Сладкая месть под Рождество - Элизабет Морган
Я завороженно смотрю, как ее губы, накрашенные розовой помадой, складываются в улыбку, и она поджимает их. Я видел это выражение уже несколько раз и быстро разгадал, что оно значит «я возбуждена».
– А ты Дэмиен, – говорит женщина, которую я раньше не видел, и я отрываю взгляд от Эбби, бегло улыбаюсь Кэт и шагаю, по-видимому, к Кэми.
– Ты, должно быть, Кэми, – я протягиваю ей ладонь.
Она не пожимает ее, а только изгибает бровь.
– Можешь называть меня Камиллой.
– Кэми! – восклицает Кэт, шлепая подругу по руке.
– Кэм! – раздраженно говорит Эбби.
Я просто смеюсь.
– Камилла – значит Камилла.
– Завязывай быть стервой, Кэм, или можешь вернуться на свое место для простых смертных, а мы с Эбби и Дэмиеном отправимся на места в ложе.
Кэми закатывает глаза, но это все выглядит забавно. Нельзя не заметить, что эти трое гораздо больше сестры, чем подруги.
– Я буду вести себя прилично, – говорит она и проводит рукой по волосам, откидывая их за плечо с видом роковой женщины, а потом упирает руку в бедро. – Пошли на ваши суперские места, пока основное шоу не началось.
Я киваю с улыбкой и шагаю к кассе, чтобы оставить свои данные у билетера. Когда все улажено, работник, на которого я воинственно смотрел, проводит нас по какой-то лестнице наверх, намеренно не сводя с меня глаз, чтобы ненароком не взглянуть на одну из девушек.
«Отлично», – думаю я как настоящий психопат.
Что, черт возьми, со мной такое?
– Это потрясающе! – говорит Кэт, обходя ложу по кругу.
В глубине стоит стол с закусками и напитками, а вокруг удобные сиденья. Вид на сцену с балкона просто превосходный, как и всегда.
– Да ладно! Шампанское! – восклицает Кэми, подходя к напиткам.
Я только улыбаюсь, засунув руки в карманы, и смотрю, как Эбби оглядывает ложу. Не желаю углубляться в мысли о том, почему стремлюсь произвести на нее впечатление, почему хочу, чтобы ей очень понравилось. Она оглядывается по сторонам, и ее взгляд останавливается на мне. Эбигейл подходит ко мне, проводит руками вверх по моей груди и сплетает пальцы за шеей.
– Это потрясающе, Дэмиен, – говорит она тихим голосом.
Шум зала должен был поглотить ее слова, но они все равно долетают до моих ушей.
– Ты счастлива? – спрашиваю я, заправляя прядь ее волос за ухо, а потом кладу руки ей на талию.
Мне нравится, как она смотрится рядом со мной – сразу видна наша разница в росте, и ее розовая красота контрастирует с моей одеждой нейтральных и темных оттенков.
Идеальная противоположность.
– Более чем, – говорит она с улыбкой, которая меркнет, когда на ее лице появляется тревога и озабоченность. – Я и до этого момента была счастлива, клянусь. Нам было здорово, я просто…
Смеюсь и прижимаюсь своими губами к ее, чтобы она замолчала. Когда я отстраняюсь от нее, то замечаю ошарашенный взгляд, который вижу каждый раз, когда целую ее.
– Все хорошо, блонди. Здесь нечего объяснять. Ты хотела быть на концерте с подругами. И вот ты здесь. – Я замолкаю, предаваясь мыслям о ее изящных туфлях на чертовски высоких каблуках, которые будут на ней, когда я буду трахать ее позже. – И ты должна оставить у себя эти секси-туфли.
– Они и впрямь красивые, – говорит она мечтательным тоном, выставляет вперед ножку, и мы оба смотрим на нее.
– Они прямо как ты. Очень сексуальные. Очень розовые.
Она морщит нос в ответ:
– Я розовая?
– Разве нет? – спрашиваю я в замешательстве.
Она розовая. Если бы существовал человек, который олицетворяет какой-то цвет, то это была бы Эбигейл с розовым цветом.
– Розовый не очень… серьезный, – говорит она с таким видом, который я уже видел несколько раз до этого.
Ее взгляд становится отстраненным. Она перестает находиться рядом со мной, улетая в своих мыслях. К кому-то другому.
– Серьезный? – переспрашиваю я.
Не успевает она ответить, как Кэми, уши которой, должно быть, улавливают даже ультразвук, говорит, стоя неподалеку от нас с двумя бокалами для шампанского в руках.
– Ее бывший, тот еще придурок, сказал ей, что когда она надевает розовое, то выглядит недостаточно серьезно, чтобы он мог показываться с ней на людях.
– Кэм! – восклицает Эбби, отшагивая назад, и выхватывает у нее из рук пустой бокал. – Можно не вываливать подробности моих травматичных отношений на мужчину, благодаря которому мы проводим вечер в роскошной ложе Мэдисон Сквер Гарден? Боже!
Ее смущение вызывает у меня улыбку, но внутри начинает вскипать ярость.
– Твой бывший не разрешал тебе носить розовое? – с недоумением спрашиваю я.
– Да! – восклицает Кэт, и Эбигейл одаривает сердитым взглядом вторую подругу.
– Они преувеличивают. Он вовсе не «не разрешал». Просто… это не его любимый цвет, – говорит она и прикусывает нижнюю губу.
– Кажется, он и впрямь придурок, – я притягиваю ее обратно к себе и обнимаю одной рукой за плечи. Беру у нее бокал с шампанским, делаю глоток и возвращаю, а после говорю серьезным тоном, хоть на моих губах и играет улыбка: – Со мной будешь надевать розовое, хорошо?
Она смотрит на меня широко распахнутыми от удивления глазами, и я вдруг понимаю, как много это значит для нее. Важный момент.
В другом конце ложи Кэт выдыхает: «о-боже-мой!», но я не отвожу взгляда от Эбигейл, которая все еще смотрит на меня большими глазами.
– Да, блонди? – тихо спрашиваю я.
– Да, Дэмиен, – говорит она с легкой неуверенной улыбкой, когда свет на сцене гаснет и фанаты начинают кричать.
Но я успеваю заметить то, как ее лицо озарилось за доли секунды до этого.
17
18 ноября
Эбби
– Я так и не спросила, как прошел твой день. Есть хорошие дела на рассмотрении?
Я провожу рукой по темным волосам Дэмиена. Они довольно длинные, но все еще не выбиваются из образа адвоката, когда зачесаны назад. Я слегка взъерошила их, когда он делал мне куннилингус… От одного только воспоминания в животе все переворачивается, и я больше чем уверена, что он знает об этом, судя по тому, как смотрит на меня.
Кажется, что он понимает меня гораздо лучше, чем кто-либо другой. Мне от этого одновременно и страшно, и спокойно.
И все же он тяжело вздыхает.
– Да… нормально. Мне дали новое дело и приставили ко мне еще одного адвоката. Так что я практически целый день провожу в зале совещаний с этим мудаком и напоминаю ему, что у меня появилась практика еще задолго до того, как он сел за руль машины.
Я
