Сесилия Ахерн - Игра в марблс
Я была ошеломлена. Раскрыла рот, но ни звука из себя не выдавила. Голова плыла, слишком много вопросов, меня все это сбивало с толку. Я внимательнее присмотрелась к фотографии – может быть, я в самом деле ошибаюсь? Двадцать лет прошло, меня могло обмануть сходство. Но нет, это, без сомнения, он. Или эти немолодые мужчины шутки шутят? Какой-то розыгрыш? Я обернулась к ним: их лица были столь же озадаченными, как мое.
– Она говорит, что Хэмиш – ее отец, – сообщил Мраморный Кот Картопле. Его возбужденный голос пронесся по всему пабу, двое мужчин в костюмах тоже прислушались.
– Я слышал. – Картопля, прищурившись, изучал меня.
Мраморный Кот расхохотался, паб едва вмещал в себя его смех.
– Джерри! – заорал он в раскрытую дверь соседнего помещения. – Иди сюда, ты себе не представляешь, кто у нас тут.
– Очень хорошо знаю, кто тут, и близко к нему не подойду. Пусть сперва извинится! – сердито проорал изнутри мужской голос.
– Долго же тебе там сидеть! – крикнул в ответ Картопля.
– Да оставьте же на минуту ваш дурацкий спор, сколько вы уже, год как поссорились! – перекричал обоих Мраморный Кот. Тремя длинными шагами он вернулся к стойке и крикнул в заднюю дверь, чтобы услышали в гостиной:
– Пришла дочь Хэмиша О’Нила!
Загромыхали ругательства, дружный смех. Затем в бар вышел Джерри с пивом в руках – линялые джинсы, кожаная куртка. За ним шагало еще несколько мужчин, всем вздумалось поглазеть на меня.
– Твой папаша – Хэмиш? – спросил один из них.
– Нет, Фергюс Боггс, – тихо повторила я.
Мраморный Кот заметил наконец мое смятение и попытался угомонить им же вызванный ажиотаж.
– Ладно, ладно, давайте сядем спокойно и во всем разберемся. – Он подвел меня к ближайшему столику. – Дара! – заорал он, словно перекрывая шум стадиона. – Принеси женщине выпить. – Извините, – добавил он, обращаясь ко мне, – как ваше имя?
– Сабрина.
– Сабрине выпить принеси, – проревел он и смягчил голос, обращаясь ко мне: – Что будете пить?
– Воду, будьте добры.
– Надо бы что-то покрепче, судя по вашему виду.
Я и правда чувствовала, что надо бы покрепче, но я за рулем.
– Газированной воды.
Все засмеялись.
– В точности папаша, – сказал, подсаживаясь к нам, Джерри, а остальные мужчины вновь растаяли в полумраке, из которого явились. – Никогда не пил за игрой. Говорил, мешает целиться.
Они снова засмеялись.
– Джерри, позови Джимми, ему надо это видеть! – заторморшил его Мраморный Кот.
Я пытаюсь спорить, зачем мне еще люди, и так уже голова кружится и плывет, но они все решают сами, перебивая друг друга, словно разыгравшиеся дети, Джерри, Картопля, Мраморный Кот, я уже толком не отличаю одного от другого. Картопля пустился подробно рассказывать о том, как его команда «Электрические бабки» выиграла чемпионат, он чуть ли не каждый бросок воспроизводил, воссоздавал атмосферу, соперничество ирландцев и американцев и как папа сделал решающий бросок. Они перебивают друг друга, спорят, ссорятся, до драки готовы дойти, Джерри и Картопля абсолютно ни в чем не могут друг с другом согласиться, даже в вопросе о том, какая в тот день стояла погода, а я слушаю, ошеломленная, продолжая думать, что все это какая-то ошибка, недоразумение. Они о ком-то другом говорят. С какой стати папа назвался бы Хэмишем О’Нилом?
Явился Джимми, двадцатью годами старше, чем на фотографии, но вполне узнаваемый. Он пожал мне руку и сел. Казался пришибленным, немного, кажется, как и я, ошеломлен – так внезапно притащенный сюда из другой компании.
– Где Чарли? – спросил Картопля.
– Отдыхает со своей хозяйкой, – пояснил Джерри больше для меня, как будто я знаю, кто такой Чарли, – но и в самом деле должна знать, он на той же фотографии, еще один игрок «Электрических бабок».
– Питер в прошлом году умер, – сказал Мраморный Кот.
– Рак печени, – сказал Джерри.
– Помолчи, вовсе кишечника, – уточнил Картопля и толкнул его локтем в ребра, так что Джерри расплескал пиво. Опять они за свое.
– Мальчики, мальчики! – призвал их к порядку Мраморный Кот.
– Мне больше нравилось, когда вы друг с другом не разговаривали, – заметил Джимми.
Я улыбнулась.
– Так вы его дочь? – спросил Джимми. – Рад знакомству.
– Она говорит, его звали Фергюс, – возбужденно докладывает Джерри, словно ничего более удивительного, чем папино имя, в жизни не слышал. – Я же вам говорил, ребята. Всегда говорил. С этим парнем что-то не так, говорил я. Картопля думал, он шпион, будем лишнее спрашивать, нас пришьют.
Многие засмеялись, но только не Джимми и не Картопля, который серьезно уставился на меня:
– Да, так и я думал. Он был шпионом? Пари готов держать, я угадал.
Остальные попытались заткнуть ему рот, и опять вышел спор, когда он что говорил, а помнишь, как он вот это сказал или вот эдак поступил, но наконец они сами на себя зашикали и уставились на меня.
Я покачала головой.
– Он занимался тем-сем… по большей части продажами. – Попыталась сложить все, что я о нем помнила, доказать, что действительно знаю его. – Начинал с мясной лавки, потом торговал мобильными телефонами, потом ипотека… – Собственный голос доносится словно издалека. Я уже не очень-то верю тому, что произношу. В самом ли деле папа работал там или это все ложь?
– А, да, коммивояжер, где-то я уже это слышал, – перебил Картопля, и его утихомирили, словно разгулявшегося ребенка.
– Последнее место – продажа автомобилей. Мой муж купил у него машину, – сказала я в жалкой попытке доказать себе, что хотя бы отчасти отец был тем, за кого себя выдавал.
Джерри расхохотался, похлопал растерянного и разочарованного Картоплю по груди:
– Видел бы ты свое лицо!
– Я бы что хошь поставил на кон – он шпион! – упорствовал Картопля. – Такой всегда настороженный, правая рука не знает, что делает левая.
– Полно, – мягко остановил его Джимми, и тут все спохватились, что я сижу среди них и для меня все это ново и неожиданно, и поутихли.
– Когда вы виделись с ним в последний раз? – спросила я.
Они переглянулись, соображая.
– Несколько месяцев назад, – сказал Джерри.
– Ничего подобного! – фыркнул Картопля. – Не слушайте его, он уже забыл, что кушал на завтрак. Больше года прошло, как мы его в последний раз видели. С той женщиной.
Сердце ускоряет бег.
– По уши влюбился, боооже, – покачал головой Картопля. – За все эти годы ни разу нас ни с кем не знакомил, и вдруг является с женщиной. Блондинкой. Имечко такое – а?
