Кэрол Марш - Серебряная цепь
Двери лифта открылись, и Питер внес в кабину свои сумки. Лифтер подождал, пока они в последний раз посмотрели друг на друга. Наконец Питер кивнул ему, что можно ехать. На его лице появилась печальная улыбка, когда двери стали закрываться.
— Кто бы мог подумать, что ты вполне подойдешь на главную роль в фильме "Все мои дети"? — сказал Питер. Он встал в позу Рузвельта и добавил: — Все, чего надо бояться, это самого страха, дорогая. — Двери закрылись, и он исчез из виду.
Дана захохотала и, повернувшись, пошла в комнату бабушки. Давно не чувствовала она себя так легко и по-детски радостно.
Тихонько приоткрыв дверь, она увидела доктора Мида, склонившегося над постелью, медсестру и Джилли, которые стояли чуть поодаль. Дана вошла в темную комнату, прикрыла за собой дверь и подождала, пока седовласый доктор не выпрямился, ободряюще похлопав Маргарет по руке. Глаза Маргарет были закрыты, она тяжело дышала. Дана тревожно посмотрела на Джилли, которая нервно теребила подол передника. Медсестра отошла к дальнему концу кровати и заняла свое место рядом с пациенткой. Заметив Дану, доктор Мид поманил ее за собой в коридор. Только когда они вышли из комнаты и дверь закрылась, он заговорил:
— Она умирает. Пора позвать вашего отца.
— Так быстро? — прошептала Дана.
— У нее почти не осталось времени, и она хочет увидеть зятя. Думаю, она продержится только до его приезда.
— Боже мой, он в Африке! Он сказал, что сразу же приедет, но это все равно займет какое-то время. Она дождется?
— Не знаю, — сказал доктор. — Я надеюсь, — он посмотрел на часы и направился по длинному коридору к лифту. — Она не чувствует никакой боли, просто засыпает. И хочет видеть Джосса. Нам остается надеяться. — Он похлопал Дану по плечу и внимательно посмотрел на нее. — А как вы себя чувствуете, дорогая? Вам нужно заботиться о себе. Я хочу, чтобы вы как можно скорее посетили акушера. — Дана кивнула, и он продолжал давать ей советы. — Доктор Тодд из нью-йоркской клиники — один из самых лучших. Если вы позвоните мне в офис, медсестра даст вам адрес. Вы очень сдали за последнее время, пожалуйста, придерживайтесь строгого режима, если хотите родить здорового ребенка. — Он поглядел из-под кустистых бровей. — Вы еще не говорили бабушке? — Дана оцепенело покачала головой, и он продолжал: — Вы не думаете, что стоило бы, дорогая? Она будет очень счастлива узнать, что у вас будет ребенок.
У Даны язык не повернулся сказать доктору, что ее брак распался, и если она решит оставить ребенка, то у него никогда не будет отца. А бабушка ужасно расстроится при мысли, что покидает внучку тогда, когда она ей больше всего нужна. Что подумал бы этот добрый человек, если бы узнал, что она собирается делать аборт? С ним говорить об этом бесполезно, он не поймет. Для него каждая жизнь священна, и он почтет долгом отговорить ее от такого ужасного поступка. Дана вымучила улыбку и пообещала, что позаботится о приезде отца как можно скорее. Второй раз за этот час она наблюдала, как закрываются двери лифта, и оставалась одна в пустом просторном холле.
Дана быстро прошла к телефону в библиотеке, позвонила Марти Ливайну, агенту Джосса, и попросила его использовать все свое влияние, чтобы Джосс вернулся домой следующим же рейсом. Немного успокоенная заверениями, что Джосс, считай, уже в самолете, она повесила трубку и оглядела знакомую комнату, как будто никогда не видела ее прежде. Она знала, что нужно держать себя в руках ради бабушки, но нервы сдали. Только мысль о том, что скоро приедет отец и успокоит ее, так обрадовала, что она зарыдала. Не в силах сдержать слезы, которые она долго сдерживала, Дана не глядя придвинула стул Маргарет, села, уткнувшись головой в стол, и поддалась захлестнувшему ее горю.
Она приехала домой, под спасительную крышу родного дома, ища убежище от брака с Маршаллом, но бабушка покидает ее. И хотя скоро рядом будет Джосс и поможет ей пережить эту потерю, он снова уедет назад, в свой очаровательный мир фильмов и пьес. Придется пережить это и продолжать жизнь дальше, но как ей это удастся, пока не знала. В комнате было тихо, слышались лишь рыдания Даны, пока она не почувствовала себя совсем обессилевшей. С трудом она встала, но не нашла сил, чтобы добраться до своей кровати, легла на диван и провалилась в сон. Засыпая, она видела лицо матери, которая оставила ее, она ободряюще улыбалась своей дочери откуда-то издалека.
12
Из-за прикрытой двери доносился тихий смех, и Дана, держась за ручки двери, прислушалась к разговору Маргарет и Джосса. Отец вернулся рано утром почти два дня назад и с тех пор почти не покидал тещу. Дана и он дежурили у постели, иногда один из них уходил поспать. Маргарет была очень слаба, но все же приходила в сознание. Дана не хотела прерывать разговор бабушки и Джосса, она подождала, пока голоса стихли, открыла дверь и тихо вошла. Джосс сидел у изголовья, держа Маргарет за руку. Бабушка была в сознании, она улыбалась своему зятю. Джосс повернул голову, и его темные глаза засияли от радости при виде дочери. Свободной рукой он поманил Дану, она подошла и осторожно опустилась на кровать бабушки.
— Дорогая, — прошептала Маргарет. — Мы только что вспоминали, как Кэтрин с твоим отцом привезли тебя домой из Бостона. Джосс был ужасно глупым. Он боялся взять тебя на руки, ты была такая крошечная, а мать была так счастлива, так счастлива! — Она запнулась, посмотрев на Дану. — И я была счастлива тоже, моя дорогая девочка! Я так тебя люблю!
Глаза Даны наполнились невыплаканными слезами, и она прижалась щекой к щеке Маргарет, которая закрыла глаза и уснула. Джосс и Дана сидели, не шевелясь, и прислушивались к неровному дыханию Маргарет. Ее вздохи были все тише и тише, пока не прекратились совсем, и жизнь оборвалась. Дана выпрямилась и протянула руку отцу. Он сжал ее в своей, оба заплакали.
— Она умерла, пала.
— Знаю, детка. — Он отпустил руку дочери, нежно обнял, поднял и начал покачивать, как маленького ребенка. — Но какая великолепная смерть! Хорошо, что мы оба были здесь.
— Она ждала тебя, Джосс. — Дана улыбнулась сквозь слезы. — Она не умерла бы, не попрощавшись с тобой.
— Знаю, девочка, — сказал Джосс, и глаза его были полны слез. — Она была моим лучшим другом, ей я поверял свои тайны… Мне ее будет так не хватать. — Он посмотрел на Дану. — И тебе тоже, правда, дорогая? — Дана кивнула и положила голову ему на плечо. От отца пахло свеженакрахмаленными рубашками и ромом, в его объятиях она чувствовала себя в безопасности. — Еще никогда не было такого человека, как она, правда?
Дана отошла, вытирая слезы.
— И никогда не будет, папа. — Она не смотрела на кровать. — Давай оставим ее сейчас. Джилли и медсестра ждут за дверью. Давай… Я не знаю, мне кажется, что мы должны сделать что-то особенное. Это, наверное, глупо.
