Анна Волошина - Бабочка с золотыми крыльями

Ольга и Анна Волошины

Бабочка с золотыми крыльями

Над городом, словно купол из матового темно-синего стекла, повисло низкое сказочное небо. Тихо падал снег, мягкий, пушистый, ослепительно белый, такой, как бывает только в начале зимы, когда его встречают с радостью и удивлением. Снежинки, кружась в веселом танце, опускались на голубую вязаную шапочку девочки, на воротник и рукава ее светло-коричневой шубки из искусственного меха.

– Смотри, какие! – сказала девочка, протягивая мальчику ладошку, обтянутую синей шерстяной варежкой. На ладошке замерли три сияющие звездочки-снежинки. – Как будто их нарочно сделали… Красивые.

– Красивые, – эхом отозвался мальчик, глянув в сияющие глаза девочки. – Побежали?

– Побежали, – засмеялась она.

И, схватившись за руки, они разогнались и съехали с небольшого пригорка вниз по гладкой, как стекло, отполированной множеством ног ледяной дорожке. Не удержались и упали в большой сугроб, заливаясь счастливым смехом. Проходившая мимо немолодая женщина, глядя на них, покачала головой и улыбнулась немного грустной улыбкой. Наверное, вспомнила, как когда-то очень давно, много лет назад, и сама была такой вот веселой, несмышленой, беззаботной девочкой и тоже каталась с кем-то по ледяным дорожкам. Тоже была влюблена и верила, что впереди ее ждет только счастье, ослепительно белое и чистое, как снег в начале зимы.

Глава 1

И зачем Клара хранила все это столько лет? Пожелтевшие блузки из ветхого, рассыпающегося от времени шелка; потускневшие меховые манто; старомодные крепдешиновые платья, шерстяные костюмы, источающие едва уловимый аромат с детства знакомых духов, который не способна перебить ни чудовищная доза нафталина, ни тягостный запах затхлости, навевающий мысли о старости, горе, одиночестве, болезнях. Неужели Клара была больной, несчастной и одинокой? Этого Ася представить себе не могла. Но наверное, все же была. Ася не видела ее восемнадцать лет. Сколько же Кларе было, восемьдесят, восемьдесят один? Или даже больше?

Ася на минуту задумалась, подсчитывая, потом аккуратно прикрыла дверь большого, забитого одеждой полированного шифоньера и неожиданно поймала себя на том, что ни разу даже мысленно не назвала Клару бабушкой. А ведь она была ее бабушкой, матерью отца, но с тех пор, как Ася научилась думать и говорить, она всегда знала, что женщина в нарядном платье с густо подведенными глазами и ярко-розовыми губами – Клара. Это у других были бабули в уютных байковых халатах, ласковые, теплые, домашние, с сединой в волосах и добрыми морщинками на лице, а у нее в детстве была лишь эта странная женщина с необычным, чужим именем. И все в ней было чужим и странным: пронзительный взгляд холодных, как льдинки, голубых глаз, ярко-розовая конфетная улыбка, красивые платья, источающие аромат иноземных духов, которых в те времена было не достать. Бабушку Асиной подружки Кати звали бабой Олей, а у Аси была Клара. Баба Оля варила компоты, пекла пирожки и вязала носки из пушистого козьего пуха. Ася даже и представить себе не могла, чтобы их Клара с ее тонкими пальцами, украшенными длинными, покрытыми розовым лаком ногтями, стала вязать, стирать, печь пирожки. За компоты, пироги и стирку в их семье отвечала мама – тихая и робкая молодая женщина, старавшаяся держаться незаметно, всегда готовая услужить Кларе и ее мужу. Она очень хотела понравиться свекрови, но ничего из этого не получалось.

Впрочем, была еще одна бабушка, там, далеко, в сибирском городе Томске. Но тогда, в детстве, Ася почти не знала ее, весьма редко с ней виделась, и в ее детской жизни, теперь казавшейся невероятно далекой и почти нереальной, были только мама, папа. И Клара. Да еще молодой Кларин муж Рома, такой же тихий и незаметный, как и Асина мама.

Под натиском спрессованных на плечиках платьев, юбок и манто дверца шкафа с жалобным скрипом приоткрылась, и на Асю снова пахнуло нафталином, смешанным с тонким ароматом французских духов. Какой стойкий запах был у духов в ее детстве! Теперь таких не найдешь. Прижав дверцу плотнее, молодая женщина вышла из спальни. Разборкой Клариных вещей она займется позже, а пока нужно приготовить ужин: скоро придет из института Алеша, как всегда, шумный, веселый, энергичный и страшно голодный. Мысль о сыне была приятной, и Ася, высыпав в раковину картошку из целлофанового пакета, улыбнулась и замурлыкала что-то бодрое.

Вещами, оставшимися от недавно умершей бабушки Клары, она займется позже. У нее еще будет время, много времени: Алеше предстоят экзамены в институт, а у нее – оформление наследства, так что здесь, в Москве, в этой большой и страшно запущенной квартире, они пробудут долго. А сейчас она приготовит обед для сына и подумает о чем-нибудь хорошем. Например, о том, как она блестяще провела сегодня экскурсию в Оружейной палате. И о бородатом немце (кажется, его звали Альбрехт), во взгляде которого она уловила нечто, похожее на восхищение. Но это восхищение скорее всего относилось не к ней, а к многочисленным сокровищам, собранным в музее. Хотя ловить на себе восторженные мужские взгляды Асе не привыкать. И сейчас, несмотря на ее полновесные тридцать четыре (скоро тридцать пять стукнет!), мужчины, как и прежде, продолжают оборачиваться ей вслед. Асе это льстит – и только.

Симпатичный парень этот Альбрехт, или как там его. Хотя ей-то какое до него дело?

Не только бородатый Альбрехт, но и вся группа смотрела на экскурсовода с восхищением и уважением. Наверное, потому, что Ася умеет рассказывать о том, что ей нравится, очень увлекательно. Даже если рассказывать приходится на чужом языке. Ася улыбнулась, вспомнив свой страх, когда Катя и ее мама, Нина Семеновна, уговаривали ее один день поработать экскурсоводом вместо Нины Семеновны, у которой неожиданно сложились чрезвычайные обстоятельства, а заменить ее было некому.

– Нет, что вы, я не смогу, не сумею, – бормотала Ася, но в конце концов сдалась под напором этих двух женщин, которых с детства считала почти родственницами.

Оружейную палату Ася знает если не как свои пять пальцев, то уж как десять, точно. Помнит все до мельчайших подробностей с самого детства. Тетя Нина, Катина мама, работала там экскурсоводом еще с тех пор, когда Ася с Катей под стол пешком ходили. Она и устраивала подружкам экскурсии по залам, сверкающим серебром, драгоценными камнями, старинным оружием, царскими украшениями и посольскими подарками. Бывая в гостях у подруги, Ася часами могла изучать каталоги и альбомы с фотографиями сокровищ. Ей ужасно нравилась тети Нинина работа, она и сама мечтала когда-нибудь стать экскурсоводом в каком-нибудь московском музее. Может быть, и стала бы, если б не несчастье, случившееся с ее родителями восемнадцать лет назад.