Тайная любовь моего мужа - Амелия Борн
Сердце тревожно забилось: показалось, что он сейчас встанет, уйдет, скажет, что его это все не касается…
И будет прав.
Но он, напротив, подался ко мне ближе, одним порывистым движением прижал к себе и сказал просто:
– Мы справимся.
Точно такие же слова я услышала от него и тогда…
Пятнадцать лет назад.
Глава 41
Пятнадцать лет назад
– Мы справимся.
Костя обнимал меня – крепко, будто боясь упустить из рук, но при этом бережно, словно хрустальную.
Наверно, я должна была быть сейчас совсем не здесь. И совершенно другому человеку мне следовало рассказать о случившемся в первую очередь…
Но вот ведь какой парадокс: только рядом с Костей мне не было страшно. Только рядом с ним я знала, что меня не осудят, не предадут, не подведут…
А чего ждать от Леши после таких новостей – совсем не представляла.
– Мы? – переспросила все же в ответ на его уверенные, спокойные слова.
Хотя стоило мне только произнести то, что меня и саму пугало до чертиков, лицо Кости словно окаменело. Он несколько минут смотрел на меня молча, будто ожидая, что я рассмеюсь, скажу, что это просто шутка…
А когда понял, что все серьезно, все по-настоящему, лаконично произнес те самые два слова…
Мы справимся.
– Ну да, – пожал плечами в ответ на мой вопрос. – Я тебя поддержу. Какое бы решение ты ни приняла.
– Даже если…
– Любое решение, Кира.
Я вскинула голову, слегка ударившись макушкой о его подбородок. Чуть отстранившись, посмотрела ему в лицо…
И, возможно, впервые подумала о том, что в себе таила наша дружба на самом деле. Бывает ли так, что человек ради тебя на все готов только потому, что вы с детства вместе?
Или здесь крылось… что-то еще?..
Эти обрывистые мысли не успели оформиться во что-то серьезное, потому что Костя произнес:
– Но Белозерову сказать тебе все равно придется.
Наверно, по моему телу пробежала заметная дрожь, потому что объятия Кости стали теснее, он, то ли успокаивая, то ли согревая, провел ладонями по моим рукам вверх и вниз…
– Мне страшно, – призналась негромко в том, что, возможно, не сказала бы никому другому, боясь показаться слабой и уязвимой.
– Нечего бояться, – уверенно заметил он. – Я ведь с тобой.
С моих губ вдруг сорвался нервный, невеселый смешок.
– И что мы, двое бедных студентов, будем делать с маленьким ребенком? Мама ведь не поможет…
Костю это не смутило и не напугало.
– Будем подрабатывать. Не пропадем, поверь.
И я ему верила – абсолютно и безусловно.
***
– Я беременна.
Мы встретились с Лешей в парке – на месте, которое считали «нашим». Я кучу раз по дороге сюда репетировала речь, мучительно подбирала слова, пыталась придумать, как лучше ему сказать…
А в итоге только и сумела, что выпалить два коротких слова безо всякой подготовки и предисловий. Просто не хотелось дальше отсрочивать свой приговор, проще было вот так: словно в ледяную прорубь с разбега нырнула, без долгих терзаний, без лишних слов.
Лицо Леши побледнело так, что казалось – он напуган даже сильнее, чем я сама…
Упав на скамейку, он несколько мгновений смотрел прямо перед собой, будто был не в силах осознать эти два слова…
Всего два слова, способных изменить целую жизнь. Его. Мою. Нашу.
Он нервно заправил назад упавшую на глаза прядь волос, посмотрел на меня и спросил:
– Это точно?
Вот только этим утром я была у врача и сомнений никаких уже не оставалось.
– Точно, – кивнула коротко.
– И что думаешь… насчет того, как поступить?
Он не смеялся надо мной, не отвергал, не отворачивался. Но его неуверенность, его страх были видны и хорошо ощутимы.
И, по большому счету, естественны и понятны.
– Подумала, что нам стоит решить что-то… вместе, – ответила на вопрос, повисший в воздухе, ставшем вдруг более осязаемым, словно бы загустевшим.
Может, именно поэтому было сейчас так трудно сделать каждый последующий вдох?..
Леша кивнул, принимая тем самым мой ответ. Немного подумав, произнес:
– Но твое мнение все же важнее.
– А что думаешь ты сам?
Он потер друг о друга ладони, словно те внезапно замерзли. Я ловила каждое его движение, и чем дольше ждала ответа, тем все громче и торопливее билось мое собственное сердце.
Я ждала от него очень простых слов. Тем самых, что произнес ранее другой человек, совсем не имевший отношения ко всей этой ситуации…
«Я тебя поддержу в любом твоем решении».
Леша же, казалось, сомневался. И чем сильнее он тянул с ответом – тем сильнее я сама сомневалась в нем…
– Не буду врать, Кирюш… – наконец заговорил он. – Я к такому конечно, не готов… Но это наша общая ответственность. И мы с тобой ее разделим… независимо от того, чем все кончится.
– Кончится? – переспросила глухо.
– Ну, я имею в виду… решим ли мы рожать или…
Я нахмурилась. Обняв себя за плечи, отвернулась и севшим голосом произнесла:
– Знаешь… я, если честно, уже все для себя решила.
Позади скрипнула скамья. Он подошел ближе, развернул меня к себе, впервые за весь этот разговор позволив себе до меня дотронуться…
– И что же? – спросил спокойно, хотя на глубине его глаз закипала буря.
– Я рожу этого ребенка. С тобой… или без тебя.
Он так резко и неожиданно дернул меня на себя, что я испуганно охнула. Его пальцы, впивавшиеся в мою талию, были жесткими, почти грубыми…
Губы замерли в считанных миллиметрах от моих, а голос был столь же неласков, как его прикосновения, что шло вразрез со словами, которые он произносил…
– Я ведь люблю тебя, Кира. Так что, извини, но без меня – не получится.
Поцелуй вышел нежданным, совершенно лишенным нежности, скорее призванным подкрепить его слова, его силу, его превосходство…
Он утянул меня за собой на лавочку, обнял сзади и некоторое время мы сидели вот так, молча, тесно прильнув друг к другу. Пока он наконец не заговорил снова и в голосе его теперь слышалась улыбка.
– Знаешь, а мне уже даже нравится эта мысль. Ты, я… и наш сын. Я буду твоим мужественным добытчиком, а ты – моей хранительницей семейного очага. Я буду с усталым, но брутальным выражением лица врываться домой по вечерам, а ты – встречать меня, кормить горячим ужином и, конечно, дарить ласку…
Картина, обрисованная им шутливым тоном, вызвала у меня ответную улыбку.
– А если будет не сын, а дочь?
– Твоя маленькая копия – это еще лучше, – ответил он уверенно, и
