Трудно удержать - Бромберг Кристи
– Ты с ума сошел? – утягивает он меня внутрь и захлопывает дверь.
Сделав несколько шагов, я поворачиваюсь к нему лицом.
– Могу задать тебе тот же вопрос.
Воздух между нами сгущается от напряжения; уверен, Рори лихорадочно соображает, что бы такого сказать, чтобы улучшить ситуацию.
А ничего.
Он ничем не сможет оправдать то, как своей ошибкой усложнил мне жизнь. Я думаю о двух машинах, которые мне пришлось отправить из дома, чтобы отвлечь прессу.
Так и хочется отвесить Рори оплеуху.
Хочется выяснить правду.
Хочется возненавидеть свой долг – тяжелый удар, к которому я не был готов. Злость. Я просто в ярости.
– Раш, – Рори пожимает плечами. Вздыхает. – Не знаю даже, что и…
– Ты ее любишь?
Мне нужен ответ лишь на этот вопрос. Только это и имеет значение.
– Ах, Раш Маккензи, кто же знал, что ты романтик?
– Не неси чушь, Рори. Это не смешно. Ты играешь с моей жизнью. Мне все равно, если ты или твой отец полагаете, что на моей карьере это никак не скажется. Это полнейшая ерунда. Самая настоящая чушь. И если ты хоть на секунду решил, что будешь скакать вокруг как Прекрасный принц, в то время, как я…
– Она – любовь всей моей жизни, приятель. – Рори смотрит на меня широко открытыми глазами и кивает. Сожаление виднеется во всем: в его позе, в выражении лица. – Она пробудила во мне желание жить. Она…
– То есть – «пробудила желание жить»? – недоверчиво смеюсь я. – У тебя же все есть, – я обвожу руками гигантский дом, в котором мы сейчас стоим. – Карьера футболиста…
– Едва ли…
– Любящая семья…
– Любовь и обязательство не одно и то же, – вставляет он. – Уверяю тебя, идеальных сыновей не бывает, и я тому подтверждение.
– Рори, – вздыхаю я. – Я тебя не понимаю. Я, черт возьми, принял удар на себя, так что заслуживаю получить ответы.
– Так ты не видишь, да? – С разочарованным вздохом Рори направляется в соседнюю комнату, и я следую за ним. – Мой отец. Я жил, постоянно слушая, как он причитает: «Почему ты не можешь быть таким, как Раш?» Я никогда не соответствовал его желаниям.
– Чушь собачья, – черт, мне не помешало бы что-нибудь выпить. Тупая боль пульсирует за веками, и я даже не уверен, что она когда-нибудь пройдет. – Как все это связано с Эсме? С тем, что ты переспал с женой Сета?
– Когда я говорю, что она пробудила во мне желание жить, так, мать твою, и есть! – кричит Рори.
– Ты мой старый друг. Поступая так… – И тут до меня доходит. Я наконец слышу, что он говорит.
– Рори? – понижаю я голос, пока стараюсь понять. Я смотрю на него и спрашиваю себя, как мог не знать, что он устал настолько, что хотел покончить с собой. – О чем ты?
– Такому парню, как ты, не понять, – отвечает он, потирая виски.
– Я не в настроении шутить, понятно? Не разбрасывайся подобными намеками, если не имеешь это в виду. – Через секунду я оказываюсь прямо перед ним, смотрю на человека, которого считаю своим братом, и знаю, что он не лжет. Просто знаю… – Почему?
Рори пожимает плечами, и стыд проступает в каждой черточке его лица.
– Ты не знаешь, каково это – быть мной, – произносит он едва слышно. Я, схватив его за шею, побуждаю посмотреть мне в глаза.
– Мне все равно, что происходит в мире, – заявляю я, взмахнув свободной рукой. – Я всегда рядом, брат. – Я не двигаюсь с места, потому что просто не в силах это сделать. В голове только «а что, если бы…». Я никак не могу понять, как он даже посмел подумать, что совсем один.
Потому что я действительно считаю Рори своим братом. Когда мы были моложе, у него имелось предостаточно шансов выдать меня. Когда я пробовал поступить в академию, он мог рассказать остальным, что я подбираю за ними мусор, не чтобы оказать им услугу, а чтобы доесть протеиновые батончики, которые заменяли мне ужин. Он мог бы рассказать, что я тот, кто после тренировки «случайно» прихватывал чужую куртку, лишь бы не замерзнуть в том сарае, а на следующий день возвращал ее, извинившись. Рори ловил меня на этом, но сохранил все в тайне.
Он мог бы разозлиться, сказать родителям не впускать меня в их жизнь, потому что он ничем не был мне обязан.
Но почему-то Рори сделал меня частью своей семьи.
Мы болтали о всякой ерунде. Очень много.
Обсуждали женщин. Даже чаще.
Обсуждали футбол. Больше, чем что-либо.
Так как же он пришел к такому?
И что еще важнее – как я не заметил этого?
– Я всегда рядом, – повторяю я.
– Знаю. – Голос Рори звучит хрипло, когда я заключаю его в объятия. У меня голова идет кругом. Как я мог быть так сосредоточен на своей жизни, что не заметил, как он идет ко дну? Как не увидел этого на поле или в раздевалке? Конечно, я знал, что время от времени Рори употребляет наркотики, потому что даже Арчибальд признался, что ему об этом известно. Но мысли о суициде…
Отступив на шаг, я сглатываю ком эмоций, что застрял в горле.
– Объясни. Я хочу понять.
– Я не могу это объяснить, Раш. Ты никогда не окажешься на моем месте, не поймешь, что творится в моей голове. Я не могу объяснить, как тяжело мне было каждый день просыпаться, одеваться и притворяться, что все нормально, в то время как внутри я тихо умирал. Я лишь могу сказать, что был в парочке дней от этого – уже все спланировал, написал прощальные письма, – когда Эсме вошла в мою жизнь.
Проведя рукой по лицу, я направляюсь на кухню, чтобы налить себе чего-нибудь покрепче. Мне нужно что-то, что поможет осознать услышанное.
– Как это случилось? – спрашиваю я и морщусь, потому что виски обжигает горло.
– Все началось около пяти месяцев назад, после тренировки. Клуб только что заявил, что подумывает избавиться от меня из-за плохой игры. Я сидел в машине и, клянусь, приятель, был разбит. Как раз собирался принять немного обезболивающего, чтобы снять напряжение…
– Черт возьми, Рори. Как ты можешь принимать это дерьмо…
– Я перестал. Клянусь. Я увидел, как Сет… как Сет и Эсме ссорятся. На улице уже стемнело, но они стояли под прожекторами, а я припарковался в тени, возле деревьев. Он, черт возьми, ударил ее. Оттащил и ударил, а я просто смотрел… ошеломленный. Она – Эсме, поп-принцесса и жена капитана команды «Ливерпуль», а он ударил ее в живот так, словно проделывал это каждый день.
Гребаный придурок.
– Рори…
– Я не шучу. Придурок ударил ее, а потом прошел к машине, уселся за руль и стал ждать, когда она к нему присоединится. Словно ничего не случилось. Когда они отъезжали с парковки, Эсме посмотрела в мою сторону – по ее щекам текли слезы, а в глазах было столько стыда…
– Ты так и не вышел? Ничего не сказал?
– Нет. Хотелось бы мне поступить по-другому, но я был наполовину обдолбан. Не хватало еще, чтобы капитан команды доложил клубу о том, что я употребляю.
– И что случилось потом?
– Все закрутилось. Помнишь, как на прошлой неделе я заболел и пропустил тренировку?
– Так ты не был болен?
– Нет, я напился и накачался, но где-то около одиннадцати вечера в мою дверь постучали. На пороге стояла Эсме. Она была избита, под глазом виднелся синяк. Она сказала, что только я знаю о происходящем, что она видела меня тогда на парковке. Ей нужно было где-то спрятаться, пока Сет не успокоится. Так все и началось.
– Черт возьми, приятель.
– Знаю, похоже, что я придумываю, но это правда. Она помогла мне обратиться к психологу, вытащила меня из пучины. Я же помогал ей скрыть все от прессы и каким-то образом… мы полюбили друг друга. Она изменила мою жизнь к лучшему, Раш. Я не чувствовал себя так хорошо уже долгие годы. Мой разум чист, я регулярно хожу к психологу, чтобы научиться жить с депрессией. Да, плохие дни все еще случаются, но как я могу не любить свою жизнь теперь?
– Почему вы не обратились в полицию? Или к твоему отцу? Почему…
– Эсме умоляла меня этого не делать.
– Ты мог хотя бы поговорить с матерью. Хелен помогла бы тебе. Для нее ты – смысл жизни.
– Я наделал столько ошибок, Раш, поэтому не мог признаться ей, что снова употребляю. Не мог нанести такой удар единственному человеку, который в меня верил. Человеку, который столько раз выручал меня. – На глаза Рори наворачиваются слезы, и от их вида, от его слов я чувствую себя так, словно меня ударили ножом в грудь. – Я не мог разочаровать ее, потому что в последнее время только это и делал.
