Замуж за незнакомца - Лина Манило
– Кирилл, – шелестит её голос в трубке, а я цепляюсь крепко за поручень, чтобы на крутом повороте с сиденья не вывалиться. Илья так гонит, что даже ремни безопасности не спасут.
– Испугалась?
– Не успела, – смеётся, а на заднем плане слишком много суеты, криков,
При звуках её голоса в груди растекается опасное тепло. Оно заставляет сердце грохотать со страшной силой, а ещё улыбаться. Чёрт, вокруг творится пиздец, а я улыбаюсь.
– Сильные девочки не боятся, – говорю, готовый выпрыгнуть из машины, когда впереди показывается поворот, ведущий к загородному клубу.
– Очень даже боятся, – в усмешке слышится горечь. – Ну, либо я слабая.
Ей неловко за свои эмоции, она пытается их замаскировать смехом, но она помнит свою истерику, как утешал её, как по спине гладил, и это её на части разбивает. Будто боится быть слабой, показать кому-то, что может быть сломленной. Не борцом, а просто женщиной.
– Приехали, – говорит Илья, но я и сам вижу столпотворение на приличном расстоянии от клуба, машину МЧС, суетящихся перед забором людей.
Вылетаю из машины, ищу глазами Тину. Меня кто-то останавливает, хотят что-то доложить, но для начала мне нужно найти в этом хаосе свою жену. Услышать её, почувствовать.
Я нахожу сначала Игната. Он курит, жадно втягивая дым, а на кончике сигареты растекается магма. Тина сидит прямо на земле, уткнувшись острым подбородком в колени, раскачивается из стороны в сторону, смотрит в одну точку.
– У тебя шок, – рухнув рядом, заглядываю в её бледное лицо, а она улыбается мне. Смотрит осмысленно, только очень печально.
– Я в порядке, Кирилл. Хорошо, что ты пришёл.
И тянется ко мне, словно только во мне её спасение. Ошарашенно смотрю поверх её головы, Игнат отворачивается, отходит на приличное расстояние, мешать не хочет, подключается к обсуждение других парней, а Тина трётся носом о мою шею, поджигает невинной лаской мою кровь.
– Я ждала тебя, – выдыхает в ключицу, а я резко поднимаюсь на ноги, тяну её в сторону от всего этого пиздеца, завожу в лес. Там тихо и безопасно, если уйти далеко. И мы уходим, и плевать на разрывающийся от звонков телефон.
Всё потом, когда дрожащая Тина так доверчиво льнёт ко мне.
– Кирилл, страшное случилось, – шепчет, задевая горячими губами шею, а меня насквозь прошивает электрическим разрядом, кровь бурлит болезненно.
– Всё хорошо, ты в безопасности.
– Никто не в безопасности, пока он на воле.
– Ты об Алиеве?
Я прислоняю Тину спиной к дереву, вглядываюсь в лицо, ищу признаки шока или безумия, но она на редкость ясными глазами на меня смотрит. Внимательно и серьёзно.
– Я видела его, – произносит и тычет пальцем в мою грудь. – Он рядом. Рядом, слышишь?
Нет, точно с ума сошла.
– О ком ты, чёрт тебя дери?!
– О Диме, – заговорщицки сообщает и взмахивает рукой куда-то в сторону. – Он подонок. Я убью его, слышишь? Задушу. Ты будешь меня проведывать в тюрьме?
Всхлипывает, глаза закрывает, а я, обалдевший от сказанного, целую Тину.
Дима? Он же… он же мой двоюродный брат и лучший друг Захара. Мать его. Только этого не хватало.
Да ну, не может быть! Дима? Он не безгрешный, как и все мы, как и Архипов, но изнасилование? Это что-то совсем на него не похожее…
Закрываю глаза, сжимаю пальцами переносицу, надавливаю до ярких пятен, которые расползаются под веками.
– Кирилл, что такое? – Тина говорит так тихо, что я не сразу понимаю, что ко мне обращается.
– Нет-нет, нормально всё, – провожу пальцами по её скулам, а они острее обычного. – Ты очень похудела.
Тина хмурится, она растеряна, а ещё бледная. Мне не нравится, что вся эта ситуация так сильно по ней бьёт, но и изменить пока ничего не могу. Одно знаю: теперь здесь небезопасно, а ещё рядом определённо есть крыса.
Мне нужно отправить Тину в безопасное место. Настолько безопасное, что о нём буду знать только я один. Ни Игорь, ни верный Илья, ни кто-то ещё, а уж тем более Дима, которого она почему-то боится, презирает и обещает убить.
Вокруг нас только лес. Он шумит ветвями, растекается в воздухе терпким смолистым запахом, живёт своей жизнью, вечный.
Во мне много злости, а Тина так близко, так сладко пахнет. Её аромат можно разливать по флаконам и продавать, используя вместо афродизиака. И меня снова ведёт, и связные мысли покидают голову. Остаётся только голод, адреналиновый приход и желание обладать.
Тина хочет что-то сказать, но все разговоры потом. Сейчас я хочу её поцеловать.
Набрасываюсь на её губы, сминаю их в жёстком поцелуе, собственнически за плечи обхватываю, впечатываю хрупкое тело в свою грудь, рычу, не сдерживаясь, когда Тина вперёд подаётся, обвивает шею тонкими руками.
– Сегодня я не смогу быть нежным, – предупреждаю, подхватываю её бедро и поднимаю ногу, раскрываю Тину для себя. – Прости.
Я больше не способен генерировать осмысленные слова – сил и терпения остаётся лишь на то, чтобы двигаться, и вся энергия, всё желание стекают вниз, концентрируются в одной точке. Я такой твёрдый, что больно. Пальцами провожу по белью, влажному и горячему, надавливаю, а Тина всхлипывает, за плечи мои держится, а взгляд уплывает, его застит туман.
– Ты не поверил мне? Но я его видела, – губу закусывает, жмурится, ногтями в плечи впивается.
Я больно жалю её поцелуем, до привкуса крови на языке, а Тина шипит рассерженной кошкой, страстная моя девочка. Сама не знает, какой вулкан внутри неё прячется, но я достаточно женщин повидал, чтобы суметь разглядеть алые искры, что разлетаются кругом.
Проникаю языком в сладкий рот, тараню, мучаю. Весь мой гнев, моя сдерживаемая ярость и разочарование – всё это отходит на второй план, меркнет, теряет значение.
– Я разберусь, – выдыхаю ей в шею, а Тина дрожит, сильнее льнёт, будто ей, как и мне, это так же необходимо.
Она горячая, мокрая, и я отодвигаю её бельё в сторону, проникаю пальцем внутрь, и эластичные стенки дрожат вокруг, сокращаются. Такая готовая, несмотря на всё, и похрен, что это адреналин туманит разум.
Она меня хочет, ничего больше меня не волнует.
Я опускаю её бедро, снимаю брюки, а Тина заводит руки за спину, держится за ствол дерева, и напряжённые плечи дрожат, выдавая её нетерпение. На стриптиз уходит несколько мгновений, и вскоре Тина остаётся без белья тоже.
– А если нас кто-то увидит?
– Я его просто убью.
И я не шучу.
Шорох пакета, латекс по коже, и я снова раскрываю Тину для себя, а она всхлипывает, когда вхожу в неё резко, на всю длину. Прости, девочка, я
