Уроки для двоих - Анна Шнайдер
Но…
Вечером накануне нашего возвращения я долго стояла на балконе и смотрела на южный ночной город, освещаемый только тусклым мерцанием звёзд, да ярко-белой луной. Когда я узнала о смерти Антона, то несколько дней не могла спать, и тоже стояла так возле окна, ожидая, пока вновь проснутся близнецы, и ни о чём не думала. Я тогда и сама себе казалась мёртвой, бесчувственной, замороженной… Десять лет я и была такой, меняясь только в присутствии своих детей.
Но с появлением Льва в нашей жизни что-то изменилось. И как ему это удалось? Неужели только из-за похожести на моего мужа?..
Телефон завибрировал, и я взглянула на экран.
«Алёна, я хотел спросить».
Интересно…
«О чём?»
«Ваша мама дала мне ключ от квартиры. Я могу вернуть Фиму на место сам, а могу оставить у себя. Тогда вам нужно будет зайти ко мне и забрать его».
Фиму, значит… Что ж, я отлично понимала: на самом деле Лев «хочет спросить» совсем не про Фиму.
Мне было немного стыдно, но я всё же ответила:
«Я зайду».
В конце концов, я уже не маленькая девочка, глупо отрицать очевидное…
«Я рад».
Я не знала, рада или нет — слишком много чувств смешалось в душе. Но то, что мне необходимо… быть ко Льву чуть ближе, знала наверняка. Ещё не факт, что мы дойдём до того, о чём оба сейчас думаем, но хотя бы поговорим друг с другом по-настоящему, а не на экране телефона.
И дольше века длится день… Да, Пастернак был прав, но мне всегда казалось, что в то же время он ошибается, потому что дольше века обычно длится что-то неприятное, а вот приятные события пролетают быстро. Отпуск пролетел моментально, убежал от меня, как убегает застигнутый врасплох таракан, но последний день, когда мы с утра складывали оставшиеся вещи, добирались до аэропорта, ждали рейс, потом летели, проходили регистрацию… да, он длился и длился, и мне чудилось, что этот кошмар никогда не закончится. Близнецы так устали, что и не шкодили, вели себя идеально, и к моему удивлению даже не напоминали про обещанные за хорошее поведение скутеры. Впрочем, я не сомневалась: ещё напомнят. Скорее всего, мои рыжие лисы ждут подходящего случая, когда я буду сытая, благодушная, а желательно ещё и выспавшаяся, и салон самолёта под эти критерии никак не подходил.
Лев встретил нас в зале ожидания, как и договаривались, и я чуть ли не впервые в жизни обрадовалась общему уровню шума, производимому Фредом и Джорджем: так мои растерянность и взволнованность были не столь заметны. Мальчишки галдели, вопили и прыгали вокруг спокойного улыбающегося соседа, незыблемого, как скала посреди бушующего океана, и отвлекали внимание окружающих на себя. Впрочем, мне вполне хватило пары быстрых взглядов Льва, украдкой брошенных на меня — в них разгоралось нетерпение, коснувшееся меня ласковым теплом и тоской занывшее в сердце.
Всю дорогу Фред, Джордж и мама наперебой рассказывали о поездке — они-то не знали, что Лев по большому счёту был в курсе каждой нашей вылазки, каждого приключения, и делились впечатлениями и переживаниями, а сосед кивал и задавал вопросы, делая вид, что слышит обо всём впервые. И так у него это искренне получалось, что я даже сама почти поверила. Только один раз, поймав его лукавый взгляд искоса, осознала, что он делает это специально, дабы не подставлять неприступную меня, и смутилась. Глупо как-то… подумаешь, переписывалась… Но ведь если я признаюсь, близнецы и мама решат, что я чуть ли не завтра замуж за Льва выхожу! А я к таким «жертвам» не готова.
Мы доехали до дома, выгрузились из машины, и всей толпой направились к подъезду. Сосед катил чемоданы, на один из которых положил большую спортивную сумку Фреда и Джорджа, мальчишки тащили рюкзаки, а мы с мамой шли налегке, как две королевы.
А в лифте ребята вспомнили про Фиму…
— Дядя Лёва, а Фима уже там? — звонкий голос Джорджа прошёлся по моим нервам, как пилочка по ногтям.
— Да! — вторил ему Фред. — А то мы соскучились!
— И собираетесь начать мучить его прям с порога, я понял, — засмеялся сосед, и мы с мамой зафыркали, глядя на то, как близнецы нарочито пытаются обиженно надуть щёки, но у них не получается — лица то и дело расплываются в одинаково шкодных улыбках.
— Мы не будем мучить…
— Не будем, да…
— Конечно, не будете, — кивнула я. — Обниманья — не мученья, если даже нет дыханья — то не мука всё равно! Ах, вам, кажется, смешно? Задушить бы вас, любя — так бы поняли меня!
Лев настолько восхищённо улыбался, когда я играючи выдала это рифмоплётство, что мне даже неловко стало. Ну в самом деле, чего он? Подумаешь…
А бандиты мои откровенно ржали на пару с бабушкой.
— Мама, ну ты даёшь… гы-гы-гы…
— Фима ещё у Льва, — произнесла я назидательно, стараясь держать лицо кирпичом и хвост пистолетом, но судя по ощущению жара на щеках, не покраснеть мне всё же не удалось. — Как вещи разберём и успокоитесь, заберём. Но не вздумайте мучить! Иначе обратно отдам.
Ребята смотрели на меня с такой радостью и таким торжеством, что я даже испугалась. Не могли же они понять, зачем я собираюсь спускаться в квартиру Льва?.. Они, конечно, мальчишки сообразительные, но не до такой же степени!
— Мама-а-а… — вдруг почти простонали оба и полезли обниматься. Я растерянно похлопала обоих по спинам, подняла глаза, посмотрела на счастливую до звёзд в глазах бабушку, потом на улыбающегося Льва… и до меня всё равно не дошло, в чём дело.
«Потом объясню», — сказал он мне одними губами, и я кивнула. Всё равно уже приехали, пора выгружаться.
Как только мы вошли в квартиру, сосед быстро убежал, вежливо отказав маме в предложении выпить чаю, сославшись на то, что нам бы отдохнуть с дороги и разобрать вещи, а ему пора выгуливать Рема — часы к тому времени уже пробили восемь вечера. Мальчишки и бабушка разочарованно
