Трудно удержать - Бромберг Кристи
– О Раше?
– Ага.
– Не могу сказать, что замечала за ним подобное, – отвечаю я.
– Мы говорим об одном и том же мужчине, Ленн? Он же переспал с чужой женой. С женой товарища по команде. И вместо того чтобы столкнуться с последствиями, сбежал в Лос-Анджелес, к солнцу, отдыху и другим безмозглым дамочкам, которых можно отыметь.
Меня передергивает от ее комментария, но надеюсь, это никак не отражается на моем лице.
– Ах да, я забыла. Ты же была безупречна во всех своих отношениях? – саркастически произношу я. Мое замечание остается без ответа, пока сестра ерзает на стуле. Она то открывает рот, то снова его закрывает.
– И не смей заявлять, что тогда все было по-другому, – предупреждаю я.
– Да, было. То есть… Людям было не все известно.
– Вот именно, – указываю я пальцем на экран. – А нам не все известно о Раше и Эсме.
– Но его молчание оглушает.
Мгновение мы просто смотрим друг на друга, пока я не киваю:
– Кстати, Брекс?
– Что?
– Ничего, забудь, – качаю я головой.
– Нет уж, говори.
– Просто… Ты когда-нибудь совершала ошибку, а потом задавалась вопросом, не был ли этот поступок правильным с самого начала?
– Стоит ли мне спросить, что ты, черт возьми, имеешь в виду, или лучше кивнуть, сказать, что люблю тебя и уже устала от того, что ты так далеко?
– Последнее, – улыбаюсь я. – Определенно, последнее.
– Хорошего тебе дня, Ленн. Что бы ты там ни думала, я скучаю по тебе… и мы тебя любим.
– Я тоже вас люблю.
– Удачи.
Смотря на потускневший экран, я обдумываю все, что сказала мне Брекстон. Верно. Не спать с клиентами.
Но что, если я уже с ними переспала?
Что, если…
– Она права.
Когда раздается голос Раша, я вскрикиваю и едва не заваливаюсь назад.
– Ты здесь. То есть ты дома. Не слышала, как ты пришел. – Слова вылетают из меня со скоростью миллион миль в час.
– Да, я дома, – широко улыбается Раш, наблюдая, как в попытке понять, как много он слышал, я нервно верчу в руках ручку.
– Так в чем она права? – спрашиваю я, когда он заходит на кухню. На нем только шорты, грудь блестит от пота, и он все еще переводит дыхание после совершенной пробежки. Как же глупо, что одного взгляда на него достаточно, чтобы между бедер у меня все напряглось.
– Во всем, – опирается бедром о столешницу Раш. – Что я придурок. Что я эгоистичен. Что я не из легких клиентов.
Наклонив голову, я пытаюсь рассмотреть в его глазах правду.
– Нет. Думаю, ты хочешь, чтобы люди так думали, верили в это, ведь так они не подберутся слишком близко к тому, что тебе действительно дорого.
Раш мгновение смотрит в окно, пока я жду, станет ли он поправлять меня, но его молчание подсказывает, что я не ошиблась в своих суждениях.
Этот мужчина – настоящая загадка. Стоит только приблизиться, как его фокус сменяется. Обычно меня это устраивает, ведь чем меньше я знаю, тем лучше.
Но есть в Раше что-то такое, что пробуждает во мне желание узнать его. Нечто, что я заметила при первом же взгляде и что никак не хочет меня отпускать.
– И как тебе удалось избежать рекламной феерии, что запланирована на сегодня? – спрашивает он, взмахнув руками и закатывая глаза.
– Ты и правда совсем не получаешь от этого удовольствия, да?
Раш поджимает губы, прежде чем встретиться со мной взглядом.
– Я – футболист. Я люблю быть на поле, а не болтать о нем.
– За годы практики я поняла, что каждый атлет по-разному любит спорт, которым занимается. Так что же тебе нравится в сокк… в футболе? – уточняю я, уже полностью повернувшись к нему. Призрачная улыбка, которая появляется на губах Раша, говорит мне все, что я хотела узнать. Он играет не ради денег или славы.
Футбол – его настоящая любовь.
– Сложно объяснить это словами, а когда пытаюсь, выгляжу как идиот.
– Попробуй.
И впервые за все время нашего знакомства Раш Маккензи краснеет. Это одновременно мило и сексуально. Что-то, что мне стоит забыть.
– Звучит глупо, но футбол спас меня, – он сосредотачивается на ключах, которые вертит в руке. – У меня выдалось тяжелое детство, а футбол оказался единственной вещью, в которой я был хорош. Только он вынуждал других детей смотреть на меня с восхищением, а не с жалостью. Не видеть во мне чудака.
– Дети могут быть такими злыми. Я носила очки и четыре года ходила с брекетами, так что точно знаю, каково быть чудачкой.
– Ты? Была страшненькой? – смеется Раш. Усевшись напротив меня, он пододвигает мой стул так, чтобы мои колени оказались между его раздвинутыми. Его руки остаются лежать на моих бедрах. В этом моменте есть что-то настолько естественное, что, клянусь, когда он отводит взгляд от моих ног, чтобы посмотреть мне в глаза, у меня переворачивается желудок. – Я люблю футбол, потому что это то, кто я есть. Я могу стать руководителем, каким хочет меня видеть Кэннон, но позже, не сейчас. Не когда игра, точно наркотик, пробуждает меня, умоляет стать лучше во всем, к чему я прикасаюсь. Лучший футболист, лучший товарищ по команде, лучший пример для детей и прочее.
Я смотрю на Раша и отчетливо понимаю, что он не стал бы спать с женой капитана. Не стал бы так глупо рисковать карьерой. Он не заслуживал того, чтобы его очернили и даже не предоставили шанса оправдаться. Товарищи по команде, с которыми он близок, уж точно не купились на подобную ложь.
– На поле случаются моменты, когда толпа кричит, воздух насыщен предвкушением, а в моей крови бурлит адреналин, и я точно знаю, что сделаю нечто невероятное. Как будто момент, подобный этому, улучшает мою игру.
– Этот момент и вся тяжелая работа, которую ты проделал, – добавляю я. Исследования, которые я провела за последние несколько дней, показали, что Раш известен тем, что предан делу. Он первым приходит на поле и последним уходит с него. Довольно впечатляет, особенно когда речь идет о человеке, которого, как думают многие, не волнует ничего, кроме собственной персоны.
– Может быть. А может, я просто придурок, которому несказанно повезло.
– Со мной ты можешь не преуменьшать собственных достоинств. Я живу в мире, где хочу, чтобы одаренные спортсмены знали, что они хороши. Так они будут понимать, чего стоят, и никогда не позволят себя недооценивать.
– А как насчет тех, кто играет хорошо, но в жизни – полнейшие идиоты?
– Раз или два я встречала и таких.
– Ты представляешь их интересы или показываешь всем их настоящую сущность? – Взгляд Раша становится серьезным, и я уже не уверена, говорим ли мы о нем.
– Не мне срывать с них маски, но если они и правда идиоты, то со временем сами покажут свое истинное лицо.
Раш молчит, только опускает взгляд на большие пальцы, которыми поглаживает мои колени.
– Рано или поздно они всегда показывают истинное лицо, да?
Когда он встречается со мной взглядом, в его глазах появляется серьезность, из-за которой наш разговор неожиданно становится не таким легким.
– Раш?
Он улыбается, но скорее вымученно, чем искренне.
– Ты не ответила на вопрос, – замечает он. – Как тебе удалось избежать скучного шоу?
– У меня были назначены встречи.
– С сестрой?
Я качаю головой.
– Это лишь несколько минут из моего дня, – я громко выдыхаю. – Я избегала ее.
– Но почему?
– Долгая история.
– А я как-то связан с этой долгой историей? – он наклоняет голову набок в ожидании ответа.
– Конечно же. Мы всегда болтаем о спортсменах, которых пытаемся переманить или которые только появились на радаре, – это не совсем правда, но и сказать, что я лгу, тоже нельзя.
Раш смотрит мне в глаза так, словно не уверен, верить мне или нет, но наконец кивает.
– На что еще тебе пришлось подписаться, чтобы Кэннон и пятнадцать его помощников каждые пять секунд не указывали тебе, что делать? Как тебе удалось избежать того, чтобы на тебя смотрели как на инопланетянина?
– Может, они так смотрят, потому что ты невероятно красив и талантлив?
