Салли Боумен - Тайна Ребекки
– В ней отсутствовала изюминка, – размышляла вслух Элинор. – Волосы мышиного цвета, никакого стиля и никакого характера.
– Но главное, что произошло потом! Она надела этот костюм… и на их голову посыпались несчастья. Водолазы обнаружили яхту Ребекки, началось следствие, а потом Мэндерли сгорел дотла. Мы не могли прийти в себя от потрясения. А все из-за того, что она потревожила потусторонний мир, – я не сомневаюсь в этом ни секунды. Я чувствую, что каким-то образом мы связаны с другим миром. И мне кажется, что это было послание… Я хотела устроить спиритический сеанс, чтобы задать по этому поводу вопросы духам, но Элинор не разрешила мне…
– Одно время Джоселин очень увлекалась верчением стола, – сухо заметила Элинор. – Потом увлеклась картами Таро. Но все это теперь позади. Такими вещами очень опасно увлекаться, и я уверена, что вы разделяете мое мнение, не так ли, пастор?
– Согласен, – кивнул тот, – очень опасно. Добившись осуждения сестры, Элинор тотчас переменила тему разговора. Я дождался, когда мы вернемся в гостиную, где, как это было принято в Керрите, пили кофе, прежде чем снова заговорил о Мэндерли. Мне это не сразу удалось, потому что наступил заветный момент, когда сестры пустились в рассуждения о преимуществах семейной жизни, при этом обмениваясь многозначительными улыбками, явно направленными в мой адрес.
Но тут пастор решил повести беседу и начал обсуждать обряды крещения, свадьбы и похороны, к которым он имел непосредственное отношение. И я подхватил эту тему и заставил сестер вспомнить другую свадьбу – бракосочетание Ребекки и Максима де Уинтера. Я тысячу раз спрашивал их об этом и прежде, но им всякий раз удавалось уйти от ответа.
– Разве мы не говорили? – удивилась Джоселин. – Мы, к сожалению, пропустили ее. Это произошло вскоре после того, как скончалась наша дорогая матушка, и мы оказались в очень затрудненном положении. Мы отправились навестить свою кузину в Кении. Мы ездили на сафари, видели львов… Четыре месяца провели там или пять, не помню. Мы пропустили торжество в Мэндерли, а когда вернулись, Ребекка и Максим уже были женаты. Мы рассказали, где успели побывать и что видели, в том числе и о Счастливой долине. Ребекка назвала точно так же один из пологих оврагов. Она была такая милая, ты помнишь, Элинор, в тот первый день, когда мы встретились с ней? Многие считали, что ее манера говорить сбивает собеседника с толку, но мы так никогда не думали…
– Выводит из себя! – так говорили некоторые. Конечно, нет. Все дело в том, что Ребекка высказывалась очень откровенно. Это было непривычно…
Высказываться прямо, откровенно… Я вздохнул. То один, то другой упоминал об этом. Но когда я начинал расспрашивать конкретно, то оказывалось, что Ребекка очень редко говорила то, что думала. Но я боялся проявить нетерпение, потому что сестры могли тут же замолчать.
Они не единственные, кто пропустил свадьбу. Полковник Джулиан тоже не присутствовал на торжестве, правда, он в этот момент находился в Сингапуре. Но, сколько я ни пытался найти хотя бы одного очевидца, который присутствовал при торжественном обряде, мне не удавалось найти никого. Даже газеты не откликнулись ни единой строкой. Только «Таймс», но там об этом написали как об уже свершившемся факте, что само по себе выглядело очень странно: в то время свадьба такого человека, как Максим де Уинтер, должна была привлечь и внимание людей в обществе, и внимание репортеров.
И я решился спросить у сестер, как спрашивал и остальных: доводилось ли им видеть какие-то свадебные фотографии в Мэндерли. Они вдруг смешались и принялись повторять, что своими глазами этих фотографий не видели, зато Ребекка в таких подробностях описала, какой длины был шлейф ее свадебного платья, что у них создалось впечатление, что они сами присутствовали на торжественной церемонии. И тогда я совершил еще один заход, несмотря на то, что пастор уже начал выказывать недовольство. Я спросил, знают ли они, где именно проходило бракосочетание.
– Кто-то говорил, что в Лондоне, – сказал я, – но я не помню точно.
– Скорее всего, не в Лондоне, – задумчиво протянула Элинор. – А если бы здесь, то наша кузина Викхем должна была бы присутствовать. Значит, не здесь. Дайте подумать. Как странно, что я не помню таких вещей, но это произошло так давно! Наверное, родственники со стороны Ребекки организовали свадьбу… Но разве ее родители тогда еще были живы?
– Не имею представления.
– Это произошло зимой. Я уверена, поскольку мы ездили в Кению именно зимой. Это так необычно, мне всегда казалось, что лучшее время для свадьбы – лето. Значит, в феврале или в марте?
– За границей! – воскликнула Джоселин так, что я едва не подпрыгнул от неожиданности. – Уверена – они поженились за границей. В Италии? Это так романтично… Они, кажется, что-то говорили про каналы? Или речь шла про Венецию?
– Нет, они поженились не в Венеции. Там они провели медовый месяц. В этом я не сомневаюсь. Сначала они поехали во Францию – там вроде бы жили родственники Ребекки. Я точно помню, что в разговоре упоминался какой-то замок. И еще я точно знаю, что они были в Монте-Карло, почему-то у Максима этот город вызвал отвращение, а потом они отправились в Венецию. И Ребекка описывала гондолы…
– Ах, эти гондолы, – вздохнула Джоселин, – мне всегда так хотелось покататься на гондоле. С детства мечтала побывать в Венеции. Но так и не съездила туда.
– Там одна грязь, и более ничего, – попыталась охладить ее восторг сестра. – Здесь намного спокойнее и приятнее. Правда, дорогая?
К сожалению, я в какой-то момент устал и упустил возможность вовремя спросить про «родственников во Франции». Пастор откровенно утомился от этой, с его точки зрения, пустой болтовни. Я все же задал вопрос о Шотландии, но, когда увидел, что пастор готов сжечь меня на костре вместе с пресвитерианской церковью, понял, что мне пора уходить.
Сестры вышли меня проводить и в комнате, где висели портреты их предков, обменялись многозначительными взглядами. Порозовев, они сказали, что будут ждать моего звонка сразу после возвращения из Лондона.
– Мы хотим устроить ужин, – призналась Джоселин.
– В узком кругу, – поправила ее Элинор. – Вместе с Артуром, если он придет в себя. И Элли, конечно… – Они обменялись многозначительными улыбками.
– Буду с нетерпением ждать встречи, – ответил я. – А я привезу вам шоколадных конфет из Лондона.
– Шоколадных конфет! Не хотим даже слышать об этом!
– Со сливочной начинкой, – пообещал я.
Элли сказала мне про слабость, которую сестры питают к конфетам со сливочной начинкой. Солодовый виски, вишневая настойка, кофейные зерна – всех этих признаков цивилизации так не хватало в Керрите. Обе сестры еще больше порозовели от смущения, словно я уличил их в преступной слабости.
