Разлучница. В плену прошлого - Татьяна Семакова
— Виктор, муж Нади, — с дрожью в голосе отвечает Варвара Михайловна.
А значит, если Виктора арестуют, мой племянник лишится одного из родителей.
Мне срочно нужен Валя.
— Вещи ее все до сих пор храню, — шепчет женщина. — В сундуке, в сенях. Она велела сжечь, а у меня рука не поднялась.
— Я посмотрю?
— Вот тут, — она шмыгает носом и размашисто вытирает лицо, поднимаясь, — я покажу.
Первое, на что натыкается взгляд — ее шлем в чехле. Достаю его, удивляясь тому, какой он тяжелый. Развязываю веревочки, ослабляю их и заглядываю. Вопросов лишь прибавляется. А когда на дне спортивной сумки нахожу папку с бумагами, понимаю, что бессонная ночь мне обеспечена. Не знаю, каков был их план, но он однозначно пошел не по задуманному сценарию.
Глава 21
Все-таки уснула. Прямо на терраске, на том самом диванчике, с бумагами в руках. Но понимаю это лишь когда чувствую на своем лице чье-то прерывистое дыхание. Секунды три соображаю, где я, а потом дергаюсь, вжимаясь в спинку дивана, и резко распахиваю глаза.
Закрываю вновь, пытаясь утихомирить ошалевшее от страха сердце.
— Хочешь, отшлепаю? — сердито интересуется Невзгодов.
— Нет, — шепчу и облизываю сухие губы.
— А выглядишь так, будто хочешь.
— Я хотела, чтобы ты остался дома. С женой.
— Не с моей работой, Виктория, — отрезает сурово. — У меня договор со Смолиным, помнишь?
— Да.
— И ей напомнил. И что вслед за этим договором будет другой. После — еще. Еще и еще, пока одна из вас не сведет меня в могилу, — гневно шипит, понизив голос.
Вздыхаю и приоткрываю глаза.
— Не злись, а? Я ж как лучше…
— Ты в порядке, значит, я вправе проявлять любую эмоцию. И сейчас мне хочется затолкать тебя в машину и отвезти подальше. И уже там, без свидетелей, как следует отшлепать.
— Валь, у меня столько новостей, — робко перевожу тему.
— Вижу, — окидывает взглядом бумаги, в которых я закопалась.
— Только я совсем не знаю, что делать. Потому что если Виктор прятал тела всех тех женщин, если он их грабил… с другой стороны, разве такое воспитание нужно Андрюше?
— Прежде чем прийти сюда, я помотался по округе. Моторная лодка есть только у гордого обладателя трактора, а он Юрий и живет один. Как и его сосед через забор, Николай. И тот, в свою очередь, дважды сидел за вооруженное ограбление. Помнишь татуированного баночника? Вот, Коленька. А Виктор — это у которого четверо детей и жена Надежда?
— Да, думаю, да, — бормочу тихо.
— Приводов нет, работает охранником на складе, месяц через месяц. Могла хотя бы дождаться сводки по жителям? — грозно сталкивает брови к переносице.
Мимика у него, конечно, та еще. Стоит лишь пошевелить бровью, на лбу образуются глубокие складки. Выглядит устрашающе, если честно. Настолько, что я начинаю лебезить:
— Валечка, мне так хочется поскорее во всем разобраться, пойми же ты! За полторы тысячи километров ничего не выяснить, только теории строить, а их и без того уже предостаточно. А тут, — трясу бумагами, — ты не поверишь!
Валя вздыхает и разглаживает лоб, а я скромно улыбаюсь и преданно заглядываю ему в глаза.
— Пошли, — вздыхает и поднимается.
— Куда? — растерянно хлопаю ресницами.
— Надо убираться, пока никто из соседей не увидел.
— А как же…
— Что? Пойдешь к Виктору и спросишь, почему тело Марины оказалось именно там?
— Ну…
— Не сейчас. Слишком много новых вводных. К тому же, думаю, я знаю ответ. Один раз можно и на веслах, когда точно знаешь, что место надежное. Собирай все, прощайся и поехали.
Скриплю пружинами, поднимаясь, тру глаза и быстро укладываю все листки обратно в папку. Когда расправляю плед, на террасу выходит Варвара Михайловна.
— До свидания, — говорю поспешно.
— До свидания, — эхом отзывается женщина и говорит уже Невзгодову, немного развернувшись в его сторону: — У вас девочка будет.
— А Вы прекрасно видите, — весьма грубо отвечает Невзгодов и выходит первым, прихватив мой рюкзак.
— Простите, — неловко оправдываюсь за него, забираю папку и шлем и выхожу.
— Сюда, — Невзгодов берет меня за руку и тащит за дом.
— Это что сейчас такое было? — бормочу, едва поспевая за ним.
— Правда. У меня такого много. Поделюсь, если интересно.
— Конечно, — отвечаю с удивлением и вырываю свою руку, когда нас надежно закрывает от любопытных глаз раскидистая ива. — Только если ты начнешь говорить нормальным тоном. Какая муха тебя укусила?
— Терпеть не могу лицемерие. И она — его воплощение. Пойдем, Вик. Светает. — Скупо киваю и иду за ним по тропинке вдоль берега. Спустя минут десять Валентин вновь начинает говорить: — Эта женщина закончила высшее учебное заведение, работала акушером-гинекологом четыре года. Уволена была со скандалом, продавала из-под стола какие-то травы. Не посадили только потому, что никто из ее пациентов не написал заявление.
— Выходит, она всем помогала, — хмыкаю.
— Не вредила, — поправляет меня Невзгодов. — Но дело не в этом, а в том, что она прикидывается незрячей из корыстных побуждений. Флер таинственности, за которым можно спрятаться и считать всю информацию. Да и сердобольные соседи с хозяйством помогают. Сплошные плюсы.
— Не знаю, Валь, она мне такое сказала…
— Какое? Ты идешь и хватаешься за живот, когда спотыкаешься. Знаешь уже, каково это, быть беременной. И на прошлой обожглась, раз на воду дуешь. А по взгляду можно сделать вывод, что есть подозрение… точнее, надежда. В общем, — заканчивает скомкано, — внимание к деталям, немного психологии, годы практики и приличный опыт общения с пациентами.
— Пусть так, — отвечаю негромко. Не хочу с ним спорить. — Что с того? Она неплохой человек. С чудинкой, но не злая и занимается этим уж точно не ради наживы. Живет бедно, в то время как в ее сундуке лежит двадцать шесть миллионов, о которых она, будучи зрячей, точно знала. Может, она все же…
— Поэтому выглянула в окно, когда услышала, что к дому кто-то идет? — хмыкает, а я прикусываю язык. — Значит, они все-таки пытались сбежать, раз деньги у Марины. Любопытно.
— Да и не только это, — приподнимаю папку. — Плюс та машина.
— Я узнал владельца. Угадаешь?
— Федосеев?
— Это еще кто? Так, дай-ка сюда, — вредничает и вырывает из моей руки папку. — Детектив — я.
— Ученик превзошел учителя, — издеваюсь тихонько и получаю ладонью по пятой точке. — Так чья машина? — спрашиваю прямо, не в состоянии гадать после практически бессонной ночи.
— Василия Школьникова.
— Что?! — рявкаю, а Валя делает свирепое лицо. — Прости, — шепчу и закрываю себе рот ладонью.
— Все дальнейшие обсуждения — в машине, — режет строго, и мне останется лишь повиноваться.
У машины чищу зубы
