Одержимый - Анна Михеева
Но я не прекратил. Решив довести дело до конца, хотя бы в той части, где дело касалось ее любовника. Я хотел, чтобы Элина докопалась до правды, до глубины темной души Смирнова.
Хотя моя душа ничуть не чище. Скорее еще хуже, чернее.
Я снова перемотал запись.
Кровь бурлила, закипая в жилах. Для ее любовника я приготовил, весьма очевидную судьбу. Камеру два на шесть, с кучей сокамерников. Но ровно в ту секунду, когда на записи он ударил ее, оттолкнул, я решил, что эта судьба ему не подходит.
Пересмотрев сценарий, я покинул дом, не рискнув подняться наверх. Было велико искушение задержаться в ее спальне до утра. Не подходящее время. Не подходящее состояние. Я мог причинить боль, единственной девочке, которой никогда не хотел делать больно.
* * *
Элина
Я медленно пошевелилась. Нога болела, но боль скорее была тупой, ноющей.
Я смогла встать и спуститься в кухню.
На столе лежала записка. «Я запрещаю тебе выходить из дома. Будь хорошей девочкой». Почерк крупный, буквы ровные.
Смяла записку и выбросила в мусорное ведро, не испытывая при этом вспышек неповиновения. Не желая анализировать собственные чувства, заварила кофе и выпила его, игнорируя трель телефона. Я точно знала, что звонит не он.
Мобильный был выключен.
Немного послонявшись по дому, я забрела в кабинет мужа. И снова странное чувство тревоги, пополам с липким страхом, накрыло меня.
Я медленно прошлась по комнате. Присутствие мужа здесь было ощутимо. Даже при жизни Саши, я практически сюда не заглядывала, обстановка тяготила. Но и при смерти, практически ничего не изменилось. Дышалось в кабинете с трудом.
Замерла у полок, с рядом книг, в темных обложках. Все было покрыто толстым слоем пыли, кроме одного места. Пыль, конечно, присутствовала, но ее слой был гораздо тоньше, чем в остальных местах. Потянув, я достала книгу. Сборник рассказов. Я точно не трогала ее. Кто-то не так давно снимал эту книгу с полки.
Почувствовав сильное волнение, я поспешила покинуть кабинет, так и не вернув книгу на место.
Прихватив, с кухни, телефон я поднялась к себе в спальню.
Я не смогла оторваться, пока не дочитала рассказы до самого конца. Один из них, так захватил меня, что я потеряла счет времени.
В нем рассказывалось о женщине. В какой-то период своей жизни, она узнала сразу несколько вещей: ее, горячо любимый муж ей изменял, а еще, она оказалась неизлечимо больна. И вот женщина, решает, что последнее, отведенное ей время, она посветит мести. Как раз на этих строках, мой муж поставил пометку, написав на полях слово «больно». Когда автор описывал чувства обманутой женщины, Саша, ставил свои пометки на полях. Он спрашивал: «как?», когда героиня, собирала улики, намереваясь обвинить мужа в собственном убийстве. А также: «зачем?», когда женщина заплатила киллеру, и он застрелил ее, раньше, чем смогла победить ее болезнь.
Когда я закончила читать, волоски на теле танцевали джигу. История, точь-в-точь, похожа на мою.
Неужели муж вдохновился книгой и придумал этот изощренный способ расплаты? А тот человек, который помогал ему, теперь меня шантажирует?
Рад несостыковок. Саша был болен, но, если верить Лисину, охранник не донес мужу о моих похождениях. Саша не мог быть уверен в том, что я ему изменяю. А зная мужа, он не стал бы действовать столь радикально, не имея доказательств!
— Чушь, — уверенно произнесла я, как раз в этот момент телефон ожил. Пришло сообщение от Перфильева:
— Элина, добрый вечер. Я вынужден уехать на пару дней, в соседнюю область, по делам. Вернусь в пятницу.
54
Все замерло.
Дом я не покидала.
А ощущение, что все затихло перед бурей, не покидало меня.
Казалось, что даже птицы под окном затихли, в ожидании.
Телефон молчал.
Шантажист не объявлялся.
Хотя я ждала его каждую ночь.
Иногда доходила до безумия, начиная шептать: «приди, приди пожалуйста!» В редкие минуты, мне начинало казаться, что он больше никогда не придет. Тогда я начинала рыдать, выть в голос, и кричать, что есть мочи, умоляя его вернуться!
Я чувствовала себя дикой львицей в клетке, но покинуть «клетку», не было ни сил, ни желания.
Я долго сидела возле телефона, мысленно умоляя его позвонить. И вот, в один прекрасный день, телефон зазвонил.
— Алло? — выдыхаю, чувствуя, что земля уходит из-под ног. Радости, что затопила меня, разумного объяснения не было.
— Элина, здравствуй. Я вернулся. Сможем встретиться сегодня, у меня в конторе? — Артур был последним человеком, которого, я хотела бы слышать. Как, впрочем, и любой другой, кроме него!
— Сегодня, нет.
— Что случилось? Ты заболела?
— Да, простыла, — отвечаю, поскольку и сама понимаю, что мой голос звучит, неестественно низко, хрипло.
— Я, пока был в командировке, кое-что вспомнил. Не уверен, важно ли это. Твой муж был одержим тобой. Хотел знать, что ты делаешь каждую секунду, — я услышала, сквозь поток его слов, посторонний звук. — Черт, в дверь звонят. Погоди секунду…
— Артур! — закричала я. — Что сделал мой муж? Что?
— Элина, он решил поставить в вашем доме ка…. Какого черта ты здесь?
— Артур? — в трубке пошли гудки. Дрожащими пальцами я набрала номер адвоката. — Ну же! Возьми трубку! — я развлекалась подобным образом еще полчаса. Я было собралась ехать к нему, но в последний момент передумала. Мне запретили выходить из дома.
Я курсировала как крейсер по первому этажу, то и дело натыкаясь на предметы. Номер Артура я поставила на автодозвон.
Что хотел сказать Артур? Саша решил поставить в доме, что? «Ка» — так он сказал. Что это?
«Камеры!» — осенило меня. Саша хотел поставить камеры! Вполне в духе моего мужа. Вопрос: успел ли он это сделать? И прежде, чем до конца озвучить этот вопрос, я уже знала ответ. Саша успел. Вот почему шантажист был в курсе всего, что происходило в этом доме! Он следил за каждым моим шагом, слышал каждое мое слово!
Меня, с непреодолимой силой, потянуло из дома. Но я замерла посреди гостиной, опустив голову, пытаясь отгадать, где именно установлены камеры.
«Хитрый сукин сын!» Настоящий паук, из логова плетущий свою смертельную паутину, а я, та самая муха, которой сама себе казалась, все последнее время!
Стараясь не вызвать подозрений, я поднялась в спальню.
Шантажист, такой же больной сукин сын, как и мой муж! Одержимый!
Зато мне стало легче дышать. Одной тайной меньше. На вопрос: «Как он узнал?», появился ответ.
И еще, я была полностью уверена,
