Беззвучная нота (ЛП) - Аларкон Нелия
— Полагаю, да.
В этот момент мимо проходит мать, толкающая свою маленькую девочку на трехколесном велосипеде. Маленькая милашка быстро крутит педали, не понимая, что это ее мама толкает ее вперед.
Она смеется и оглядывается на маму.
— Мамочка, посмотри на меня! Я летаю!
Ее мать усмехается.
Глядя на них, я внезапно вспоминаю свою маму, мое сердце сжимается.
Надеясь отвлечься, я поворачиваюсь к Каденс.
— Эй, хочешь мороженого? Каденс, ты в порядке?
— Да. Да, я в порядке, — она улыбается сквозь слезы.
Я ухожу. Если она начнет плакать, тоже заплачу, а мы обе этого не хотим.
Слоан объявляет об этом и затем исчезает.
Я колеблюсь, не зная, что делать. Никогда не видела, как Каденс плачет. Ни в прошлом семестре, когда над ней издевались Датч и его братья. Ни когда ее выгнали из Redwood Prep. И даже когда она увидела мертвое тело своей матери в морге.
— Вот, — я торопливо хватаю пачку салфеток и протягиваю одну.
Она берет ее.
— Это так неловко.
— Никогда не стесняйся плакать. Не передо мной.
Она поджимает губы, и я вижу, что эти слова много для нее значат.
Мне хочется потереть ей спину, но я решаю не трогать ее, пока она не успокоится. Каденс во многом напоминает мне меня. Она заставляет себя быть сильной, даже когда чувствует себя слабой. И когда этот фасад трескается, это унизительно.
Слезы быстро останавливаются, как будто она этого хотела.
— Спасибо за это, — шмыгает она носом, держа салфетку. На ее щеках играет красивый румянец, она умудряется выглядеть еще более изящно красивой со слезами на глазах.
— Если не хочешь, можешь не говорить об этом.
— Нет. Я имею в виду, что все в порядке.
Пробормотав эти слова, она больше ничего не говорит. Поэтому я подсказываю ей.
— Что-то случилось между тобой и Датчем?
— Датч — идиот, но я плачу не поэтому. Это… — Она запрокидывает голову назад и быстро моргает, борясь с новой волной эмоций.
— Эй, все в порядке. — На этот раз я действительно поглаживаю ее по спине. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Расскажи мне, почему Датч вел себя как идиот.
Она делает глубокий вдох.
— Это ничего.
— Попробуй рассказать.
— Сегодня вечером, когда мы ехали домой, Датчу позвонил Финн. Он очень напрягся, поэтому я спросила, что случилось. Он не хотел мне рассказывать. Просто начал нести чушь о том, что уедет из города и спрячет меня и Виолу. Я сказала ему, что нет. Здесь мои друзья. Здесь друзья Ви. Потом он сказал, что либо мы переезжаем, либо он вживит мне маячок.
Я вздрагиваю.
— Маячок?
— Он тоже был абсолютно серьезен в этом отношении. — Она фыркает, как будто снова раздражается. — Этот психопат.
Я вполне могу представить, как Датч вживляет в нее маячок. Я еще больше удивлена, что он настолько любезен, что сначала спросил ее мнение об этом.
— Если он думает, что может пометить меня, как корову на мясной ферме, он сумасшедший. Я упаду, буду пинаться и кричать первой. — Темный гневный взгляд Каденс убеждает меня, что она хороша для угрозы. — Ты можешь поверить, что он вообще мог такое предложить?
— На самом деле, я могу.
— Я не являюсь образцом брака, но позволь мне применить на практике мои школьные навыки ведения дебатов и выступить здесь в роли адвоката дьявола.
— Ты защищаешь Датча?
— Ого. Нет, нет. Но я чувствую ответственность за любую опасность, в которой вы с ребятами можете оказаться. — Я думаю о панике, которую испытала, когда та машина врезалась в мою на шоссе. Эта игра, в которую мы играем, опасна, и я слишком часто оказывался на грани смерти, чтобы игнорировать ее. — Все, кто участвует в расследовании «Благодарного проекта», находятся в опасности из-за меня. Мы имеем дело с угрозой, которой даже Джарод Кросс испугался. Датч, возможно, заходит слишком далеко…
— Как обычно, — мрачно встревает она.
— Но он, понятно, обеспокоен и чувствует себя беспомощным. Мы все совершаем безумные поступки, когда чувствуем отчаяние и беспомощность.
— Полагаю, — она кивает головой. — А как насчет тебя?
— А что насчёт меня?
— Я рассказывала тебе о себе и Датче. — Каденс шевелит пальцем в пространстве между нами. — Теперь твоя очередь.
Я пожимаю плечами.
— Зейн есть Зейн. Больше я ничего сказать не могу.
— Так…
— Так что ничего нового сообщить не могу.
— Ладно, — говорит она высоким голосом. — Я просто подумала…
— Что?
— Ничего.
— Что? — в моем голосе слышится паника, и я спрашиваю: — Зейн что-то сказал?
— Не он… — признается она.
Ответ приходит ко мне немедленно.
— Джинкс.
— Я могу притвориться, что не знаю о вас, ребята… ну, вы знаете… сделали это, если вам от этого станет легче. — Внутри меня каждый орган сжимается. — Но я не понимаю, — добавляет Каденс. — Если ты с Зейном были достаточно близки, чтобы спать вместе, почему он не был здесь, чтобы встретиться с Холлом вместе с тобой? Если он когда-нибудь узнает, что я позволила тебе сделать это одной и не сказала ему…
— Зейну не нужно знать все, что я делаю.
— Хм.
— И мы не близки.
— Я понимаю.
— Он, возможно, и выполняет некоторые… — я запинаюсь на словах, — супружеские обязанности, но никто из нас не воспринимает этот брак всерьез.
Кейди становится мрачной.
— Ты ошибаешься. — Что-то глубоко внутри меня вздрагивает. — Зейн относится к этому крайне серьезно, и у меня такое чувство, что ты тоже это знаешь.
— Я…
— Честно говоря, мисс Джеймисон….Грейс, я имею в виду. Я понимаю. Я думаю, что кто-то вроде тебя — кто-то честный и страстный в отношении справедливости и правил, ты, вероятно, разрываешься на части из-за того, что значит быть замужем за Зейном со всеми этими сложностями.
— То, что он мой ученик, не является «сложностями». Это факт. И это неправильно. — Мой голос дрожит.
— Неправильно. — Она тяжело вздыхает. — Зейн несовершеннолетний?
Я с трудом сглатываю. Она смотрит на меня так, словно женщина на задании.
— Восемнадцать — это слишком рано.
— Он несовершеннолетний? — решительно спрашивает она.
— Нет.
— Ты встретилась с ним, когда он был несовершеннолетним?
Я зажмуриваюсь.
— Конечно, нет. И я бы вообще не связывалась с ним, если бы он был.
— Именно так. Зейн это знает. Датч это знает. Мы все это знаем.
— Мир это так не воспримет.
— Кому какое дело, что думает мир? Вы двое женаты.
— На бумаге.
— Именно там признаются большинство законных браков. — Она постукивает пальцем по скамье. — Это не просто грязная интрижка. Это не какая-то таблоидная история. Конечно, были смягчающие обстоятельства. Но факт в том, что он выбрал тебя, чтобы провести с тобой остаток своей жизни. — Она вскидывает руки вверх. — Если ты не хочешь быть с Зейном, это совершенно другой вопрос, и я на сто процентов поддержу любое твое решение. Эти парни прожили всю свою жизнь, получая то, что хотят. Особенно с девушками. И особенно Зейн. Ему давно пора заслужить кого-то, а не просто прыгать от одной девушки к другой. Поверь мне. Я не собираюсь приукрашивать, кто он. Но я также не собираюсь лгать о том, кем он не является. Он не ребенок. И им не манипулируют. Мы обе это знаем. Он прекрасно знает, что подумает мир о его решении, что они скажут о тебе и о нем, все препятствия, с которыми вам придется столкнуться, все это. И несмотря на все против него, он все равно выбрал быть с тобой. Вот почему я была частью вашей свадьбы, вот почему я поддерживала вас двоих. Между тобой и Зейном что-то есть. Но что еще важнее, в тебе есть что-то, что делает Зейна лучше. И в Зейне есть что-то, что делает тебя свободной. Если он готов бороться, чтобы защитить это, чего еще бояться?
Я отвожу взгляд. Ее слова убедительны. Она заставляет это звучать так легко, но реальность не изменится из-за одной воодушевляющей речи жены Датча.
— Каденс, я понимаю, откуда ты, но бороться друг за друга недостаточно. Это реальный мир. Мы не можем ходить и гнуть границы, чтобы соответствовать нашим фантазиям. Есть правила. Есть общественные условности. Даже если что-то технически не противозаконно, это не значит, что это приемлемое поведение. Если мы начнем играть с этими линиями, люди не будут стыдиться ничего. И тогда линии продолжат двигаться и двигайся и двигайся дальше в темноту.
