Шипучка для Сухого (СИ) - Зайцева Мария
Я замираю.
Жадно смотрю в его глаза.
На его расширяющиеся зрачки, на мертвенную бледность, моментально высветлившую лицо до цвета весеннего снега.
Он медленно поднимает взгляд на меня.
И в глазах его…
В глазах его, жестких, жестоких даже, знакомое выражение.
Словно я — самое дорогое, что есть в его жизни, главное чудо, нечто невероятное и неземное.
Он всегда так смотрел на меня.
С первой нашей встречи.
Ничего не изменилось.
До сих пор.
Ну привет, Олег! Ты меня нашел.
Расколдуешь?
Эпилог 1
— Как думаешь, на колени упадет?
Лысый задумчиво оценивает диспозицию, две застывшие друг напротив друга фигуры на крыльце, закуривает.
— Вряд ли… — Ремнев неодобрительно косится на дым сигареты, но замечания не делает, — он же не Носорог…
— Ну да… — соглашается Лысый, не без удовольствия выдыхая дым прямо в сторону Ремнева, — у Паши-то ноги послабее будут.
— Да кто бы говорил, — подначивает Ремнев, — сам-то, бл*, как про второго узнал, так чуть мимо стула не сел!
— Да не пори херни, — огрызается Лысый, заметно смущаясь, — вообще не было такого.
— А то я не присутствовал, когда тебе Расческа твоя звонила и матом в трубку визжала, что ты, козлина такой, подставил ее. Никакой осторожности!
— Заткнись, а? — сопит Лысый, — я-то уже все, пережил, а тебе предстоит еще!
И тут же замолкает, понимая, что сказал.
А Ремнев наконец-то отворачивается от немой сцены на крыльце, которую они с Лысым наблюдают с почтительного расстояния, чтоб, не дай Бог, под стрелу не попасть, и смотрит на Мишу. Нехорошо сузив глаза.
— Не понял сейчас…
Лысый, осознав, что прокололся, только плечами жмет. Показательно не напрягаясь. Показательно.
— Все ты понял.
— Это ты откуда знаешь, сука? — Ремнев делает шаг к Мише, и даже, кажется, пытается руки распустить, взять за грудки, но Лысый уходит в сторону и легко толкает в плечо, предупреждая, чтоб не зарывался. — Откуда ты знаешь то, чего я не знаю?
— Оттуда. От Маринки!
— А какого хера ты разговариваешь с моей женой? И какого хера она тебе говорит о ребёнке раньше, чем мне? — уже орет Ремнев, мало себя контролируя и пытаясь опять поймать Лысого.
Хорошо, что эту тупую ситуацию никто, кроме них не видит.
Их босс уже отмер и утащил свою глубоко беременную находку с холода в тёплое помещение, и теперь явно выйдет нескоро. Может, уже наказывает ее там. Хорошо бы. За все их нервы полугодичные.
Лысый бы вот точно наказал, если б его Ленка такое сотворила. Она и за меньшее огребала по жопе.
— Да утихни, Отелло, бл*, - шипит он, отходя, на всякий случай, на два шага назад. А то с этого придурка станется начать кулаками махать.
Нет, они таким образом отношения выясняли несколько раз, с попеременным успехом, но сейчас чего-то неохота ни за что отхватывать.
— Она Польке Носороговой только вчера сказала! А Полька — Ленке! А Ленка — мне! Ленка сказала, она даже тест еще не делала. Вот сделает — тогда тебе скажет. Так что прости, сюрприз испортил тебе. Но ты все равно удивись. Понял?
Ремнев какое-то время сопит тяжело, изучая невозмутимую физиономию подкуривающего очередную сигарету Лысого.
Потом выдыхает. Поправляет лацканы пальто. Лысый усмехается про себя пижонскому жесту.
— Ну, как думаешь, ждать его?
— Нет, поехали. Ему не до нас. Завтра или послезавтра покажемся, он должен быть в настроении. Тогда и про «Глобал» опять закинем удочку.
— Да, нормально. А то жаль, поллярда уплывает.
— Вот именно!
— Слушай, а ты вообще мог представить, что ему вот так башню из-за бабы снесет?
— Нет. Он всегда таким монолитом казался…
Они идут к стоянке, разговаривая, как ни в чем не бывало, обмениваются рукопожатиями с Васей, караулящим у машины Сухого, идут к своим, продолжая беседу.
— Да, мне тоже.
— А оказалось, нормальный мужик.
— Да, со своими слабостями.
Они прощаются кивками, рассаживаются по своим машинам и разъезжаются в разные стороны.
Каждый к своей слабости.
Которая есть у любого нормального мужика.
Эпилог 2
— Олег, классный руководитель Димы просила прийти отца.
— А классному руководителю Димы не судьба все решить через тебя? Или, на крайний случай, у нее есть мой номер. В отличие от многих, кстати!
— Нет. В последний раз, когда она звонила, ты переключил ее на Васю.
— Потому что она какую-то ерунду малосущественную втирала, я даже разбираться не стал.
— Она говорила о том, что твой сын слишком часто отсутствует на занятиях. Для первого класса это недопустимо. И слишком много времени уделяет спорту.
— Это как? Она такого не говорила. Я вообще не понял, что она несла. А у Димки скоро соревнования. Он там всех порвет.
— Олег!
— Олька… Ну что ты хочешь от меня? У меня сейчас совещание, между прочим, партнеры из Флориды… Давай на Васю переключу?
— А давай я с Васей жить буду? А?
— Не получится, Шипучка, у него жена и двое детей, третий на подходе, кстати. И вообще, я не понял сейчас про жить в Васей? Это что еще такое?
— А я с ним все равно чаще, чем с тобой общаюсь!
— Ты чего там пузыришься, Ольк? Как ты себя чувствуешь вообще? Опять перепады настроения? Не тянет ничего? Не болит?
— Черт…
— Олька!!! Я звоню Машке.
— Нет!
— Значит, Вася звонит в скорую!
— Да ты там с ума сошел? Это не болезнь, в конце концов! Нормально все. Просто она пинается. И я соскучилась.
— Ладно. Я сейчас вылетаю.
— Нет уж. У тебя там американцы.
— Похер. У меня здесь ты.
Твои глаза даны мне в наказанье
За то, что не поверил я в судьбу.
За то, что семимильными шагами
Куда-то не в ту сторону гребу.
Твой аромат и цвет волос коньячный
Мне тоже наказание и грех.
За день, бездумно прожитый, вчерашний,
За мой сумбурный завтрашний успех.
Твоя улыбка — это испытанье
Моей закалки, силы воли. Зря
Ты сокращаешь смело расстоянье,
Тебе б подальше, дальше от меня!
А ты чиста, открыта, так красива.
И сердце мне своей улыбкой жжешь.
И вот поверь, не буду рвать я жилы,
Чтоб дать уйти. И ждать, когда уйдешь.
Мое ты наказанье и награда.
Мой сладкий сон и самый сильный страх.
Не устоять мне. Что же, значит надо
Тебя носить все время на руках.
Конец
