Наталья Воронцова - Маринкина любовь
Рано утром Маринка уже стучалась в кабинет к Сикорской. Ее глаза воспаленно блестели после бессонной ночи. Врач медленно подняла голову от бумаг и внимательно посмотрела на нее:
— Марина, что с тобой?
— Я решилась, — глотая слезы, объявила Смирнова, — будем делать аборт. Сегодня же, быстрее, чтобы ребенок не мучился ни одной лишней минуты.
Сикорская тоже прослезилась и кивнула:
— Марина, это взрослое решение. Я думаю, что ты права.
Последнее, что помнила Смирнова об этом дне, — разбегающиеся перед ее глазами ряды ламп на потолке, после того как ей ввели наркоз.
Глава 5
ВОССТАНИЕ ИЗ АДА
Маринка пришла в себя на удивление быстро. Уязвленная душа срочно требовала перемен, хотя тело еще страдало. Уже на третий день она настойчиво запросилась домой.
— Ну все, вы же вылечили меня от главной болезни, — жестко сказала она, глядя прямо в глаза Сикорской, — значит, мне можно уехать.
— Марина, нам надо понаблюдать тебя еще несколько дней, чтобы не было осложнений, — запротестовала врач. — Ты принимаешь лекарства, мы наложили швы… За тобой нужен особый уход!
— Это все пройдет, — махнула рукой Смирнова, — я тут больше не могу. Иначе с ума сойду! Вы-то меня понимаете?
Сикорская понимала. Поэтому и отпустила девушку в Петровское на свой страх и риск, хотя не имела права этого делать. Но каким-то шестым чувством она, опытный врач, ощутила, наверное, что нельзя больше держать девушку в больничных стенах — иначе может быть нервный срыв. За Маринкой приехал Борька, который по-прежнему ее ни о чем не спрашивал.
Он, слегка смущаясь, вручил ей букет цветов. Первые весенние тюльпаны! Где он только достал их?
— Ну что, тебе стало легче?
— Стало! — выдохнула Маринка. Она ощущала себя постаревшей лет на десять. — Вези меня скорее домой, я так устала!
По дороге Борька сообщил Маринке интересные новости.
— Я убрался у тебя в квартире, — он помолчал, — а еще связался с хозяйкой, сказал, что ты там больше жить не будешь.
Маринка рот открыла от удивления:
— Как же… Я ведь ей обещала…
— Все нормально, не волнуйся. Она как раз собралась ее продавать. Окончательно осела в Москве бабка. Ну я взял да вывез твои вещи и нашел новое жилье. Цена вполне сносная, я заплатил за два месяца вперед. Только Серафима осталась тебе в нагрузку — хозяйка слезно умоляла ее оставить и позаботиться о ней. Впрочем, и тут все решилось. Мама за это время так к ней привязалась!;
— Борька… — прошептала Маринка, — как мне тебя благодарить?
— Никак. Просто живи спокойно — и все. Выздоравливай, о случившемся не вспоминай, — отрезал тот.
На следующий день после возвращения в Петровское Маринка уже вышла на работу. Больше всего она боялась вопросов коллег. Но на удивление — никто в школе ничего не знал.
— Что-то исхудали вы в командировке на казенных харчах, Марина Васильевна! Такая бледненькая! — сочувственно смотрели на нее преподаватели.
— Это Москва на меня плохо действует, не привыкла я к столичной жизни, — оправдывалась Смирнова, не поднимая глаз. — И стажировка там была очень серьезная…
Дети по Маринке просто истосковались. Когда она вошла в класс, поднялся оглушительный радостный рев:
— Ура! Марина Васильевна приехала! — Некоторые дети даже выбежали к доске, чтобы поприветствовать ее. — Мы так вас ждали! Без вас нам плохо было!
Целый урок они проболтали о том о сем. Дети рассказали ей все последние школьные новости: что успели пройти по программе, кто болел, кто какие оценки получил. Знакомая атмосфера стала для Маринки лучшим лекарством от всех болезней тела и души. В первый день после возвращения, оказавшись снова с детьми, она быстро смирилась со своими горестями и с головой погрузилась в любимое дело. К тому же по тону преподавателей стало очевидно, что ее история не стала достоянием широкой общественности. От этого Маринке тоже стало чуть легче.
И в райкоме с ней общались спокойно, расспрашивали о поездке в Москву. Борькин отец и виду не показывал, что знает о ее жизни больше остальных, — как всегда, приветливо здоровался в коридорах, вызывал ее на совещания. И ни разу больше не вспомнил вслух того болезненного эпизода, хотя иногда она ловила на себе его пристальный, озабоченный взгляд. Каждый день Маринка с благодарностью думала о Смеловых, которые не нарушили данный ими обет молчания, — наученная историей с Димкой, она ожидала от окружающих чего угодно… И Алексей, значит, тоже никому ничего не рассказал, иначе весь город бы уже на ушах стоял.
Снятое Борькой жилье оказалось просто чудесным. Маринка ахнула от изумления, когда вошла в квартиру. Большая, просторная гостиная, маленькая, уютная спальня, хорошая ванная и кухня. Мебель замечательная, практически новая, и телефон, и даже телевизор есть! Много света, под окном — кусты сирени. Как только Борька умудрился снять такую шикарную квартиру за совсем смешные деньги? — изумлялась девушка. Только вот Серафиму Борькина мать попросила у них оставить — очень уж она привязалась к кошке, выхаживала ее, как ребенка. Маринка не стала возражать, — наверно, им там вдвоем скучно без Борьки, пусть хоть кошка их порадует!
И работа, и новая квартира были для Смирновой в тот момент как нельзя более кстати. Больше всего на свете ей хотелось забыть те тяжкие дни. Просто сделать так, чтобы их не было — ни в календаре, ни в памяти. Но она отлично понимала, что это не в ее силах и что долго тянуть с разводом с Алексеем у нее не получится. Ну и ладно. Твердое решение она уже приняла, а дальше — будь как будет. Только на одно не хватало Маринкиных сил: сходить в общежитие и сообщить об этом самому Алексею. Да все откладывала разговор с матерью — а ну как она уже что-то знает…
Но, как оказалось, Лидия Ивановна вообще была не в курсе ситуации и сама ждала от дочери каких-то разъяснений. Больше всего матери не нравилось упускать из своих рук контроль над чем бы то ни было, особенно над личной жизнью Маринки.
— С приездом, дочь! — по-прежнему обиженно сказала она в трубку, когда Маринка ей позвонила. — Ну как там Москва? Не отвыкла ты еще от нас, от провинции?
— Ну что ты, мамочка! — ответила Маринка. — Я приехала даже на несколько дней раньше, чем планировалось. Волновалась, как вы все тут…
— Ну-ну, — удовлетворенно хмыкнула мать и сразу полюбопытствовала: — А как Алексей? Что-то я его целую неделю не видела. Как ты уехала — так он и пропал. Даже ни разу не заходил к нам… И дверь в общежитии не открывает. Я у Филиппова спросила, он его тоже ни разу не видел. С ним вообще-то все в порядке?
— Не знаю, — тихо ответила Маринка. — Мама, я должна тебе кое-что сказать.
