Джудит Гулд - Вспышка. Книга первая
У присутствовавших в зале вырвался вздох ужаса. Сенда схватила Вацлава за руку, но он медленно оттолкнул ее в сторону, чтобы уберечь от опасности.
– Предлагаю вам опустить эту штуку, пока не случилось то, о чем вы можете пожалеть, – с ледяным спокойствием сказал князь, обращаясь к незнакомцу.
– Пожалеть! – в слепой ярости вскричал обманутый муж. – Это вы пожалеете о том, что сделали! – Раздался зловещий щелчок взводимого курка.
Волны страха прокатились по спине Сенды. Она молилась про себя, надеясь на чудо.
Вацлав бесстрашно сделал шаг вперед и вытянул руку ладонью вверх.
– Отдайте револьвер, – мягко произнес он.
– Нет! – из глаз толстяка потоком текли слезы. – Не приближайтесь ко мне!
– Давайте его сюда. – Князь шагнул вперед. – Ничего с вами не сделают.
– Отойдите назад! – рыдал вооруженный человек. Револьвер дрогнул в его руке, и в тот момент, когда он спустил курок, стоящий рядом с Сендой гусар бросился на него и повалил на пол. Выстрел прогремел, подобно раскату грома. Раздался женский крик, а люстра над их головами качнулась, звякнула, и несколько хрусталиков, хрупких восковых сталактитов и розочек со звоном упали на пол. Ярко-красная капля крови выступила на лбу князя и покатилась по щеке. Мгновением раньше Сенда поняла, что слышанный ею женский крик был ее собственным.
– Пустяки. Всего лишь легкая царапина, – мягко проговорил князь, достав платок и промокнув им рану. Сенда, которая все еще не могла прийти в себя, смотрела, как стрелявшего в князя громко рыдающего мужчину волокут прочь.
Никто не смел пошевелиться. В наступившей тишине можно было бы услышать звон упавшей иголки. Возможно, это была лишь игра ее воображения, но Сенде казалось, что в момент выстрела свечи в люстре мигнули и потускнели, розы поникли и увяли, а сказочный мир стал обезображенным смрадом ревности и насилия.
Ни слова не говоря, она бросилась к Шмарии, а княгиня подбежала к мужу. Шмария обнял Сенду своими теплыми уверенными руками. Глаза ее наполнились слезами.
– Я хочу уйти отсюда, – слабым голосом прошептала она.
Кивнув головой, он взял ее за руку и повел к Посольской лестнице. Сенда безучастно, как во сне, поднялась по ступенькам. Внизу зазвучали звуки прерванного вальса.
– Смешно, правда? – тихо сказал Шмария, ведя ее через многочисленные огромного размера покои. – Десятки революционеров отдали бы все на свете за возможность выстрелить в князя. И у них на то есть все основания. А тут кто-то пытается убить этого сукина сына, но по совершенно другой причине. Из-за женщины. – Словно не веря себе, он покачал головой и грустно рассмеялся. – Похоже, наш князь спит не в одной постели.
Большую часть следующих двух дней Сенда провела в Кожаной комнате Даниловского дворца, удобно свернувшись калачиком в мягком кресле. Комната получила свое название из-за темно-коричневой с золотым тиснением французской кожи, которой были обтянуты стены, а также переплеты книг, ровными рядами стоявших на полках и с военной аккуратностью разложенных на полированных столах. Одинокая настольная лампа отбрасывала теплый круг света. На блестящей поверхности стола возвышались стопки сценариев в тяжелых переплетах, отобранных ею для чтения, дымился неизменный серебряный самовар, рядом – блюдо с птифурами и стеклянные стаканы в серебряных подстаканниках. Тут же стояли использованные стаканы, оставшиеся после гостей.
В этот день ее восемь раз посещали незваные гости, заглядывавшие на чашку чая.
Сенда заставила себя сосредоточиться на открытой книге, лежащей у нее на коленях. Казалось невероятным, что, после того как ей приходилось делить со всеми остальными членами труппы один-единственный, зачитанный до дыр экземпляр сценария, она сидела теперь одна, в уюте, достойном королевы, с салфеткой и пирожными под рукой и могла читать любую, когда-либо изданную пьесу с тетрадок в тисненых переплетах, напечатанную на дорогой бумаге.
Неужели всей этой роскоши не наступит конец? – время от времени спрашивала себя Сенда. Она была страшно благодарна за то, что им разрешили остаться во дворце. Граф Коковцов сообщил, что бесконечно щедрые супруги Даниловы выразили уверенность в том, что труппа непременно получит предложения выступить в других театрах Санкт-Петербурга, а до тех пор они будут рады предоставить им кров.
Сенда задумчиво перевернула страницу, заставляя себя на минуту забыть о посетителях и сосредоточить все свое внимание на строчках. Из всех просмотренных ею пьес больше всего ей понравился «Вишневый сад» Чехова. Это была безусловно самая выигрышная для нее пьеса. Сенду радовало то, что ее первый посетитель попросил сыграть именно «Вишневый сад» на вечере, который вскоре должен был состояться в Юсуповском дворце. Княгиня Юсупова, племянница царя, была молодой, но влиятельной женщиной. Она сама, без всякого предупреждения, запросто зашла к Сенде, как если бы отправлялась за покупками, и спросила, не согласится ли та выступить с чеховской пьесой.
Никогда в жизни Сенда не испытывала такого возбуждения. Княгиня Юсупова! Настоящая княгиня пришла к ней в надежде ангажировать труппу для спектакля в своем дворце.
Но чудеса на этом не закончились: все утро и половину дня Сенда не выходила из Кожаной комнаты, непрерывно принимая посетителей из Шуваловского, Шереметьевского и Строгановского дворцов, угощая их чаем и обсуждая возможности выступлений у них в течение последующих недель. Она бы никогда не поверила, что всего за один день можно совершить, казалось бы, невозможное: составить расписание спектаклей на целый сезон.
С каждым новым предложением ее глаза сверкали все ярче, хотя она и старалась скрыть растущее в ней торжество. Они сделали это. Она сделала это. Они стали знамениты. Об их никому не известной театральной труппе, которая влачила полуголодное существование, переезжая из одного захолустья в другое, неожиданно заговорила вся русская столица. Сенда не могла дождаться той минуты, когда сможет рассказать обо всем Шмарии и остальным актерам, но сейчас этот секрет принадлежал только ей, и она берегла его, чтобы потом ошеломить им остальных.
Внимание Сенды привлек какой-то шум у ее ног, и она посмотрела вниз. Тамара, тихонько игравшая, с тех пор как няня Инга принесла ее сюда, сейчас сердито трясла розового мишку, которого притащила с собой.
Сенда с улыбкой опустила на колени открытую книгу и с материнской гордостью поглядела на дочь. Не веря своим глазам, покачала головой. Трудно было представить себе, что Тамаре шел уже третий год.
Она была хрупкой и в то же время крупной, с золотисто-белокурыми и любознательными серьезными глазами. Ее черты и характер развивались с поразительной быстротой. Очаровательный, может быть, только несколько вспыльчивый ребенок унаследовал красоту Сенды и темперамент Шмарии. Эти светло-зеленые, почти миндалевидные глаза были так похожи на ее собственные, но девочка, несомненно, унаследовала от Шмарии его безграничную энергию, любознательность и хитрость. Она постоянно стремилась привлечь всеобщее внимание, устремляясь к любому взрослому, попадавшемуся ей на глаза, цепляясь за его ноги, и если этого не случалось, на ее лице появлялось трагическое выражение. Внимание всегда лилось на нее рекой, если не со стороны Сенды и Шмарии, то от других обожающих ее актеров труппы. Все они относились к ней как к своей дочери.
