Медленный фокстрот - Александра Морозова
Танго – танец страсти.
Танец, где можно себе позволить почти все.
Раньше он считался чисто мужским, и его танцевали только мужчины. Какое счастье, что я не застал эти времена! Представить не могу, что танцую этот танец с парнем.
Теперь же, когда танго танцуют мужчина с женщиной, в нем очень сильна мужская сторона. Партнер здесь доминирует над партнершей. Правда, над Лаймой особо не подоминируешь, но я всегда старался быть сильным и страстным, таким, чтобы партнерше самой хотелось мне подчиняться.
Если перевести танго на язык обычной человеческой – не танцевальной – жизни, я бы сказал, что танго – это ссора двух очень страстных и безумно влюбленных друг в друга людей. Когда они сначала швыряются тарелками, а потом, бросившись друг на друга, чтобы убить, не могут удержаться от поцелуев.
Так чего Янка хотела? Чтобы мы соблюдали пионерское расстояние?
– Ты спишь с ней! – крикнула она и зарядила мне такую пощечину, что меня оглушило, как при контузии. – Да Лайма твоя вообще!.. С ней уже все переспали, кому не лень!
На миг я потерял над собой контроль, а когда вновь обрел, понял, что сжимаю Янкино плечо так, что орет она уже не от обиды, а от боли.
И тут же разжал пальцы.
– Уходи, – велел я.
Янка, испугавшись, быстро замолкла, спрыгнула с кровати и выскочила из комнаты, шепча, что я ненормальный. Через несколько секунд за ней захлопнулась входная дверь.
Я откинулся на постель. Одеяло насквозь пропахло противными, приторно-сладкими Янкиными духами.
Мне часто кричали в спину разное: и о том, чей я сын, и о том, чем я занимаюсь, и о том, что я в целом за человек. Я уже привык. Даже смеяться привык, если нет возможности как следует вмазать.
Но про Лайму такое я вытерпеть не мог.
Никогда.
Я поднялся с кровати, стал скидывать на пол постельное белье, потом собрал и унес в ванную. Застелил чистое.
Написал Лайме сообщение:
«До скольких ты сегодня будешь грызть гранит науки?)»
Сначала в ответ пришел смайлик – хохочущая кошка, – и я отчетливо услышал смех Лаймы.
«Пары до четырех».
«У меня в пять занятие с младшими. А я тебя в кино хотел позвать».
«Когда освободишься?»
«В семь».
«Значит, пойдем на вечерний сеанс) кстати, если хочешь, могу тебе помочь с малышами».
«Круто! Приезжай. С меня тогда еще кафе».
«Ок)».
Я улыбнулся и снова лег на кровать, пахнущую стиральным порошком.
Завтра поговорю с Янкой, извинюсь и подведу к тому, что между нами все кончено. А сегодня проведу вечер с Лаймой – без криков и шума, разве что с шутками и подколами, но они не то что не надоедают – в них я нуждаюсь.
Да еще и тренировку совместную устроим.
Малышня от Лаймы в восторге. Дети видят в ней не просто красивую, добрую девочку, а самую настоящую принцессу. Каждому хочется, чтобы она обратила на него внимание, а лучше похвалила. Каждый готов понимать все с полуслова, ловить ее взгляд, голос, прикосновения. С ней тренировка пройдет на ура.
Это завтра будет Янка и тяжелый день. А сегодня можно расслабиться.
Глава 28
Наши дни
Лайма
– Красиво тут, да?
Я была так занята подготовкой своих танцоров, что смогла оценить, как украсили зал к Новогоднему балу, только когда за две минуты до начала оказалась на своем месте в первом ряду, еще поправляя наспех надетое персиковое платье.
Поначалу мне было непривычно сидеть на месте тренеров, а не стоять на паркете. Это было и больно, и как-то удивительно одновременно. Да, ты проиграл главную гонку, но теперь вместо карта[10] ездишь на последней модели «Мерседеса».
– Да, – ответила я, разглядывая зал. – Постарались.
Во Дворце спорта, отстроенном всего несколько лет назад, всегда было красиво, но сегодня здесь дух турнира смешался с праздничной атмосферой Нового года. Непонятно – то ли танцевать надо, то ли праздновать.
Мама вечером спрашивала, все ли у меня в порядке. Она всегда говорила, что я не умею скрывать переживания. Я ничего не рассказала ей про Даню. К счастью, сейчас мое состояние очень легко списать на волнение перед соревнованиями.
На свои места за круглые столики под аплодисменты вышли судьи. Я знала их всех, а одного даже слишком хорошо.
Даня, как и всегда улыбаясь, поправил рукой волосы, тут же кому-то помахал и забегал глазами по залу. Я перестала дышать, чувствуя, как немеет не только нога, но и все тело. Его взгляд, становясь тревожнее, перескакивал с ряда на ряд, пока наконец не наткнулся на меня.
Он выдохнул. И тоже махнул мне рукой.
Я только кивнула. Глупо делать вид, что мы не знакомы. Глупо его игнорировать. Уедет в Москву – снова пропадет, незачем выставлять себя идиоткой.
Зато Слониха так и подпрыгнула на месте, как его увидела.
– Ну какой же красавец стал! – шепотом восхищалась она мне на ухо. – Был, конечно, тоже хорошенький, но теперь-то – прям жених! А невесту видела его?
Мне словно кулаком заехали под дых.
– Видела, – еле слышно промолвила я.
Я никак не могла привыкнуть, что мы со Слонихой теперь вроде как коллеги и вроде как можно на «ты», если не при детях. И вроде как шушукаться и сплетничать теперь тоже можно. Только вот не хотелось.
– А ко мне ее не привел, – весело хмыкнула Слониха. – Паразит! Как она хоть, нормальная?
– Самая лучшая.
К счастью, Слониха больше не успела ничего сказать. На полу вспыхнул круг от света лампы, в него прыгнул ведущий в строгом сером костюме и красном новогоднем колпаке и начал трещать о главном ежегодном танцевальном соревновании нашей области. Я не слушала его – сказывалась привычка, которой наградил меня Даня, – думая о своих ребятах, глядя на них, выстроившихся по краю паркета, видя в них лучших танцоров, которых когда-либо могла бы тренировать.
Это только кажется, что спортсменам нужен тренер. Тренеру нужны его спортсмены. Каждый из них. Тренеру нужны эти девчонки и мальчишки, потому что все его мастерство, вся сила, опыт и страсть – в них. Потому что они – все, что есть у тренера.
– В этом году наше соревнование может похвастаться поистине феноменальным приглашенным гостем! – вещал ведущий, и я снова превратилась в камень, зная, что он скажет дальше. – Дамы и господа! Честь
