Ирина Горюнова - Фархад и Евлалия
В таком же дурмане проходили похороны. Белоснежный, обтянутый атласом закрытый гроб медленно опускался под землю, унося с собой останки его любимой и их нерожденного дитя. Рядом стоял мрачный Федор, прилетевший сразу после страшного известия и организовавший похороны на правах единственного родственника. Елена Капитоновна опиралась на руку сына и тоже молчала. Они не обращали на Фархада никакого внимания, словно его и не было вовсе, – так, посторонний прохожий, любопытствующий зевака, охочий до чужих страданий и горя. Белые астры пахли сыростью и смертью. Над головой в сером расхлябанном небе кружилась стая ворон, надрывным карканьем сопровождая ритуал погребения. Фархаду не верилось, что в этом закрытом ящике находится его любимая. Мысли заполошно метались в безумной надежде отыскать выход. Может, ее не было в том самолете? Ее украли, или она сама решила не возвращаться, а может, улетела куда-то еще? Но нет. Увы. Лапа прошла регистрацию на злополучный рейс, паспортный контроль и находилась в той жестянке с крыльями, начиненной тротилом. Сомнений не было.
Фархад не плакал. Стоя над ее могилой, он не проронил ни слезы. Все это время его терзала единственная мысль: «Если бы не мой хадж, она бы никуда не уехала и осталась жить. И она, и наш ребенок».
Сами собой ему вспомнились строки, и он неслышно проговаривал их, словно жалуясь ветру, небу, деревьям:
Лейли с престола юности цветущейСошла в темницу немощи гнетущей.Кто сглазил молодой ее расцвет?Кто погасил ее лампады свет?Повязку золотую головнуюЗачем Лейли сменила на иную?И тело, в лен сквозной облачено,Зачем само сквозит, как полотно?..[18]
Он изумленно сквозь толщу сгустившегося воздуха слышал, как сухопарая карга обсуждала с могильщиками сроки установления памятника и оградки.
– Должна земля осесть, – басил один из могильщиков, выдыхая в морозный воздух водочные пары.
– А то я не знаю, – ворчала старуха, помахивала перед мужичком птичьей лапкой, унизанной перстнями. – Уж не одного человечка схоронила.
В этом заявлении крылось столько тщеславной гордости и зазнайства, радости от своей живучести, что становилось не по себе. «И зачем всё так? – думал Фархад. – Эта старая смоковница всё коптит небо, а Лала… Лалы больше нет. Она уже никогда не улыбнется, не прикусит капризно губу, не будет задыхаться от страсти в моих объятьях… Никогда не поднесет к груди новорожденного младенца, не будет радоваться его первым словам и шагам…»
Ему казалось, что мир опустел. Все вокруг стало нереальным, призрачным и фантомным. И могильщики, и Федор, и нелепая карга, и белый гроб в яме, чуть припорошенный землей и снегом. Сил двигаться почти не было – он практически ничего не ел все эти дни да и спал урывками, тяжело проваливаясь в бездну полудремы и так же неловко из нее выпадая. Сейчас ему хотелось просто свалиться где-нибудь под ближайшим кустом и лежать, не двигаясь, не шевелясь, пока не превратится в ледяную статую. Ритм сердца замедлился, стал почти неслышным и не ощущался. Фархаду казалось, что этот нелепый мешочек, качающий кровь, после пережитой боли просто онемел, атрофировался и потихоньку усыхал. Он шагнул к могиле и вытащив из-за пазухи фату, предназначавшуюся для свадебной церемонии, бросил ее в разверстую яму. В памяти сами собой всплыли стихи столь любимого Лалой Маяковского, и Фархад тихо прошептал ей вслед:
Сердце обокравшая,всего его лишив,вымучившая душу в бреду мою,прими мой дар, дорогая,больше я, может быть, ничего не придумаю.
Начиналась метель. Снег укрывал белым саваном землю, кресты и памятники, серебрил одежды находившихся на кладбище и зарывался в шерсть старого шелудивого пса, наблюдавшего за людьми с безопасного расстояния. Фархад мотнул головой, провел по волосам рукой, смахивая снег, и стало заметно, что виски у него поседели.
Он повернулся и пошел к выходу, стремясь выбраться из неправильного потустороннего мира, в котором оказался по ошибке, будто заброшенный чьей-то злой волей. Шаг, другой… Сколько их еще понадобится, чтобы перешагнуть черту, отделяющую мир живых от мира мертвых?
До наступления нового, 2012 года оставалось двадцать четыре часа. Разряженная гирляндами праздничная Москва с нетерпением ожидала боя курантов и традиционной речи президента, в которой он непременно заверит россиян, что несмотря ни на что все в конечном итоге будет хорошо.
Примечания
1
Багдат – подарок, дар Аллаха (фарси).
2
Зороастризм, также маздеизм («Благая вера почитания Мудрого») – одна из древнейших мировых религий, берущая начало в откровении Зороастра, или пророка Спитамы Заратуштры (у персов – Зартошт, древних греков – Зороастрэс), полученном им от бога Ахура Мазды. В основе учения Заратуштры – свободный нравственный выбор человеком благих мыслей, благих слов и благих деяний. В древности и раннем Средневековье зороастризм был распространен преимущественно на территории Большого Ирана. К настоящему времени зороастризм, в основном, вытеснен исламом, небольшие общины сохранились в Иране и Индии.
3
Скатерть, расстилаемая на полу и использующаяся вместо стола.
4
Призыв на молитву у мусульман.
5
У мусульман обязательная ежедневная молитва, один из пяти столпов веры.
6
Паломничество, которое каждый правоверный мусульманин должен совершить хотя бы один раз в жизни.
7
Хождение паломников к святым местам, в том числе к могилам предков.
8
Нарды.
9
Вдвойне дает тот, кто быстро дает (лат.).
10
Пока дышу, надеюсь (лат.).
11
Помни о смерти (лат.).
12
Микат – специальное место, обозначающее границу территории, внутрь которой верующие, с разных концов света (афак) прибывающие в Харам-и-Шариф, не могут пройти, не войдя в состояние ихрам.
13
Ритуальный обход против часовой стрелки вокруг Каабы.
14
У иностранцев, прибывших в Саудовскую Аравию, представители власти паспорт на въезде забирают и выдают расписку. Возвращают документ при выезде из страны.
