Рэдклифф - Затерянная мелодия любви
Солнце взошло над Ярдли, но красота смены красок не трогала сердце женщины, стоявшей высоко над морем. Морской бриз трепал ее волосы и несколько локонов накрыли ее глаза, но она не поднимала руки, чтобы убрать их. Слезы на ее лице были не от ветра, равно как и дрожь в ее теле не от пробирающего холода. За долгие годы заточения она не чувствовала себя более одинокой, чем сейчас. Ее защита пала, а сердце растаяло от нежных прикосновений женских губ. Она с пугающей точностью помнила каждое ощущение, страстное желание и чудесное единение душ и тел. С такой же точностью она помнила и полное опустошение, после того как ее бросила Кристина. Страшно было подумать, что рано или поздно уйдет и Анна.
Сколько бы она ни старалась, у нее не получалось вытеснить воспоминания о прошлом из своих мыслей. Она абсолютно точно знала, что второй раз не переживет эту боль. Несмотря на годы, ее раны все еще кровоточили, и она не могла побороть свой страх. Она не искала этой любви, на самом деле она пряталась от любой возможности ее встретить.
Она плакала из-за того, что сделала, и о том, что должна сделать. Наконец, она вернулась в дом, чтобы дождаться пробуждения Анны и решить свою судьбу.
Проснувшись, Анна почувствовала, что лежит одна.
– Грэм? – позвала она.
– Я здесь, Анна, – отозвалась Грэм со своего места у окна. – Как ты себя чувствуешь?
Анна перевернулась на спину и, приподнявшись на кровати, внимательно посмотрела на Грэм. Она научилась распознавать настроение Грэм по ее позе и по малейшим изменениям в ее голосе.
– У меня все болит, но ничего серьезного, – настороженно ответила она.
– Хорошо, – Грэм сделала глубокий вдох. Она собиралась произнести самые трудные в ее жизни слова. – Анна, нам нужно поговорить о том, что произошло прошлой ночью.
Анна закрыла глаза, все внутри нее сжалось. Прошлой ночью она ни о чем не думала, она лишь знала радость от близости с Грэм. И сейчас ей не нужно было думать, чтобы понять, что прикосновения Грэм действуют на нее, как ничто и никогда в этой жизни. И не нужно было слов, чтобы уловить состояние пьянящего экстаза от любви к этой женщине. Она все еще чувствовала на себе руки Грэм, а ее тело реагировало при одном лишь взгляде на нее. Она любила ее, более страстно, чем догадывалась, что это возможно. Грэм Ярдли пленила ее, нарочно или случайно, пленила ее сердце, тело и душу.
– Не нужно ничего говорить, Грэм, – ответила Анна. – Эта ночь с тобой была самым прекрасным из всего, что когда-либо случалось со мной. Никто еще не прикасался ко мне…
Грэм быстро ее перебила. Она не могла вынести этих слов!
– Анна, тебе было плохо, тебе нужно было внимание и забота! Я испугалась и забылась. Это было несерьезно. Прости.
– О чем ты говоришь? Хочешь сказать, что все это было ошибкой?! – не веря своим ушам, спросила Анна. Она непонимающе смотрела на Грэм. – Ты же это несерьезно! Ради бога, Грэм!
– Мы обе испугались, устали, я воспользовалась ситуацией, – спокойно начала Грэм.
– Грэм! Я позвала тебя в свою постель, я хотела тебя, нуждалась в тебе так долго! Боже, Грэм! Я люблю тебя! – закричала Анна.
Грэм застонала.
– Анна, Анна, не нужно! – она сделала глубокий вдох, ее лицо сосредоточилось. – Вчерашние события не должны были произойти. И я не хочу, чтобы это повторилось. Я не хочу таких отношений с тобой.
– И ты ждешь, что я просто обо всем забуду? Все, что было между нами, и каково это прикасаться к тебе? – неумолимо спросила Анна, ее боль и недоумение уступили место гневу. – И что я должна делать со своими чувствами к тебе, Грэм? Ты хочешь, чтобы я просто игнорировала их? Так, кажется, ты это делаешь?
Грэм не подала виду, что слова Анны задели ее. – Между нами не может быть ничего, кроме дружбы. Я прошу прощения, если своими необдуманными действиями ввела тебя в заблуждение.
Анне хотелось кричать и умолять ее одновременно. Как она могла так ошибиться? Она чувствовала любовь в прикосновениях Грэм, слышала ее в том, как Грэм шептала ее имя! Она уставилась на Грэм. Леденящий холод подкрался к ее сердцу.
– Ты уверена? – наконец спросила она.
– Абсолютно.
Ее лицо не выдавало никаких эмоций.
– Тогда я уеду из Ярдли, как только найду квартиру, – глухо ответила Анна, ее сердце разрывалось от боли.
Грэм сжала кулаки, пытаясь устоять перед убийственным опустошением.
– Конечно, если ты считаешь, что это необходимо.
Анна проводила ее взглядом до двери, понимая, что, возможно, видит ее в последний раз. Когда Грэм дотронулась до дверной ручки, Анна холодно произнесла:
– Иди ты к черту со своей трусостью, Грэм Ярдли! Как ты можешь так поступать?!
Грэм остановилась на мгновение и, не проронив ни слова, осторожно закрыла за собой дверь.
* * *– Скажи хотя бы, что она натворила! – в отчаянии воскликнула Хэлен, смотря, как Анна загружает в джип коробки со своими вещами.
– Она ничего не сделала, – глухо ответила Анна. – Она такая же, какой всегда была. Это я совершила ошибку.
– Позволь мне хотя бы поговорить с ней, – умоляла Хэлен. – Просто скажи, что случилось!
Анна попыталась рассмеяться, но не сдержалась и сорвалась в слезы. Она совершенно себя не контролировала. Бедная Хэлен, ей не менее тяжко, чем мне! Кажется, одной лишь Грэм нет до происходящего вокруг никакого дела.
– Вы здесь не поможете, Хэлен, – ответила она, когда, наконец, обрела голос.
Дотронувшись до руки девушки, Хэлен заглянула в ее глаза.
– Анна, – тихо произнесла она, – если ты уедешь, это убьет ее.
– Нет, Хэлен, – ответила Анна как можно ласковее, убирая руку Хэлен и забираясь в джип. – Это убьет меня.
Не оглядываясь, она уезжала от всего, что любила.
Глава семнадцатая
После очередной бессонной ночи Анна проснулась прежде, чем зазвонил будильник. Она повернулась к окну, в поисках солнечных лучей. Даже спустя столько времени она все еще скучала по запаху океана. Она лежала тихо, ожидая, пока утихнет боль.
Боль приходила каждое утро, стоило ей лишь открыть глаза, будто поднимаясь из глубокой раны, которая все никак не заживала. Боль стала ее постоянным спутником, жгучая боль, затмевающая даже самые простые удовольствия. Она научилась жить с ней, смирившись с мыслью, что в ее сердце навсегда останется пустота. Она все еще любила Грэм, и всегда будет любить, с этой правдой она тоже смирилась.
После первых недель глубокого отчаяния по возвращении в Бостон она попыталась наладить свою жизнь. Погрузившись с головой в учебу, она попыталась дописать диплом. Она никуда не ходила и не искала общения. У нее даже мысли не возникало о возвращении в теперь уже чужое для нее общество, в котором она вращалась, будучи замужем.
