Анна Волошина - Бабочка с золотыми крыльями
– Только не уноси шкатулку, – предупредил отец. – Играй тут. Не дай бог, потеряешь какую-нибудь золотую безделицу, твоя бабушка с меня шкуру спустит.
Безмерно счастливая, Ася долго примеряла перед зеркалом на дверце шкафа кольца, браслеты, бусы и цепочки, представляя себя дамой с картины Брюллова на светском балу.
Алеша бережно достал шкатулку из сейфа, торжественно водрузил ее на стол и откинул крышку.
– Класс! Бабушкины украшения, – произнес он. – Наверняка старинные, фамильные.
– Не думаю. – Ася вынула из коробочки знакомый аметистовый медальон, потом пару колец с крупными камнями и давно остановившиеся золотые часики с потемневшим циферблатом под помутневшим стеклышком. – Обычная штамповка, изготовлено в пятидесятые – шестидесятые. Дед души не чаял в бабушке, в молодости она была очень хороша собой. На каждый день рождения он преподносил ей что-нибудь, то золотое колечко, то сережки, то эти вот часики. Она сама мне рассказывала.
– А это что, глянь? Непохоже, что твоя бабушка это носила. Неужто у нее были такие толстые пальцы?
Алексей протянул матери перстень, который откопал на самом дне шкатулки. Только глянув на него, Ася опять вспомнила тот день – один из самых счастливых дней в ее жизни.
– Какое странное колечко, – сказала девочка, подходя к отцу, старательно промазывавшему круглой кистью полоску обоев, растянутую на полу. – Ни разу не видела его у бабушки.
– Потому что это не женское украшение, – пояснил отец. – Перстень с печаткой. Видишь, вырезанный рисунок в виде герба? Этот камень называется геммой с инталией.
– Талия? Какая еще талия? – засмеялась Ася, пытавшаяся рассмотреть мелкий рисунок на камне.
– Не талия, а инталия, изображение, врезанное внутрь драгоценного камня. А если изображение выпуклое, тогда это камея.
– А зачем оно?
– Чтобы ставить печать. Это сейчас печать – круглый штампик с деревянной или пластмассовой ручкой, окунул в чернила, шлепнул по конверту – и готово. А раньше правители и просто знатные граждане свертывали послания в трубочку и запечатывали их такой вот печаткой. Прижимали кольцо к сургучу и получался оттиск. А еще на воске можно. Нужно, чтобы материал был мягкий.
– А можно мне попробовать на пластилине? – сообразила Ася. – На пластилине тоже получится.
– Валяй, – согласился отец. – Только тут, а то еще потеряешь.
– Откуда у твоей матери этот перстень, Сережа? – полюбопытствовала присоединившаяся к ним мама.
– Достался моему отцу от деда. А тому от прадеда.
Мама еще что-то спрашивала про папиных предков, но Ася папиных ответов уже не слышала, она умчалась в свою комнату разыскивать коробку с пластилином. А когда вернулась, неся пластилин, отец уже прилаживал обоину к стене, стоя на стремянке, а мама ему помогала, придерживала полоску снизу и давала указания:
– Левее. Теперь правый край чуть вверх подними.
Только много позже, став взрослой, Ася пожалела, что никогда не расспрашивала своего отца о его предках. Тогда родословная семьи мало ее интересовала, а теперь спросить уже не у кого. Интересно, как попало это кольцо в семью? Что за камень оправлен в металл? И кому прежде принадлежал перстень? Кто был тот человек, что запечатывал послания с помощью этой геммы?
Ася рассказала сыну все, что ей было известно, и он тоже огорчился.
– Да, жалко, что ты не расспрашивала дедушку, пока он был жив. Чует мое сердце: с этим перстнем связана какая-то кровавая история. Может, даже не одна.
– Ты сгущаешь краски, – рассмеялась Ася. – Не думаю, чтоб это было так. Хотя историю этого раритета не мешало бы узнать.
Алеша тем временем уже вынимал из сейфа сверток.
– Ого! Толстый. – И он, приподняв газету, постеленную на дно сейфа, воскликнул: – Кажется, свидетельство тут. На, посмотри. И еще что-то есть. А-а, сберкнижка. Даже две.
Положив на стол газету, внутри которой лежали документы, он стал разворачивать сверток в белой бумаге, и на пол посыпались деньги. Алексей нырнул под стол.
Ася пробежала глазами бумагу с водяными знаками, затем раскрыла сберегательную книжку. На счету у покойницы было двадцать семь тысяч рублей девяносто две копейки. Вторая сберкнижка оказалась дореформенной, той, по которой старикам выдавали компенсацию: на тысячу полновесных советских целковых – скромная тысяча сильно похудевших российских рублей.
Из-под стола вылез возбужденный Алеша, однако поделиться с матерью впечатлениями не успел: в прихожей зазвонил телефон.
Сняв трубку, молодая женщина услышала Катин голос.
– Слушай, Ась, – начала подруга без всяких предисловий, – у меня появилась классная идея. Насчет твоей завтрашней экскурсии. Почему бы тебе ни привезти своего нового знакомого к нам на дачу?
– На дачу? – растерялась Ася. – Ты думаешь…
– Ну да. Неплохо придумала, а? Мама уже там, а мы с Серегой поедем завтра утром на машине. Мать будет ужасно рада, она давно предлагает мне заманить вас с Алешей на дачу.
– У Алеши другие планы. Он с друзьями собирается ехать на Воробьевы горы.
– Значит, без Алеши. Ты помнишь нашу славную дачку?
Катину дачу в Валентиновке Ася помнила прекрасно. В полутораэтажном деревянном домике со стеклянной верандой, выстроенном покойным Катиным дедом, они с подружкой провели немало беззаботных часов летом, во время каникул. Ездили туда и зимой. Однажды в начале февраля с одноклассниками отмечали Катино пятнадцатилетие, удачно выпавшее в тот год на воскресенье. Набрали продуктов: салатов, пирожков, бутербродов, конфет – все это мальчишки тащили в двух больших сумках. Ушлые мальчишки прихватили с собой две бутылки водки, посчитав, что пара трехлитровых банок с клубничным компотом для такого торжественного случая – дурной вкус. Девочки тогда учились в восьмом классе, и, хотя с гостями их было двадцать человек, а водки только две бутылки, веселые безобразия, которые они там учинили, привели к тому, что Катькин отец запретил дочери дальнейшее использование дачи для школьных пикников. Молодежь слепила огромную, чудовищно уродливую снежную бабу и водрузила на голову великанши новенький тазик для варенья, который Катькина бабушка берегла как зеницу ока. Потом кидались снежками и разбили стекло на веранде, после чего чуть не подожгли сарай, увитый сухим хмелем, когда пытались развести костер с помощью бензина. Очень уж хотелось сделать шашлык из сосисок. Шашлыка не вышло: плети растения вспыхнули, и все бросились тушить пожар. Напоследок они до смерти напугали соседку, пожилую женщину, жившую на своей фазенде круглый год, забросив к ней во двор воняющую бензином обгоревшую тряпку.
– Во сколько вы встречаетесь с… Кстати, как его зовут, этого твоего немца? – полюбопытствовала Катерина. – Только не говори, что Ганс или Гельмут. Это было бы ужасно.
