Весь этот мир не ты - Ана Сакру
— Правда не жалеешь? — Аверин всё не отставал.
— Нет, — отрезаю резко, — Никит, ты не обязан меня отвлекать. Я конечно боюсь, но я сама справлюсь.
— Ну да, не обязан, — он едва заметно улыбается, скользя прожигающим взглядом по моему лицу. Задерживается на губах, отчего мне становится неуютно.
— Только, знаешь. Это как находиться с орущим младенцем в одной комнате. Ты можешь ненавидеть детей и не знать, что с ними делать, но всё равно пойдёшь на всё, чтобы он перестал.
— Ты меня ненавидишь? — цепляюсь я к неприятному мне слову.
Никита тихо фыркает.
— Скорее, не знаю, что делать.
— А какие варианты? — спрашиваю шепотом.
Никита молчит, но взгляд не отводит. Так и скользит им по моему лицу, теперь задерживается на глазах. Я смущаюсь, но смотрю прямо. Я уверена, что мы уже не о полёте говорим. Сердце заходится в рваном ритме. Облизываю губы и решаюсь задать так мучающий меня вопрос.
— Зачем ты меня взял, Никит?
***
Я вижу, как Ник вздрагивает от моего вопроса, а потом демонстративно медленно поворачивается ко мне и награждает ироничной улыбкой.
— А ты разве не переводчик?
— Да, но…
— Единственный дипломированный переводчик во всей фирме? — перебивает меня Никита, не давая возразить.
Я упрямо поджимаю губы. Вобще- то да, но мне сложно принять такое простое объяснение.
— Ты меня избегал всё это время, а теперь организуешь поездку, в которую больше никто не летит, — выдаю, хмурясь.
Никита громко фыркает и потирает переносицу, как делает всегда, когда пытается унять раздражение. У меня даже пальцы на ногах поджимаются от того, что я вдруг осознаю, насколько хорошо его знаю. Ну всё, сейчас будет нападать.
— К чему ты клонишь, Лин? Говори прямо, раз уж начала.
— Я просто спрашиваю… Что ты завелся? Спросить нельзя? Или я угадала? — шиплю так же агрессивно в ответ. Это заразительно.
— Угадала что? — щурится Аверин.
— Ну… — я кусаю губы, краснея. Блин, ну зачем я вообще начала этот дурацкий разговор.
— Ты решила, что я всё подстроил, чтобы трахнуть тебя? — когда Никита произносит мою мысль вслух, она звучит до ужаса идиотской, и я краснею ещё пуще, отводя глаза.
— Конечно, просто зажать в кабинете давно не в моде, — Ника уже не остановить, — И я же такой романтичный. Подумал, что если мне и перепадёт, то только во Франции и после трехдневного окучивания.
Я невольно прыскаю со смеху. А Аверин, видя, что я начинаю смеяться, замолкает. Легкая улыбка озаряет его лицо.
— Не всё вертится вокруг тебя, Лин, — говорит Никита тихо, а потом вдруг добавляет, улыбаясь сильнее, — Но вообще, если ты за, то я тоже не против.
Я даже смеяться от неожиданности перестаю, а Аверин тут же отворачивается и утыкается в свой ноут, будто и не сказал ничего такого.
— У тебя же девушка есть, — выдаю первое возражение, которое приходит в голову, а потом мысленно бью себя по лбу. Ну молодец! Ничего умнее не придумала.
Никита кидает на меня нечитаемый взгляд, от улыбки на его лице не остаётся и следа.
— А ты прямо серьёзно хочешь? — спрашивает он глухо.
Меня даже озноб пробирает от его царапающего слух тембра. Адреналин впрыскивается в кровь, щекоча вены. Я замираю, смотря в его чёрные глаза.
— Если да, то только серьёзно, — шепчу одними губами. Я даже не уверена, расслышал ли он. Сама не верю, что говорю это. Но играть я точно не смогу. Если Аверин и думал о чём-то, то пусть подумает ещё тысячу раз.
Никита смотрит на меня, не мигая, ещё несколько секунд, а потом отворачивается, резко захлопывает крышку ноутбука, вставляет наушники и закрывает глаза. Всем своим видом показывает, что разговор окончен.
Глава 42. Сон
— Ммм, и что тут у нас? Омлет? Ты умеешь делать омлет? — мурчит Ник мне в шею, слегка прикусывая кожу. Это щекотно, и я, смеясь, пытаюсь вывернуться из его медвежьего захвата. Голый горячий торс, влажный после душа, прижимается к моей спине, заставляя заворчать в наигранном возмущении.
— Никит, ты в курсе, что существуют полотенца? И ты мне мешаешь.
— Я лучше об тебя оботрусь, чтоб не умничала, — фыркает он и лезет своими наглыми лапищами под длинную футболку, заменяющую мне ночнушку.
Жесткие ладони обхватывают бедра, мужские пальцы уверенным движением оттягивают вбок ажурные танга.
— Никит, я готовлю, — выходит хрипло, голос срывается.
Я ощущаю, как он, убрав одну руку с моего тела, рывком приспускает спортивные штаны с себя. А через секунду его возбужденный член недвусмысленно упирается мне в ягодицы, обжигая через тонкую ткань футболки.
— Никит…
И больше ничего не успеваю возразить, так как Ник поворачивает мою голову к себе и крепко целует. Привкус зубной пасты щекочет кончик языка. В нос забивается запах его кожи, смешанный с терпкими нотками геля для бритья. Ароматы утра…
Ник молча отставляет сковородку на холодную комфорку, давит на поясницу, заставляя выгнуться навстречу. Я всхлипываю, прикрывая глаза. В голове проносится идиотская мысль, что омлет не поднимется.
— Бл… кис… — летит мне в губы хриплое, и одновременно Ник глубоко толкается в меня. Я завожу руку назад и запускаю ему в волосы, с силой притягивая к себе. Выгибаюсь навстречу, рискуя переломиться в пояснице. Внизу всё нежно сжимается, увеличивая жаркий влажный зуд. Это словно голод, зависимость, пожирающая тебя изнутри. Но так сладко. Его руки, беспорядочно путешествующие по моему телу, прижимающие ближе к себе, сумбурный хриплый шепот на выдохе, пальцы, поглаживающие набухший клитор, стремительно
