Бывшая принцесса - Мария Степановна Киселёва
Голова не варит, она откровенно кипит даже после порции воды и более свежего воздуха. Но я действую на рефлексах, когда со стороны столба, к которому я был привязан больше часа, выскакивает албанец с пулеметом. Я вытаскиваю пистолет из-за пояса серба в обмундировании. Делаю несколько выстрелов через адскую боль, напрягая руку. Кажется, орудие вот-вот выскользнет из хватки. Я судорожно осматриваюсь, едва не теряя сознание от резких движений, когда вижу Квин совсем рядом.
* * *
КВИН
Самые необдуманные действия в своей жизни я совершаю рядом с Николаем. И я делаю несколько быстрых шагов к нему, еще не зная, от чего собираюсь защитить раненого мужчину.
Но поворачиваюсь грудью, когда слышу механический щелчки в его пистолете — у него закончились патроны. Я бесприцельно стреляю в сторону, когда меня отбрасывает жгучая боль.
Поняв направление, в котором скрывается противник, воздух пронзает еще десяток пуль союзников, но я уже не обращаю на это внимание. Пытаюсь сдерживаться, но вскрик вырывается из груди, когда прижимаю руку к клокочущей ране около ключицы или правее. Я не понимаю. Хочется потерять сознание, но я прилетела, чтобы удостовериться, что Николай в порядке. Он падает ко мне, заставляя принять горизонтальное положение на теплой земле, придерживает голову.
Он ранен. Он меня презирает и любит одновременно. Даже сквозь красную дымку я вижу это в темных глазах.
— Ты цел?
— В отличие от тебя, Львенок.
— Куда меня ранили?
— Предплечье.
Это не должно напрямую навредить детям.
Я невольно всхлипываю, чувствую, как по руке бегут струйки крови, когда погружаюсь в тьму. Она пульсирует, то забирая, то выталкивая в реальность.
* * *
НИКОЛАЙ
Адреналин активизировал организм, но сейчас я ненавижу свое чертово тело, потому что не смог среагировать, не могу нести Квин до медицинской палатки. Плетусь следом, заставляя себя делать более широкие шаги.
— Ты хреново выглядишь. — говорит Вук.
— Я не в настроении крутиться перед зеркалом.
В мед группе серба есть женщины, которые на ходу разрезают футболку Квин. Она ранена в плечо, ближе к предплечью. Это хорошо.
Меня сажают на кушетку в вертолете. Обтирают раны, ожоги, наносят мази и бинты. Кажется, я весь в них, но говорят, это для того, чтобы перенести полет. Собираются вколоть антибиотик и обезболивающее, от которого я погружусь в сон.
Через открытый трап в вертолет я больше не вижу врачей Квин. Как я мог их упустить? Прошло не больше часа.
Отмахиваюсь от уколола, вставая. Мне преграждает дорогу Глава сербов. Он уже избавился от бронежилета.
— Ты раненый. Куда идешь?
— Убедится, что с моей женщиной все в порядке.
Вук говорит, когда оказывается за спиной:
— Ты знаешь, что это она, верно?
Я еще не решил, что делать с предательством Квин. Никто в Братве о нем не знает. Никто, кроме нас двоих не должен быть в этом замешан.
— Никому ни слова.
— Она стала одной из Глав ирландской мафии, Ник. — говорит вслед — И готова пойти по головам, если наняла нас.
Смех раздирает больное горло, но схожу с вертолета. Ко мне хотят прилипнуть мои люди, но слишком хорошо меня знают, чтобы остаться на месте. Большая часть жива, это охренеть какое чудо.
Мне нужна третья точка опоры, чтобы наверняка не упасть сожженным лицом в землю, но я беру каждую мышцу под контроль.
Импровизированный медицинский пункт сворачивают, Квин нигде нет. У трапа в ее вертолет стоит долговязый мужчина скорее всего мой ровесник. Он бросает окурок на землю, заметив меня, поворачивается к кабине.
— С дороги. — отталкиваю всем телом.
— Мы уже готовы к взлету, вам лучше убраться к своим людям.
Ему чертовски везет, что я в худшем из своих состояний.
— Куда вы едете?
— Мисс МакГрат сказала лететь в Великобританию.
До Сербии лететь в десять раз меньше.
И блять МакГрат? Только через мой труп.
— Мы летим в Россию.
— Я не собираюсь нарушать приказ Главы. — упрямо он, рядом встает второй ирландец, он звал Квин к вертолету перед обстрелом.
— Твой Глава нестабилен. — пытаюсь заглянуть вглубь вертолета — Задеты артерии, а Россия единственное безопасно для Квин место.
— Но в головном офисе в Лон…
— Я не наблюдаю там себя и людей атланской Братвы! Ты не похож на ебанного телохранителя, которыми являются каждый из моих мужчин.
Они переглядываются, я прохожу мимо, невольно шиплю от боли, пульсирующей в бедре. Это неважно, когда вижу Квин в дальнем кресле. Ее правая рука ровно прижата к груди. У женщины всегда была бледная кожа, она почти обливала себя и меня кремом от загара, говоря про минимизацию риска развития рака. Но теперь Квин похожа на мертвую невесту — подтвердились слова о потери крови, пусть уверен, что ей сделали переливание.
— Она прикончит нас. — говорит долговязый, переглядываясь не с напарником, а со мной.
Во мне почти просыпается гордость, что за… не знаю сколько времени, репутация Квин закрепилась среди ее людей. Как же я скучал по этой бестии.
Она сидит чуть подавшись вперед, опирается здоровой рукой о колено, трет лицо. Я никогда не видел ее такой вне интимной обстановки.
Три месяца назад я был другим человеком, Мы были другими, а сейчас пытаемся вернуться в прошлый темп. Вела ли она себя так до Атлантик-Сити?
Для всех в Братве Квин мертва, подразумевают иное только Павел и Сергей. Им уже сообщили, что я жив. Павел улаживает дела дистанционно из Майями, Сергей поддерживает безопасность в России. Но совсем скоро нам предстоит вернуться в Атлантик-Сити.
— Скольких мы потеряли? — останавливаюсь от звука ее голоса.
Мы.
Я не скрываю имена семи человек в том числе парней, погибших здесь, в Албании, границу которой мы вот-вот покинем. На самом деле, потеряно восемь, но я не называю ее имени.
Квин оглядывает мое лицо, наслаждаюсь ее беспокойными голубо-серыми глазами.
— Раненый зверь. — произносит одними губами, а затем смотрит с вызовом — Я обещала Бранковичу, обещаю и тебе, что больше не приближусь к Братве.
— Ты Громова. — голос больше похожий на рык.
— Уже нет. Наш брак официально расторгнут.
— Нихрена подобного. Мы обвенчались, и у тебя семейное кольцо.
Она так и не знает, что из всех вариантов выбрала именно то, что принадлежало маме.
— Я не ношу его.
— Но возишь с собой.
— Должно быть оно затерялось в подкладке сумки.
— Квин Громова не носит одну и ту же сумку каждый день.
В кольце маячок, и Павел отслеживал, как Квин исполосовала Европу вместе с ним.
— Я уезжаю в Великобританию, но ты можешь говорить,
