Беззвучная нота (ЛП) - Аларкон Нелия
Она открывает рот, чтобы возразить.
Я останавливаю ее.
— Вот так плохие парни уходят безнаказанными. Защищаясь формальностями. Я понимаю, откуда ты идешь, и… и я даже признаю, что я что-то чувствую к Зейну. — Ее глаза загораются. — Но, несмотря ни на что, Зейн и я не можем быть вместе по-настоящему. Этого просто не может быть. Не когда ему восемнадцать, а мне двадцать четыре. Не когда он мой ученик. Не когда он мой сводный брат. Ничего из этого не изменится. Мир не изменится.
Каденс практически встает со своего места. Ее лицо горит, когда она говорит страстно.
— Грейс, я не вернулась в Redwood Prep после того, как Датч выгнал меня, потому что мир внезапно стал более справедливым к студентам-стипендиатам. Я вернулась, потому что кое-что изменилось. Я. Я решила бороться с Датчем. Я решила, что не сдамся, даже если это казалось невозможным. — Она благодарно смотрит на меня.
— И тогда я позвонила тебе. Вот когда ты боролась со мной. Только одна вещь должна измениться, и вот откуда придут все остальные изменения. Вот где ты найдешь людей, которые будут бороться с тобой.
Я отвожу взгляд, желая ей поверить, но стыд душит меня, и я не могу от него избавиться.
Каденс кладет свою руку поверх моей.
— Ты не похожа на людей, стоящих за «Благодарным проектом». Ты совсем не похожа на убийц, которые убили твою лучшую подругу.
Ком эмоций застревает в горле. Как будто она схватила внутренности моего сердца и вытащила все мои самые глубокие, самые темные страхи.
— Я не могу убедить тебя в этом, но я знаю одного парня, который не остановится, пока ты не поверишь.
Что-то в ее голосе заставляет меня поднять глаза.
Пара голубых-голубых глаз врезаются в мои.
Я задыхаюсь.
Смешанные эмоции, густые и пьянящие, душат мою грудь, голова кажется напряженной и заложенной.
Потому что Датч бежит через парк, направляясь к Каденс.
А рядом с ним…Зейн.
ГЛАВА 29
Грейс
Слоан вернулась.
Ну, это неловко, говорит она, переводя взгляд с меня на Зейна.
Я отвлекаю свое внимание от сумасшедшего, который топает с мрачным выражением лица, и сосредотачиваюсь на многочисленных выходах из парка.
Если ты побежишь, ты будешь выглядеть жалко
— Думаешь, мы сможем от них убежать? — спрашивает вслух Каденс.
Я думаю о расстоянии между нами и мальчиками.
Слоан осторожно качает головой.
Я бы не стала делать ставку на такие шансы.
— Они нас поймают, — говорю я Каденс.
Она медленно кивает.
— Да, ты, наверное, права.
Датч обгоняет своего брата-близнеца и марширует прямо к Каденс. Я могу ошибаться, но почти уверена, что вижу, как она вздыхает в знак смирения и добровольно поднимает руки за секунды до того, как Датч поднимает ее и перекидывает через плечо. Движение настолько плавное, что кажется, будто они танцуют.
Это нормально? спрашивает Слоан, сбитая с толку тем, как Каденс подпрыгивает, словно тряпичная кукла, на плечах хмурого мальчика.
Для них — да.
Я отвечаю про себя.
Датч бросает на меня взгляд и хмыкает в знак признательности, что звучит так же по-пещерному, как и его движения.
— Думаю, увидимся позже, — бормочет мне Каденс.
Я шевелю пальцами.
Каденс закатывает глаза со своего места на плече Датча. Она откидывает свой перевернутый хвостик с лица и ошеломленно машет мне рукой.
Пока Датч рысью уносится с добычей своей охоты, тень заслоняет лунный свет. Я чувствую холодный ветер, и даже Слоан дрожит, как будто нас только что бросили в ледяную ванну.
Мой взгляд скользит вверх по паре длинных ног, мимо перевязанной руки, широких плеч и, наконец, к лицу, очерченному тенями и лунным светом и обрамленному иссиня-черными волосами.
Когда встречаю сердитый синий взгляд Зейна, мой язык сморщивается во рту. Он смотрит на меня с необузданной одержимостью, которая затрудняет определение того, горит ли огонь за его поразительной детской синевой от любви или ненависти.
В любом случае, пламя меня опалит.
Он ничего не говорит и просто осматривает меня, каталогизируя каждый дюйм моих конечностей, словно ищет следы, которые он оставил на моей коже сегодня. Я прочищаю горло.
— Как ты узнал, что я здесь?
Он бросает на меня еще один мрачный взгляд.
Я стою на своем, несмотря на то, что все внутри меня подает сигналы предостережения.
Если он хочет устроить соревнование в гляделки, как будто мы ученики средней школы, то меня это устраивает.
Зейн моргает первым.
Думаю, я выиграла этот раунд.
— Мы уходим, — рычит он.
— Я не уйду с тобой, — резко говорю я.
Его мышцы, все до единой, напрягаются. Я вижу это, как скрипачка настраивает свой инструмент. Один слишком резкий поворот — и струны лопнут и ослепят ее.
Зейн нависает надо мной. Его губы изгибаются еще сильнее. Видя, как щелкают и скрежещут его зубы, я вспоминаю, что, несмотря на то, что он моложе меня, Зейн Кросс намного, намного больше. Он мог бы щелкнуть пальцами и сломать мне шею за секунду.
— Ты уже достаточно убегала, Грейс.
Это определенно неправда.
Если он меня поймал, значит, я недостаточно далеко убежала.
Я стою на своем. Если я что-то и умею, так это контролировать шумный класс. Ежедневно могу обуздать класс избалованных богатых детей. Я научила их читать Аристотеля и Шекспира, хотя все, что они когда-либо читали, — это приложение Джинкс и VIP-каталоги любимых дизайнеров.
Если я смогу сделать все это, я смогу контролировать одну бомбу замедленного действия — восемнадцатилетнего парня.
Подняв подбородок, я говорю своим самым профессиональным голосом:
— Зейн, если ты не собираешься нести чушь, то будь добр, отойди в сторону. Я как раз собиралась уйти.
Мои слова обрываются, когда Зейн делает решительный шаг вперед и обнимает меня. Я мгновенно прижимаюсь к его груди, мое дыхание касается его шеи.
— Что ты делаешь? — хриплю я. Его сердце бьется так быстро. Слишком быстро. Я с трудом сглатываю. — Зейн.
Его рука обхватывает мой затылок и скользит вниз по моим кудрям. Внезапно он отстраняется, обхватывает мой подбородок своей здоровой рукой и крепко, почти наказывая, целует меня в лоб.
Затем берет меня за руку и снова говорит голосом, не терпящим возражений:
— Мы уходим.
Думаю, мы уходим, соглашается Слоан, пока Зейн в оцепенении тащит меня за собой.
Он все еще пользуется машиной Датча, и воспоминания, которые нападают на меня, когда он открывает пассажирскую дверь, довольно близки к насилию. Неохотно забираюсь внутрь, зная, что альтернативой будет быть обернутой веревками, наручниками, стяжками или любыми другими инструментами для похищения, которые Зейн сможет найти, и затащенной за волосы.
Он остается рядом со мной, когда я сажусь вперед, отказываясь отступать и давать мне пространство. Искры осознания пробегают по моей руке и плечу, когда я случайно задеваю его. Он не подает никаких признаков того, что что-то чувствует, но румянец заливает мои щеки, и я знаю, что если бы я была на тон светлее, я бы покраснела.
Зейн захлопывает за мной дверь и обходит машину. Оставшись одна в тишине, переключаю внимание на заднее сиденье. Воспоминания настолько четкие, что кажутся фильмом, к которому я могу прикоснуться. Я слышу звук расстегивающейся молнии Зейна. Шипение наших тел, сливающихся в одно целое. Шлепки плоти о плоть и всхлипы, которые лились из моего рта в его уши.
Пульсация распространяется от моего живота к месту между ног.
Машина становится невероятно горячей.
Я обмахиваю лицо.
Звук захлопывающейся двери прерывает мои беспокойные мысли. За рулем Зейн. К сожалению, теперь я чувствую себя еще более неуютно, и это чувство не улучшается, когда он в напряженном молчании едет в отель вместо особняка.
— Что мы здесь делаем? — выдавливаю я.
— Здесь мы будем спать сегодня ночью.
Да, да, да, скандирует Слоан с широкой улыбкой.
