Яна Чернова - Люди в масках
Как я и предполагала, татуировки практически смылись после того, как обильная порция душистой пены обрушилась на их шаткую поверхность. Когда я закончила процесс мытья головы и ополоснулась, на нем не было и намека на какие-либо рисунки. Вытираясь, я тяжело вздохнула, осознавая, что завтра меня ждет очередной поход в салон. Просто так Алекс не отстанет, значит, придется подчиниться.
Его рубашка была на удивление мягкой, наверное, домашняя. От нее приятно пахло, а сама ткань ласково терлась при движении о чистую кожу. По длине, она, действительно, доставала мне до колен, а вот рукава висели, оставив кисти далеко внутри. Пришлось завернуть манжеты наверх. Выжатым халатом я протерла остаток луж на полу и, открыв защелку, вышла из ванной. В коридоре никого не было. Поэтому мне пришлось разыскивать Северина по его комнатам, чтобы сообщить о том, что он может смело идти в душ, так как я уже закончила мыться. Ближайшей оказалась дверь кабинета. Я постучала, но ответа не последовало. Значит, Алекс в спальне. Стукнув костяшками пальцев по косяку, я вошла в незакрытую дверь, и оказалась в светлом помещении, где на огромной кровати дремал хозяин.
"Чудесно! Он спит. И что мне теперь делать?" — я растерянно смотрела на его неподвижную фигуру, на спокойное бледное лицо, размышляя, стоит ли будить мужчину, или лучше убраться побыстрее, чтобы не нарушать его сон.
Не знаю как, но он почувствовал мое присутствие. Возможно, Алекс не спал, а просто лежал в расслабленной позе. Ну да это не важно.
— Проходи, не стесняйся, — сказали его губы, в то время как глаза оставались закрытыми.
— Можешь отправляться в ванну, — сообщила я, переминаясь с ноги на ногу у порога, и не решаясь последовать его совету.
— Спасибо, — он поднялся, садясь на кровать. — А почему ты не высушила волосы?
"Очень мудрый вопрос, — подумала я, растерянно глядя на собеседника. — Мне-то откуда знать, почему? Просто забыла, вот и все".
Сообразив, что ждать от меня ответа бессмысленно, он снова заговорил:
— Тебе идёт моя рубашка, Элис. — я посмотрела на то, во что была одета, а Алекс продолжал с легкой иронией в голосе. — У тебя глаза, как у русалки и волосы под стать: прямые длинные и… сосульками.
"Если я немедленно не испарюсь, он примется кататься по моей внешности на танке", — судя по лукавому блеску в его прищуренных глазах, это было именно так.
— Ладно, мне пора, — заторопилась я, отступая к двери. — Заранее — "спокойной ночи!"
С этими словами я выскочила в коридор и стремительно направилась в свою комнату.
— А ужин? — крикнул он вслед.
— Спасибо, не хочу, — захлопнув двери зала, бросила я громко, и пулей ринулась на диван. Теперь можно было поспать. Правда, сначала пришлось надеть чистое нижнее белье, а уже потом я смогла с превеликим удовольствием обнять мягкую белую подушку.
Глава 11.
Сон пришел быстро, открыв передо мной фантастический мир нереальных ярких картинок, которыми кишели многочисленные сновидения.
Все началось как в сказке. Я видела себя в свадебном платье с фатой, прикрепленной к роскошной прическе. Рядом стояла счастливая бабушка с букетом свежих алых роз, который был едва ли не с нее размером. Мы находились в церкви. Потом туда пришел Слава в сопровождении своей красавицы — сестры. Нас венчал высокий седой поп с наклеенной бородой и в темных очках, скрывавших синие-пресиние лукавые глаза.
Потом этот самый странный поп с лицом Александра предложил мне глоток вина. Отпив, я оказалась лежащей в неизвестно откуда появившемся черном гробу. Надо мной склонялись разные лица, первым подошел Ларин, он поцеловал меня в лоб и тихо проговорил, кладя на грудь двадцать пять тысяч баксов:
— Это тебе на всякий случай, вдруг на том свете дорогой проезд в метро.
Я непонимающе смотрела на его довольное лицо, которое обрамляли светлые пряди, свисавшие на лоб, когда Слава наклонялся ко мне.
Следом за якобы скорбящим мужем подошла его загадочная сестра. Она молча посмотрела на меня, потом быстро взяла половину положенных братом в гроб денег и отошла в сторону, негромко сказав:
— И двенадцати вполне хватит на транспорт. А, вообще, нужно привыкать ходить пешком.
Мне хотелось кричать, но язык не повиновался, объявив вместе с телом бойкот рассудку.
— Такая молодая, — грустно произнесла бабушка, раскладывая по гробу розы. — А я то думала, что мы вместе поедем в Нью-Йорк… Жаль, придется лететь одной, — она вздохнула, уступая место каким-то неизвестным людям, пришедшим проводить меня в последний путь.
И каждый, кто приближался к гробу, забирал по одной зеленой бумажке, оставленной Славиком. Так, в конечном итоге, скорбящие незнакомцы растащили все деньги, а последний — толсторожий мужик из поезда умудрился даже розочки с платья срезать, пробормотав что-то о подарке для своей пухленькой женушки.
Я лежала в полном смятении со скрещенными на груди руками, в которые была вставлена горящая свечка. Воск медленно стекал по ее поверхности, обжигая мои пальцы. Северин в одежде священника отпевал рабу божью Ларису в унисон церковному хору. Он важно расхаживал по залитому солнцем храму, держа в руке украшенный золотом крест. Я смотрела на него, с ужасом понимая, что крест на моих глазах превращается в душ, струя которого направлена прямо мне в лицо. Стенки гроба расширились, и я очутилась в квадратной ванне, все с той же свечой в руках. Алекс поливал меня водой, а его веселые глаза хитро щурились. Я была все в том же несчастном свадебном платье, длинные юбки которого облепили ноги, мешая двинуться. Я подняла на мужчину укоризненный взгляд и обомлела.
Передо мной стояло нечто, обладавшее физиономией Северина и фигурой неизвестно кого. Ноги этого неизвестного оканчивались вместо ступней копытами, длинный хвост со стрельчатым окончанием размеренно постукивал по кафельному сверкающему полу, на лбу его красовались маленькие аккуратные рога.
— Может, примем совместную ванну? — предложило чудовище, облизнувшись тонким раздваивающимся языком.
Мне хотелось закричать, но тело по прежнему не слушалось, поэтому, кроме как испуганно таращиться на необычного со всех точек зрения собеседника, мне, увы, ничего не оставалось. Чёрт по имени Алекс, гарцевал по плиточному полу, отстукивая чечетку своими копытами. Потом ему это занятие надоело, и он с разбегу прыгнул ко мне, подняв столб сверкающих брызг.
— Мне понравился пожар на кухне, — сообщил нечистый, сев по-турецки у меня в ногах. — Пламя было слабенькое, конечно, но для начала не плохо.
Решив, что без собеседницы ему скучно, он коснулся моих губ своим длинным хвостом, и я обрела дар речи. Первое, что произнес мой рот — это громкий вопль ужаса, разлетевшийся по всему дому.
