Вне игры - Настя Орлова
Я делаю несколько шагов. Замираю в нерешительности, нервно накручивая пояс халата на палец. Все ощущается слишком. Слишком болезненно. Слишком сложно. Слишком лично.
Я смотрю на босые ноги. Почему бы мне просто не уйти? Это тоже кажется сложным. Но легче, чем встретиться лицом к лицу с Никитой, когда я в таком состоянии. На самом дне.
– Рита!
Приходится резко поднять взгляд, чтобы посмотреть на Любимова. На то, как вытягиваются в тонкую линию его губы и обозначаются желваки, стоит ему рассмотреть меня. Он видит то же, что и его брат минутами ранее: синяк и рассечение, к которым добавились опухшее от слез лицо и покрасневшие глаза.
– Извини. Я сейчас соберусь и уеду, – произношу сдавленно, отводя взгляд.
– Никуда ты не поедешь, – заявляет Никита с бескомпромиссной категоричностью.
– Я не хочу здесь оставаться.
– Почему?
– Я хочу побыть одна.
Никита приближается ко мне. Останавливается на расстоянии вытянутой руки, словно он боится ненароком вступить в зону, которая граничит с моим комфортом. Его тяжелый взгляд буравит мое лицо.
– Тебе сейчас не стоит оставаться одной.
– Отец… – начинаю я тихо.
– Он сейчас занят, – перебивает меня Никита. – Я обещал ему, что о тебе позабочусь.
– Я не маленькая. И в состоянии о себе позаботиться.
– Не сейчас.
– Ты не можешь держать меня здесь против воли.
– Не могу. Да и не хочу, – произносит Никита спокойно. – Но я прошу тебя остаться со мной, потому что не готов тебя отпускать.
Он все же сокращает расстояние между нами. Склоняет голову, так что я ощущаю, как его шумное дыхание горячит кожу на моем виске.
– Я дал показания против Зарецкого. Еще несколько свидетелей из кинотеатра сделали то же самое, а твой отец смог забрать записи с камер наблюдения до того, как их подчистили, – перечисляет Никита так, словно сообщает мне сводку прогноза погоды. – Ему предъявят обвинение, как только найдут. На этот раз он сядет, Рита. Тебе не нужно бояться.
Я судорожно втягиваю воздух. Молчу, потому что не знаю, что могу сказать. Слов чересчур много, но они отказываются складываться в осмысленные предложения. Никита думает, что я боюсь… Но здесь не только страх. Все то, что я о себе думала, оказалось ложью. Я не выздоровела. Я не стала сильнее. Я посыпалась при первом же дуновении ветра. А Никита… Ему совсем не обязательно видеть это. Я и так показала ему свою слабость, умоляя заняться со мной сексом вчера. Слабость, на которую он ответил так благородно, как только мог…
– Миша… – начинаю с самого неподходящего.
– Он уехал. Я просил его побыть здесь, пока меня не будет, – поясняет Никита. – Не хотел, чтобы ты проснулась в этой квартире одна. Не волнуйся из-за него. Он все понимает.
Понимает ли? Я ведь сама порой ничего не понимаю…
Никита бережно берет в ладони мое лицо. Его теплые пальцы осторожно гладят мои щеки.
– Позволь мне позаботиться о тебе, Рита. Пожалуйста, – просит он мягко. – Хотя бы только сегодня.
Я всхлипываю. Снова. Сердце отчаянно жаждет откликнуться на его призыв. Принять его утешение. Ослабить контроль, подпитав свою слабость его силой. В ванной я обещала себе, что не потяну Никиту с собой на дно. А сейчас не могу отказаться от спасательного круга, который он мне бросает, продлевая тем самым мою агонию.
Не доверяя своей способности говорить, я киваю. С тяжелым вздохом Никита обнимает меня за плечи. И я, снова всхлипнув, бросаюсь в его объятия, словно вся моя жизнь зависит сейчас от него одного.
Глава 29
Никита
– Вкусно? – спрашиваю я вечером, когда мы с Ритой устраиваемся на кухне, чтобы разделить заказанный навынос ужин.
– Вкусно, – отвечает Рита, слизывая с пальца острый соус. Так сексуально, что у меня температура тела подскакивает на пару градусов, а в паху начинает натурально дымить. – Я такой курицы никогда не ела.
Столько всего можно сказать, но мы обсуждаем с ней еду. Эта тема кажется нормальной. Безопасной, наверное. Такой, что не потянет за собой лишние эмоции, которые с прошлого дня и так искрят как оголенные провода. Не только из-за Зарецкого, но и из-за того, что произошло между нами… Близость. Условие Риты, озвученное в тот первый день нашего соглашения, которое мы беспечно перешагнули. Никакой близости трансформировалось в обратное. Тотальную и полную близость, которая бывает между мужчиной и женщиной.
– Давай посмотрим что-нибудь, – предлагаю я, выкидывая остатки еды и салфетки в мусорку. Стараясь не зацикливаться на том, как выглядят ее ноги в короткой мужской футболке, которая заменяет ей платье. – У Миши вроде бы есть подписка на какой-то онлайн-кинотеатр.
– А мы ему не мешаем?
– Мише? – уточняю я, и когда Рита кивает, поясняю: – Это его квартира, но он тут не живет. Он передал ее нам в безраздельное владение настолько, насколько потребуется.
– Что ты ему сказал? – Она не смотрит на меня, но по напряженному выражению лица я понимаю, что ответ ей важен.
– Для него ты – моя девушка. Ничего удивительного, что мы хотим проводить время вместе. Что до остального… – Я перевожу дыхание. – Миша знает про Зарецкого. Мне пришлось ему сказать, но он и сам бы все понял, когда увидел тебя… Извини.
– Ничего. Я… я понимаю.
Чтобы не дать ей снова погрузиться в пучину отчаяния, я беру Риту за руку и увлекаю в гостиную. Это – брать ее за руку – кажется совершенно естественным. Как естественно трогать ее, разговаривать с ней, быть рядом. Иногда у меня возникает ощущение, что мы уже были знакомы когда-то, может быть, в прошлой жизни, потому что такого комфорта в общении с девушкой я еще никогда не испытывал.
– Комедия? Драма? Мелодрама? – перечисляю разделы, щелкая пультом меню онлайн-кинотеатра.
– Давай комедию, – говорит Рита, а потом даже находит в себе силы улыбнуться. – Драмы мне на сегодня достаточно.
Два часа мы с удовольствием смотрим фильм, смеясь над глупыми шутками и обсуждая игру актеров. Рита порой удивительно остроумно иронизирует над сюжетом, заставляя меня улыбаться. И если бы не видимые следы встречи с Зарецким на ее лице, я бы мог подумать, что она такая же как раньше – до роковой встречи в кинотеатре, которая едва ее не сломала.
Едва. Но все же не сломала.
Я слышу твердость и уверенность в ее голосе, когда она чуть позже разговаривает по телефону с отцом. Я не хочу подслушивать, но улавливаю тот момент, когда он предлагает ей поехать домой. И, затаив дыхание, ожидаю ее решения. Потому что
