Я тебя искал. Я тебя нашла - Наталья Литтера
– Однако.
Она смотрела на дверь таким взглядом – завороженным, что вопрос сам слетел с языка:
– Дуня, что случилось?
– Она влюбилась, – последовал ответ, и взгляд наконец переместился на мужа. – Наша дочь влюбилась.
– Нашла в кого, – проворчал Ваня.
– В кого?
Две пары родительских глаз внимательно смотрели на сына в ожидании ответа. И что им сказать? И вообще, с чего он взял, что знает ухажера Таньки, да и мало ли в Москве… зеленых спортивных «мерседесов»?
– В Монтекки! – торжественно произнес Ваня, помахав для наглядности книгой.
А что от него еще можно было ожидать?
Позже, когда сын заперся у себя, а в квартире стал слышен перебор гитарных струн, Дуня повторила свои слова мужу:
– Наша дочь влюбилась.
Он сидел на диване, проверял оптику и ответил, чуть приподняв голову:
– Это нормально, это пройдет, как прыщи.
Дуня некоторое время стояла рядом, наблюдала за его работой, а потом ответила:
– Посмотрим.
* * *
С ним все было не так, как с другими. Совсем не так. К своим двадцати четырем Таня решила, что знает о мужчинах если не все, то многое. Она рано начала нравиться, у нее был большой опыт свиданий, самых разных, и с каждым очередным становилось все скучнее и скучнее. Ничего нового, все одинаковое, предсказуемое, и поклонники быстро надоедали и получали отставку. Ей просто было неинтересно.
С ним все не так. И никогда не знаешь, что дальше. Что сделает, что скажет, как поведет себя. Это интриговало, затягивало и…
Выходи за меня замуж.
Никому из ее бывших поклонников даже в голову не пришло бы пригласить девушку в Большой. По дороге Таня слушала рассказ о том, что балет был написан в 1936 году, а его премьера впервые прошла в Чехии и только через несколько лет – в СССР, и первой Джульеттой стала легендарная Уланова. Он не читал заученную лекцию, не пытался произвести впечатление – просто рассказывал. И Таня слушала. Ей очень нравился тембр его голоса – тоже необычный, обволакивающий.
«Мерседес» остановился недалеко от театра. Вскоре дверь с ее стороны открылась, Таня увидела перед собой протянутую руку и вспомнила, как давным-давно, в детстве, считала себя всамделишной принцессой. И вот сейчас она снова вдруг почувствовала себя ею.
Элегантное платье, красивая прическа, протянутая мужская рука и впереди – залитый огнями Большой.
Что-то прошлось внутри легкой волной, а потом замерло. Наверное, предвкушение.
Таня вложила свои пальцы в протянутую руку и вышла из машины.
– Знаешь, мне никогда не нравился финал. В юности я даже придумала свой, где Джульетта проснулась вовремя, и оба остались живы.
– А мне всегда было интересно, из-за чего Монтекки и Капулетти оказались по разные стороны. В чем причина?
– Думаешь, причина существует?
– Обязательно.
Таня никогда не была в Большом, и когда вошла туда, держась за руку Ильи, почти задохнулась от восторга. Это был совсем другой мир. Это был ЕГО мир.
Таня поднималась по ступеням, стояла в стороне, ожидая, пока Илья сдаст верхнюю одежду в гардероб, потом они шли в фойе, потом в зрительный зал… сказка. Самая настоящая сказка!
Ровные ряды стульев, красный бархат, нарядные ложи, хотелось остановиться посередине и начать фотографировать – каждую колонну, каждый уголок. А ведь кто-то ходит сюда постоянно. Да, другой мир.
– Какой у нас ряд? – почти прошептала Таня, потому что голос вдруг куда-то делся.
– Первый.
Первый ряд – это совсем рядом с оркестровой ямой. И пусть занавес еще опущен, зато музыканты на местах, и по всему залу раздается приглушенный и нестройный звук музыкальных инструментов. Таня немного замешкалась, остановилась у ямы, рассматривая музыкантов, и в этот момент услышала, как кто-то окликнул Илью. Повернулась на звук. Оказывается, один из музыкантов его узнал, и они обменялись рукопожатиями и парой фраз, которыми обмениваются знакомые люди.
Да, это его мир.
– Моя мама провела там, – кивнул Илья в сторону ямы, когда они уже сели на свои места, – пятнадцать лет своей жизни.
– Ты часто сюда ходил? – спросила Таня.
– Не так часто, как хотелось бы.
– И вот так сидел смотрел, как мама играет?
– Смотрел я на сцену. А маму – слушал. Она была первой скрипкой.
Таня кивнула головой. Она чувствовала себя здесь гостьей. Сидела прямо и вбирала все: слышала гул зрительного зала, звуки скрипок и альтов, листала программку, которую они купили в фойе. Чувство предвкушения усиливалось. Чувство волнения тоже.
А потом все куда-то ушло. Настало время спектакля.
Опомнилась Таня, только когда наступил антракт и Илья повел ее в буфет, угощать кофе и конфетами с ликером. Они почти не разговаривали, но это не было тягостное молчание, просто Таня не очень могла говорить, а он, кажется, это чувствовал.
Она не знала, чем была потрясена больше – самим балетом или музыкой. Конечно, на сцене все это соединялось и становилось единым целым, но все же… совсем недавно Таня думала о том, что ни одна самая идеальная запись никогда не сравнится с живым звучанием. И вот… невероятная музыка! А мама Ильи когда-то сидела в оркестровой яме и эту музыку исполняла. Таня вообще удивлялась, как она умудрялась успевать смотреть балет, если постоянно ловила себя на том, что разглядывает музыкантов. Оказывается, первый ряд – это очень коварное место. Если другие зрители лишены выбора и все их внимание подчинено действию на сцене, то Тане со своего места было видно не менее увлекательное зрелище – оркестр. И дирижер. Как руководит маэстро музыкантами, как малейший его жест становится понятным, как он дает знак вступать одним музыкальным инструментам и умолкать другим.
Все первое отделение, а затем и второе, Таня смотрела то на музыкантов, то на сцену.
Джульетта казалась невесомой, сотканной из воздуха, Ромео изящно и легко зависал в воздухе во время прыжка, Монтекки и Капулетти враждовали кланами, Меркуцио и Тибальд были убиты.
Чума на дома ваши оба!
А влюбленные тайно венчались.
Выходи за меня замуж.
Таня чувствовала взгляд Ильи. Он ни разу ее не коснулся за все время спектакля, зато смотрел. Тане даже казалось, что балета Илья не видел. И это было… это кружило голову так же, как музыка, балет, Большой… не покидало ощущение, что Таня стоит на пороге чего-то совершенно нового и грандиозного, чего-то такого, что навсегда изменит ее жизнь.
Когда занавес опустился и зрители встали, чтобы затопить артистов и музыкантов овациями, Таня тоже поднялась, тоже захлопала. Она была опьянена этим вечером.
– Тебе понравилось? – спросил Илья, когда они покинули зал.
