Твой личный враг - Настя Орлова
Примерно через полчаса Даниил заезжает на парковку перед красивым пятиэтажным особняком с резными балконами и лепниной на стенах. В молчании мы поднимаемся по широкой лестнице на третий этаж. Странно, но я совсем не волнуюсь. Наверное, потому, что все происходящее очень похоже на сон. И я предпочитаю так же к этому относиться – как к временному путешествию в страну грез, после которого я обязательно проснусь.
Пока Даниил возится с ключами, мой взгляд замирает на его затылке. Волосы у него жесткие и блестящие. Вчера я судорожно запускала в них свои пальцы, и сейчас желание протянуть руку и проделать все то же самое почти нестерпимо.
– Хочешь чего-нибудь? – вежливо спрашивает Даниил, забирая у меня пальто.
– Нет, ничего. – Я снимаю ботинки и приглаживаю волосы. – Только руки вымыть.
– Ванная прямо по коридору и налево, – он показывает мне направление, а сам идет на кухню.
В ванной комнате я открываю краны, регулирую температуру и подставляю под упругую струю ладони. Я знаю и не знаю, для чего сюда пришла. Еще утром ведь была уверена, что не видеться с Благовым – единственно возможный вариант. А сейчас чувствую томительное ожидание, словно верю, что все между нами еще может быть иначе.
Прижимаю влажные ладони к вискам, пытаясь унять нервную дрожь, закрываю глаза и тяжело дышу.
Что бы там ни было, сегодня все решится.
Несмотря на то что подсознательно я боюсь быть с Даниилом откровенной, знаю, что иначе нельзя. Как-то слишком все запуталось. Чтобы жить дальше, мне важно понимать, что именно я оставила в прошлом.
Когда я возвращаюсь, он стоит возле окна в гостиной, засунув руки в карманы джинсов, и смотрит на улицу. Там сгущаются ранние зимние сумерки, но Даниил не включил свет, и сейчас комнату освещает только тусклый неровный отблеск уличных фонарей.
Я делаю несколько шагов в глубь гостиной. Стараюсь не шуметь, но Благов оборачивается и смотрит на меня долгим испытывающим взглядом, от которого я теряюсь.
Замираю на месте, переминаясь с ноги на ногу, и не знаю, что делать дальше.
– Ты отлично смотришься в моей квартире, – он как-то грустно улыбается. – Весь месяц представлял тебя здесь. Не ошибся.
– Тогда почему не позвонил? – отбросив всякую гордость, без пустой словесной прелюдии задаю вопрос, который мучает меня с момента, когда самолет Сочи – Москва почувствовал под собой твердую землю. – Я ждала тебя каждый день все это время.
– По нескольким причинам, – с готовностью отвечает Благов, словно именно этого вопроса от меня и ждал. – То, что я бесился из-за того, что ты тем утром вернулась к Ковальчуку, – самая банальная и простая из них.
– Тогда какие другие?
Одно короткое мгновение он хмурится, отходит от окна и приближается ко мне.
– Когда я проснулся в доме один, знаешь, что я почувствовал? – спрашивает он, не сводя с меня тяжелого взгляда. Я молчу, и тогда он продолжает: – Облегчение.
От его признания мне физически больно. В груди растет дыра размером с Вселенную, а когда я с усилием сглатываю, горло стискивает спазмом. Я обхватываю себя руками, надеясь защититься от его слов, но они пробиваются сквозь броню, подтверждая самые неприятные предположения – на самом деле Благов никогда не хотел меня.
– Я всегда так дорожил своей свободой, – продолжает он. – Я не святой, ты знаешь. Мне было удобно постоянно менять спутниц, никому ничего не обещать и не объяснять. Но я подсознательно чувствовал, что с тобой так не получится. Я был растерян, не знал, что делать дальше. Пока ты спала в моем доме той ночью, я лежал без сна и думал, как удержать тебя утром.
– А я ушла, – шепчу я. – Потому что не представляла, как расстаться.
– Да, ты ушла. Обидела меня, разочаровала, но вместе с тем избавила от необходимости действовать и что-то в своей жизни менять. Только поэтому я испытал облегчение. – Я вижу, что признания даются ему нелегко. Он устало запускает пальцы в волосы, потом вновь поднимает на меня глаза: – Ты напугала меня, Мирослава: так легко внесла хаос в мою простую и понятную жизнь. Поэтому я уцепился за твой молчаливый уход как за единственный шанс ничего в ней не менять. Тогда я был уверен, что это к лучшему.
– Это было к лучшему? – спрашиваю я тихо.
– К лучшему? – повторяет он и глухо усмехается. – Неужели ты думаешь, что мы бы стояли сейчас здесь, будь у меня хоть малейшая надежда справиться с теми чувствами, которые я к тебе испытываю?
Даниил делает несколько шагов в моем направлении, а я, не доверяя своим ногам, тяжело опускаюсь на краешек дивана.
– Ты заинтриговала меня, Мирослава, – говорит он с печальной полуулыбкой. – С той самой первой встречи летом я не мог выкинуть тебя из головы, поэтому, когда в канун Нового года увидел в холле отеля, решил, что наша связь неизбежна. – Он на секунду замолкает, словно обдумывая дальнейшие слова. – В тот самый первый миг я обрадовался как мальчишка и собирался подойти, но появился Ковальчук. Тогда я принял решение, что, раз у тебя есть парень, лезть не буду, но случился тот вечер с Костей и Леной в ресторане и наше столкновение на трассе. Ты спутала все мои планы. Ты была такая испуганная, трогательная, с восторгом в глазах и щеками, румяными от мороза. Виновато улыбнулась, хлопнула ресницами, и я подумал, что пропал. При всем своем желании я уже не мог держаться от тебя на расстоянии. Не мог защититься от тебя.
– Зачем тебе защищаться от меня? – спрашиваю я удивленно.
– А зачем ты защищалась от меня? У тебя был особый инстинкт самосохранения. Ты понимала, что, несмотря на очевидное обоюдное притяжение, для тебя опасно иметь дело с таким циником, как я. Я точно так же подсознательно знал, что связь с тобой все изменит и для меня тоже.
– Я не…
– Разве нет? Ты отторгала меня с того самого момента, когда
