хрена? — рычит Ник, и тут я чувствую, что со мной что-то не так.

Адреналин схлынул, оставив позади дымящиеся очаги боли, и я прижимаю руку к самому сильному из них. Поднимаю ладонь, рассматривая, как красный цвет крупными каплями смывается водой с пальцев. Опускаю глаза. По боку, где одежда разрезана, словно острым ножом, все больше и больше расплывается кровавое озеро. Голова наполняется едким туманом, и вдруг становится нестерпимо больно дышать.

Страх снова накрывает так, что если начать паниковать, уже не смогу остановиться. Влага греет кожу там, где я зажимаю ее пальцами. И под их давлением пульс ощущается так отчетливо, словно отсчитывает каждым толчком крови, сколько мне осталось. В голове проносится мысль, что немного.

Красный — цвет сегодняшнего утра.

Боль в боку начинает нарастать. Постепенно, словно кто-то добавляет громкость, выкручивая ручку.

— Ник, — шепчу я, но он не замечает, все еще крепко удерживая Рейвен. — Ник, — чуть громче повторяю я дрожащим голосом.

Он поворачивается и рявкает: — Что?

Рейвен дергается, словно решив сбежать из угла, в который Ник ее загнал, но ледяной взгляд пригвождает ее обратно к месту.

— Джесс, — командует он, чтобы тот не отпускал девушку.

Сжавшись в сплошной комок страха, боли и безнадежности я опираюсь спиной в холодный металл и медленно оседаю на пол.

— Ви? — Ник подходит ближе и садится на корточки, убирая мокрые волосы со лба. Его голос доносится словно из-подо льда на зимнем озере, по которому сколько кулаками не бей, не достучишься, не разрушишь. — Что случилось? — Он распахивает полы моего пальто и сквозь зубы выдыхает: — Ох, черт!

— Не упускай из вида Рейвен и, черт возьми, найдите Артура! — командует Ник, решительно протягивая руки в мою сторону. Перед глазами невольно вспыхивает ночь после побега, Ник с раной на боку и иголка в руках Шона, медленно, стежок за стежком стягивающая воспаленную плоть.

— Нет, нет, нет. — Я отгораживаюсь ладонями и пячусь назад, неосознанно пытаясь избежать жуткой процедуры, но Ник берет под колени и поднимает на руки, кивком откидывая с лица мокрые волосы. — Стой, не надо… — всхлипываю я с мольбой и зажмуриваюсь. Сейчас этот жалкий голос не принадлежит девушке, что отчаянно дралась за собственную свободу, скорее, испуганной маленькой девочке, что забилась в угол при виде сурового врача. Вот только мы не в больнице, а из обезболивающих рядом лишь рукав собственного пальто. — Не нужно со мной ничего делать. Все будет нормально.

Я пытаюсь вырваться, но он держит так крепко, что все мои попытки не более чем бесполезное трепыхание мошки, застрявшей в паутине.

— Я просто посмотрю.

Сквозь Эхо сыплются обрывки информации. Вокруг царит хаос. Я не понимаю, то ли Ник пытается меня отвлечь, то ли сообщает парням, где в случае чего искать нас, но, всматриваясь в мелькающие картинки, закрываю глаза.

— Ты услышал меня и поэтому пришел?

Ник молчит. Звук его шагов тонет в стуке капель по металлу. А потом вдруг отвечает:

— Я всегда слышал тебя. Просто никогда в этом не признавался.

Что?

Еще пару минут назад я была рада видеть его, как никого в этом мире, сейчас же мне хочется его убить.

— Я тебе это припомню, Лавант. Клянусь.

— Припомнишь, когда будем на той стороне Атлантики.

— Думаешь, будем? — шепчу я. — Я не хочу вот так умирать.

Хотя погибнуть, сражаясь, в эту минуту кажется лучше, чем навсегда позабыть себя, будучи пойманной отцом.

— Ты не умрешь.

Ник прижимает меня крепче.

Должно быть, заносит обратно в здание, потому что дождь резко прекращается. Я открываю глаза и понимаю, что нахожусь в вагоне.

Такие лет сто назад были настоящей редкостью. Сейчас от купе не осталось ни красоты, ни былой роскоши. Деревянные панели выломаны, окна побиты. Кое где сохранились диваны, на один из которых и опускает меня Ник.

«Просто еще одно испытание, — убеждаю я себя, глядя на то, как он скидывает куртку и закатывает рукава. — Всего лишь мгновение, которое нужно перетерпеть». Но как только одежды касаются его непривычно ледяные руки, напряжение в горле и мышцах снова дает о себе знать рваным стоном.

— Успокойся, Ви.

Ник садится на корточки, берет мое лицо в ладони, приказывая смотреть на него.

— Дыши. Вдох носом. Резкий выдох ртом. — Он вдыхает, заставляя меня повторять за ним. — А сейчас ты мне дашь посмотреть на рану. Да?

Я вздрагиваю, крепко зажмуриваясь.

Что бы не ждало впереди, ничего уже не изменишь.

Ник встает, снимая с меня одежду. С плеч падает промокшее, грязное пальто. Рывком откидывается шарф. Сквозь голову стягивается джемпер.

Мы справимся. Я со свистом втягиваю воздух, когда мягкая материя задевает края раны, и закрываю руками лицо.

— Молодец. Все хорошо.

Меня колотит. Я чувствую, как по боку скользит его ладонь, сжимая крепче края раны и прикладывая к ним что-то.

Нет, я точно не выдержу.

И когда я готова грохнуться в обморок, Ник произносит:

— Порез не глубокий, края ровные. Быстро затянется.

Я открываю глаза.

— Значит, я не умру?

— Не сегодня точно. — Ник прикладывает к боку тампоны, которые заклеивает сверху полосками пластыря. А потом усмехается. — Если расценить по шкале от нуля до десяти, то твоя рана тянет на единицу, не больше.

— Что? — Я выглядываю сквозь пальцы, а потом и вовсе убираю от лица руки. — Ты видел сколько там было крови?

— Ладно, ладно, — защищаясь, отвечает он, разрывая зубами упаковку с бинтами, — на тройку. — Я кидаю на него гневный взгляд. — С половиной.

Заставляя себя расслабиться, я медленно выдыхаю. Все внутри горит и колет. Тело до сих пор бьет мелкой дрожью. Уже не ясно от чего: боли ли, холода или осознания факта, насколько близко в этот раз я находилась от смерти.

— Зачем ты туда полезла? — продолжая возиться с раной, ругается Ник. Придерживая прохладными пальцами кожу, аккуратно промокает кровь, чтобы наложить пластырную стяжку.

— Но обошлось же, — все еще не отойдя от шока, шепчу я.

Видимо, зря.

Закрепив последний отрезок липкой ленты, Ник поднимается на ноги, принимаясь собирать с пола раскиданную одежду.

— Ты должна была уходить, как я говорил! — его голос становится громче. В нем отчётливо звучит раздражение. — Не ты решаешь! Здесь я принимаю решения! За всех.

Теперь он на самом деле меня отчитывает.

— Я несу ответственность. Нельзя, чтобы каждый делал то, что ему вздумается, черт побери!