Твой личный враг - Настя Орлова
– У тебя что-то с телефоном, – нагло заявляет он. И хотя до этого момента я тысячу раз твердила себе, что рядом с ним я должна оставаться абсолютно спокойна, чувствую, как превращаюсь в напряженный сгусток нервов.
– Он со встроенной функцией игнорирования нежелательных звонков, – огрызаюсь я, взбешенная, что он обсуждает это при Лене и Косте. Не хватало еще, чтобы они неправильно истолковали наши отношения.
– Понравились цветы? – не унимается он.
– У меня аллергия на пионы, – отрезаю холодно, невпопад вспоминая, как идеально они смотрятся на прикроватной тумбе в моей комнате.
– Неправда, – в глазах Благова вспыхивает огонек удовольствия. Очевидно, что он всем этим наслаждается! Ублюдок.
– У меня аллергия на тебя!
На этот раз он не улыбается. Он откидывает голову назад и заразительно смеется.
Лена, наоборот, охает, ее рот открывается в изумлении, а глаза любопытно бегают от меня к Благову и обратно.
– Нам пора, – разряжает обстановку Костя. – На Ленинградке пробки. Опоздаем.
Он встает, тянет за собой Лену и жестом подзывает официанта, чтобы оплатить наш счет.
– Кость, я закрою, – говорит Благов.
– Я тоже ухожу, – делаю попытку встать с места, но цепкие пальцы хватают меня за локоть.
– А ты останешься, – бесцеремонно заявляет он.
Я, конечно, могу устроить сцену. И в первую секунду именно так и собираюсь поступить. Но потом соображаю, что первая неудача вряд ли остановит Благова. Лучше уж выяснить все раз и навсегда и закончить эту историю, чем постоянно бегать от него.
Когда ребята скованно прощаются и уходят, оставив нас с Даниилом наедине, я холодно бросаю:
– Можно побыстрее и покороче?
Вместо ответа он наклоняется ко мне. Штормовые синие глаза сверкают совсем близко, так что волна совершенно неуместного возбуждения охватывает все мое тело. Но Благов не унимается. Он протягивает руку и заправляет мне за ухо выбившуюся из моего хвоста прядь.
Я сглатываю и пытаюсь дышать. Сердце бухает в груди с такой бешеной частотой, что не хватило бы никакой шкалы Рихтера, чтобы ее измерить.
– Куда спешить. У нас куча времени впереди.
Глава 27
Ситуация, в которой я оказалась, похожа на дурную комедию. Еще недавно Благов рвался разговаривать, но уже десять минут молчит, с наслаждением попивая кофе и изучая меня, словно коллекционер редкую бабочку. Под его пристальным взглядом я чувствую себя неуютно. Мне хочется пригладить волосы, проверить, не осыпалась ли тушь, просто взглянуть в зеркало, чтобы убедиться, что я не выгляжу настолько ужасно, насколько себя чувствую. Но это было бы признанием собственной слабости, а я знаю, что сейчас мне, как никогда, важно оставаться сильной.
Поэтому я тоже молчу, угрюмо смотрю по сторонам и не притрагиваюсь к десерту и чаю, которые мой спутник заказал для меня. Последнее требует от меня особых усилий: миниатюрные тарталетки с ванильным кремом и ягодами выглядят очень аппетитно, но я для себя решила, что лучше умру, чем съем хоть что-то по его указке.
– Не будешь? – интересуется Благов.
Я поднимаю глаза и ловлю на себе насмешливый взгляд синих глаз. Выглядит он при этом так самоуверенно, словно обладает способностью читать мои мысли и наперед знает, что я откажусь.
Ненавижу.
Вместо ответа поджимаю губы и отворачиваюсь, успевая заметить коварную улыбку, которая расплывается на его красивом лице. В следующую секунду Благов отставляет в сторону недопитую чашку кофе, тянется через стол к моей тарелке и длинными пальцами хватает одно из пирожных.
Я обещала себе, что смотреть на него не буду из принципа, но почему-то не могу оторвать глаз от чувственного рта с белоснежными зубами, которые с нескрываемым удовольствием безжалостно перемалывают мою тарталетку.
Мне приходится громко сглотнуть, потому что во рту у меня резко усиливается слюноотделение. Я хочу почувствовать на языке нежную сладость крема и свежесть ягод, а еще у Благова самый красивый рот, который я когда-либо видела. И то, как хищно он облизывает свои губы, вызывает неконтролируемый прилив крови к моим щекам.
– Очень вкусно, – с откровенным удовольствием комментирует он и вновь тянется к моей тарелке.
На этот раз я действую инстинктивно: резко поднимаю руку и звонко бью ладонью по его пальцам. Когда понимаю, что выдала себя, хочу провалиться сквозь бетонный пол кофейни. Благов словно только этого и добивается – довольно усмехается, непринужденно откидываясь на спинку кресла, и смотрит, как я беру тарталетку и быстро запихиваю себе в рот.
Ощущения фантастические. Мне настолько вкусно, что я даже глаза прикрываю, едва успевая сдержать готовый сорваться с губ стон наслаждения. Не знаю, в чем дело, в мастерстве кондитера или, может быть, в том, как хищно Благов пялится на мой рот, но мне кажется, я в жизни не ела ничего лучше. Даже жаль, что пирожных было всего два и одно из них досталось человеку, который его, очевидно, не заслужил.
Сосредоточившись на собственном гастрономическом удовольствии, я запоздало замечаю, что Благов вновь тянется через стол. Моя тарелка пуста, и я понятия не имею, что он хочет на этот раз.
Ответ на мой так и не высказанный вопрос застает меня врасплох: кончик указательного пальца касается уголка моих губ, а непроницаемые синие глаза удерживают мой взгляд, так что в глубине чуть расширившихся зрачков я вижу свое собственное отражение – две крошечные испуганные Миры, которые не знают, как им реагировать на столь бесцеремонное вторжение.
– У тебя крем остался, – голос, который я слышу сквозь шум крови в ушах, звучит глухо и словно издалека.
В замешательстве я смотрю, как Благов возвращается в свое кресло и слизывает белый комочек со своего пальца. Как он умудряется сделать этот жест таким порочным, я не представляю – лишь чувствую, как горячая лава медленно разливается внизу живота и мгновенно потеют ладони.
О господи.
Благов, очевидно, собирается свести меня с ума. Смотрит прямо и откровенно, так что под его пристальным взглядом мне становится трудно дышать, тонкие волоски на затылке становятся дыбом, а воздух вокруг нас сгущается как перед грозой.
– Ты, кажется, хотел поговорить, – выдавливаю из себя в отчаянной попытке остановить то, что происходит между нами.
– Не здесь же, – лениво отвечает он, демонстративно обводя взглядом полный зал кофейни.
Я все еще нахожусь под впечатлением от его чувственного магнетизма, но этот небрежный ответ меня бесит. Двадцать минут назад он настаивал, чтобы после ухода Лены и Кости мы остались здесь. Теперь заявляет, что разговаривать не собирается. Я что, похожа на куклу, которой он может вертеть по своему усмотрению?
– А зачем
