Джудит Гулд - Вспышка. Книга первая
Она зажмурилась от острой душевной боли. Ей не хотелось бы этого делать, но выбора у нее не было: придется похоронить находку Шмарии. Украсть его надежду. У нее в руках была драгоценная возможность, выпадающая раз в жизни. Если они не ухватятся за нее, вряд ли им когда-либо еще так повезет.
И все же она не могла избавиться от ужасного предчувствия, что именно сейчас, когда у них все стало налаживаться, эта новость нанесет еще один, возможно, смертельный удар в самое сердце их и так уже замутненных отношений.
И она взмолилась:
– Только не ультиматум. Пожалуйста, Шмария, не предъявляй мне ультиматум.
Он взорвался.
– Черт побери! – вскричал Шмария, с такой силой ударив кулаком по деревянному столу, что стоявшая на нем глиняная посуда заплясала, а стаканы упали. В последовавшей за этим тишине было слышно, как один из них покатился и, упав на пол, разбился вдребезги. Сидящие за прямоугольным столом актеры вздрогнули. – Черт вас всех побери!
Сенда покраснела, чувствуя, что взгляды обедающей здесь, в трактире, публики обратились к ним. В мертвой тишине можно было услышать, как пролетит муха.
– Пожалуйста, Шмария, – тихо попросила она. – На нас все смотрят. Разве мы не можем обсудить это все спокойно, как подобает взрослым людям?
– Ты – сука! – бушевал он, побагровев от ярости, которая все сильнее клокотала в нем, сотрясая тело. – Ты чертова сука! Днем ты не могла рассказать мне об этом?
Ее смущенный взгляд встретился с его сверкающими, полными гнева глазами.
– Я хотела… Я пыталась рассказать, но ты был так возбужден из-за этого театра, что не дал мне и рта раскрыть!
Он рассмеялся безумным смехом, от которого она съежилась. Сенда никогда раньше не видела его таким.
– Не дал тебе и рта раскрыть? – проревел Шмария. – А обо мне ты подумала? – Он оперся руками о грубый стол и перегнулся к ней. – Сначала ты смотришь, как я тут перед всеми строю из себя дурака, неся всякий вздор о театре, который я нашел, а потом так невинно перебиваешь меня: «Шмария, я не могла тебе рассказать это раньше, но, знаешь, мы получили кое-какие предложения…»
Она зажмурилась, чтобы не видеть его ненавидящего взгляда.
– А вы! А вы! А вы! – Его горящие безумством глаза поочередно остановились на актерах труппы, которые изумленно уставились на него. – Когда мы примкнули к вам, что вы делали? Переезжали из одной деревни в другую! Кто привел вас в город? Кто привел вас сюда? Кто всегда разъезжал в поисках театра для вас?
Все молчали.
– Я скажу, кто привез вас сюда. Я! Это все благодаря моей смелости и прозорливости, бесхребетные второсортные идиоты! И какова же благодарность?
Никто не смел даже вздохнуть.
– Я скажу, как вы отблагодарили меня! Приняв решение, направленное против меня. И все из-за какой-то… – он отодвинулся от стола, выпрямился и, карикатурно подражая женским жестам, выговорил: —…какой-то княгини Юсуповой!
– Шмария, это ведь не против тебя, – прошептал Алекс, старейший актер труппы, не поднимая глаз от соснового стола. – Просто княгиня и все остальные частные театры дают нам лучшую возможность.
– Возможность? Чего? – фыркнул Шмария. – Славы? Богатства? Вы этого хотите?
Алекс крепко сжал губы, играя желваками. Продолжать было бесполезно. Пробиться сквозь гнев Шмарии – все равно что пытаться голыми руками прорваться сквозь каменные заграждения Петропавловской крепости.
– Я сыт вами по горло, слышите? Я собираю вещи и ухожу!
Сенда протянула к нему руку, но он отпрянул от нее, как от змеи.
– Сука!
В ее глазах заблестели слезы.
– Пожалуйста, Шмария, не надо так сердиться. Такая возможность выпадает раз в жизни. Разве ты этого не понимаешь?
– Посмотри на себя. Ты помешалась на сцене. – Он насмешливо оглядел ее. – Великая актриса! Первые роли! – Он сдавленно рассмеялся. – Пусть так. Я умываю руки. Плюю на вас! Посмотрим, как далеко заведет вас ваше низкопоклонство и раболепие со всеми вашими княгинями и графинями, но только не прибегайте потом обратно ко мне. – Он схватил со стола бутылку с водкой и, хотя и не был пьян, качаясь, направился к выходу.
Одна лишь Сенда знала, как сильно был обижен Шмария. Иначе он никогда бы не набросился так на них.
– Шмария… – в последний раз взмолилась она. Он резко повернулся и в последний раз метнул в ее сторону испепеляющий взгляд.
Сенда вскочила на ноги и бросилась к двери. Она, как помешанная, вцепилась в его руку, каким-то образом чувствуя, что если не удержит его, то потеряет его навсегда.
– Шмария, пожалуйста, – умоляла она. – Не бросай нас с Тамарой. Мы любим тебя. Ничто не стоит того, чтобы из-за этого потерять тебя.
Он хмуро уставился на нее.
– Значит ли это, что ты откажешься от предложения этой, как там ее зовут, княгини?
Сенда колебалась.
– Мы должны обсудить ее предложение. Мы все, – осторожно ответила она. – Разве ты не понимаешь? Просто… ну, в общем, ее предложение лучше, чем твое.
– Лучше, да?
Она поджала губы и кивнула, выглядя совершенно несчастной.
– Вернись за стол и давай поговорим.
– Сука. – Сенда едва успела заметить взмах его руки и, даже после того как удар отбросил ее к стене, все еще не могла поверить, что это на самом деле случилось. Она изумленно взглянула на него, поднеся руку к побелевшей от пощечины щеке. Шмария никогда раньше не бил ее. Никогда. Как бы он ни был сердит. – Сука! – вновь прошипел он, задыхаясь. Затем в маленький теплый трактир ворвался поток ледяного воздуха, от которого задрожали и погасли свечи. Лишь тусклый электрический свет, пробиваясь через открытую на кухню дверь, освещал трактир.
Дверь с грохотом захлопнулась.
Он ушел, она его потеряла. Потеряла! Заливаясь слезами, Сенда винила во всем себя.
В этот день началась ее карьера величайшей русской актрисы.
И в этот день навсегда умерла любовь Шмарии к ней.
В тот же вечер Вацлав Данилов вызвал в Китайский кабинет дворца графа Коковцова.
– Ну как? – спросил он у своего кузена. – Все ли мои друзья откликнулись на мое предложение?
– Я бы сказал, откликнулись со всей душой, – сухо ответил граф. – Конечно, ничего другого я и не ожидал. Особенно если учесть, что ты в течение всего сезона будешь платить за развлечения доброй половины города.
Князь проигнорировал эту явную колкость.
– Сделай так, чтобы директор Théâtre Francais получал приглашения во все дворцы, где она будет выступать.
– Послушай, Вацлав! – Граф Коковцов поднял брови. – Она ведь даже не говорит по-французски. И играть может только на русском языке. Это неслыханно.
– Она с легкостью выучит французский. Я бы сказал, что она из тех людей, кто легко может научиться практически всему. Не советую тебе недооценивать ее. Договорись, чтобы директор нашел для нее учителя. И будь осторожен.
