Красивый. Наглый. Бессердечный - 2 - Кира Туманова
И она, действительно, кричит:
- Яичница!
И я, разжав, наконец, пальцы, толкаю ручку сковородки, сдвигая её с конфорки. Арина припадает головой мне на грудь, сцепляет руки на моей талии, а я глажу золотистые блики. Я чувствую, как она вздрагивает у меня на груди – не пойму, плачет или смеётся. Но чувствую, как уходит напряжение между нами и начинается что-то новое, хрупкое и невероятно важное.
Её руки слегка дрожат, вцепившись в мою футболку:
- Ты знаешь, — наконец выдыхает Арина, её голос приглушён моей грудью, — я тоже хочу. Здесь. Всегда.
Эти простые слова, как контрольный в голову. Сметают всё.
Арина отрывается от меня, её глаза блестят:
- Ты же есть хотел, - дрожащим полушёпотом спрашивает.
- Передумал, - рвано выдохнув, впиваюсь в её губы и понимаю, что никакая сила меня сейчас не остановит.
Она цепляется за мои плечи и пах стремительно наливается тяжестью. Ловлю её стон, задыхаюсь и вжимаю в себя.
Она пропускает мне руки под футболку, скользит ладонями по спине, лаская кожу.
- Что ты делаешь со мной? — спрашиваю, наклоняясь к ней — мы сталкиваемся лбами и тяжело дышим друг другу в губы. – Я не смогу остановиться!
- И не надо, — она крепче вжимается в меня, выбивая из моей груди рык.
Я подхватываю её на руки. Маленькую, лёгкую, почти невесомую. Мы так и поднимаемся в спальню, стараясь не размыкать губ. Я знаю здесь каждую ступеньку, и только это спасает нас от травмы.
Мы оба сошли с ума!
Арина источает чувственность — оголённую, терпкую, грешную. Ставлю её на ноги перед кроватью, будто даю последний шанс – оттолкнуть, убежать.
Но нет! Она с вызовом поднимает подбородок и кладёт мои ладони себе на талию. Её взгляд — испуганный, шальной, зовущий — срывает у меня все клеммы. Шёлковая ткань скользит под моими пальцами, когда я медленно обвожу ладонями её бёдра, талию, грудь. Арина замирает, губы чуть приоткрыты.
- Ты уверена? – цепляю бретельку.
- Да, - выдыхает она.
Сдвигаю ткань с плеча, прижимаю губы к обнажённой ключице. Она вздрагивает, но не сопротивляется. Мои пальцы находят молнию на спине — металл холодный, но кожа под ним пылает. Медленно, мучительно медленно стягиваю платье вниз. Я, как долбанный мазохист пытаюсь продлить эту пытку. Платье ползёт по её телу, сбегает с плеч, с груди, с узких бёдер… Падает на пол бесшумным облаком.
Под ним — только шёлк нижнего белья и дрожь.
Я кладу её на кровать, придерживая за шею, будто она хрустальная, но в следующее мгновение уже не могу сдерживаться. Придавливаю весом, чувствуя, как она податливо прогибается в талии, раздвигает ноги, подпуская ближе, теснее, вплотную. Отстраняюсь лишь на секунду — срываю с себя футболку, расстёгиваю ремень. Руки скользят под тонкие кружева, срывают их одним движением.
- Хочу видеть тебя всю… — голос хриплый, будто простуженный.
Дышу тяжело, как подросток, впервые увидевший голую женщину. Глажу её плоский живот, маленькую грудь, розовые соски. Она стыдливо прикрывает лобок, но я отодвигаю её руку.
Она открывается, и я вижу, как её колотит. От страха? От желания? Не бойся, моя маленькая! Снова склоняюсь к ней, целую губы, шею, впадинку над ключицей. Приникаю к груди, обвожу языком сосок, втягиваю его в рот — слышу тихий стон. Вторую грудь ласкаю пальцами, сжимаю, играю, пока он не становится твёрдым.
Арина была запретом — недосягаемым, греховным. Я даже фантазировать боялся, а теперь... Теперь она моя.
Это осознание рвёт мне крышу.
Я должен быть нежным, но внутри бушует шторм. Каждое прикосновение к ней, как удар током. Она вся передо мной: беззащитная, раскрытая. Её кожа — шелк, нежнее простыней под нами. Рисую узоры на плечах, спускаюсь ниже, чувствуя, как её тело отзывается на каждое прикосновение.
- Я верю тебе. Навсегда... – Её голос срывается.
- Моя, - сжимаю её запястья. - Только моя.
Кровь бьёт в висках, член пульсирует от напряжения. Никогда не тратил столько времени на прелюдию — обычно мне хватает приказа, позы, быстрого обладания. Но сейчас… Сейчас всё иначе.
Особая ночь. Особая женщина.
Рисуя цепочку поцелуев на её теле и чувствую, как напрягаются мышцы под моими губами. Ещё ниже - провожу языком по внутренней стороне бедра, медленно, почти до колена и обратно. Арина задерживает дыхание, когда я наконец касаюсь её клитора - сначала лёгким движением, затем вбираю губами полностью.
- Не надо… - она ахает, дёргается, но её протест тут же растворяется в тихом стоне.
Я не останавливаюсь.
Её дыхание становится чаще, прерывистее. Руки то сжимаются в кулаки, то впиваются в простыни. Потом пальцы запутываются в моих волосах, притягивая ближе. Чувствую, как её тело содрогается — сначала лёгкая дрожь, потом судороги, и наконец её выгибает дугой. Со сдавленным стоном она до боли стискивает прядь моих волос, а затем обессиленно опускается на кровать.
Глаза Арины подёрнуты поволокой, на губах - лёгкая, чуть смущённая улыбка. Видеть её такой - чистый, ни с чем не сравнимый кайф.
Меня накрывает волной нежности. Целую её лицо, скулы, губы, продолжаю ласкать пальцами, чувствуя, как она снова отзывается на прикосновения. Но терпение уже на нуле - в паху всё гудит, пульсирует, требует её.
Приподнимаюсь, сбрасываю брюки, стягиваю боксёры. Член твёрдый, будто налитый свинцом, аж подрагивает от напряжения. Ловлю её взгляд - всё ещё мутный, беззащитный.
- Пожалуйста, будь нежным… — шепчет Арина, когда я упираюсь в неё головкой.
Чёрт.
Так и рвусь войти сразу, до упора, но сдерживаюсь. Вхожу медленно, чувствуя лёгкое сопротивление. Она вздрагивает, глаза мгновенно проясняются, но я уже не могу остановиться. Только замедляюсь, двигаюсь плавно, пока она не расслабляется.
А потом… потом срываюсь.
Теряю контроль, вгоняю в неё глубже, быстрее. Её стоны сливаются с моим хриплым дыханием. Руки впиваются в её бёдра, оставляя следы. Всё плывёт - комната, мысли, время.
И когда она внезапно сжимается вокруг меня, крича в подушку, я окончательно теряю голову.
- Арина… - рычу, в последний раз дёргаясь в ней, и мир взрывается белыми искрами.
Глава 38.
Утро после — тишина вместо диалога, простыни вместо
