Наталья Нестерова - Ищите кота (сборник)
Мирились мы на пирожковой почве. Я звонила и спрашивала:
— Вы пироги не собираетесь печь? Мы бы подъехали.
Или она мне звонит:
— Хотела тесто в субботу поставить. Не приедете на пирожки?
Вот и все объяснения. Кто первым позвонил, значения не имеет.
Была середина апреля. Погода, как говорил мой младший сын Тимоха, «соврательная». Он имел в виду «соревновательная» — зима соревнуется с летом. Днем солнышко припекает, к вечеру подмораживает.
Наше прибытие я рассчитала по минутам, специально заставила Андрея позвонить маме и уточнить, когда первый противень пошел в духовку. Мы с ним выходим из электрички, десять минут ходу до дома, поднимаемся на третий этаж, звоним в дверь… «Ах, как вы вовремя!» — радуется Мария Алексеевна.
Ничто не могло порушить мои планы. Однако случилось. В пятистах метрах от дома.
Это был хорошо одетый мужчина, двигавшийся параллельным курсом. Я мельком отметила его странную манеру передвижения — он нес себя как переполненный стеклянный сосуд, который нельзя расплескать или, хуже того, уронить.
— Серега, ты? Привет! — окликнул его мой муж.
Непростительная, роковая ошибка!
Мужчина остановился, посмотрел на моего мужа, узнал, прежде хмурое лицо разгладилось, и на нем появилось радостное облегчение.
— Андрюха!
Он раскрыл объятия, шагнул к моему мужу, рухнул на него и… отключился.
Андрей едва устоял, хотя не к добру встретившийся нам товарищ был невысокого роста и не толстый. Первой моей мыслью было, что человеку сделалось плохо — сердце отказало, инфаркт. Но потом я учуяла запах спиртного, смешанный с хорошим одеколоном. И румяное лицо спящего на плече моего мужа человека любые страшные диагнозы опровергало.
— Кто это? — спросила я мужа.
— Серега Попов, мой одноклассник.
— Мне кажется, он совершенно пьян.
— Понятное дело. Алена, помоги мне его куда-нибудь пристроить, а то сейчас уроню.
Метрах в десяти находилась скамейка. Я сбегала к ней, поставила свою сумочку и пакет с гостинцами для свекрови. Потом мы доволокли до скамейки Сергея. Он был абсолютно безучастен. Андрей опустился на лавку, Сергей тут же к нему привалился. Я стояла напротив и смотрела на двух типусов: обескураженного Андрея, который взглядом просил прощения, и Сергея, спящего безмятежно и сладко. Оба выглядели потешно, особенно Сергей, который положил голову на плечо Андрея и счастливо, по-детски улыбался во сне. Но мне было не до смеха, мы опаздывали к свекрови. Я вспомнила разговоры об автопилоте и принялась винить мужа.
— Зачем ты с ним поздоровался? Зачем остановил? Шел мужик на автопилоте, а ты ему: «Привет, Серега!» Все! Автопилот выключился, и теперь мы имеем храпящего пьяницу, остывающие пироги и безутешную Марию Алексеевну. Что ты головой вертишь?
— Пытаюсь вспомнить, в каком из домов жил Сергей. Кажется, во втором корпусе. Или в третьем? Не помню и подъезд забыл. Хотя он давно в Москву переехал, а тут, наверное, родители живут.
— Андрюшенька! — предложила я с предательским лебезением. — Давай его здесь оставим? Полежит, поспит, очухается. А может, повезет, кто-нибудь из знакомых увидит, домой доставит.
— Как тебе не стыдно! — попенял муж. — Его тут обчистят, разденут и в милицию заберут. Приличного человека! Серега — он… бизнесмен… кажется. «Знакомые увидят», — передразнил муж. — А мы кто?
— Мы шли к твоей маме пироги кушать и восстанавливать мои с ней добрые отношения. Для тебя кто важнее, пьяный бизнесмен или мама с женой? Вот и оставайся тут, а я пойду к Марии Алексеевне, пироги с яблоками уже «отдыхают».
Никуда я, конечно, не ушла. И если бы муж со мной согласился, мое уважение к нему поубавилось бы. Разве не парадокс? При моральном выборе подталкиваем мужа к неблаговидному варианту, а потом сами же нос воротим. У меня была одна знакомая, ее муж заведовал галантерейным складом. Она злилась на мужа, если вечером он приходил с работы без каких-либо украденных вещей. И при этом называла мужа за глаза ворюгой.
Закатные солнечные лучи едва теплились над крышами домов, невидимые струи ледяного воздуха выползали из закоулков. Исчезли тени, птицы уже не пели, сугробы не таяли, ручьи еще не покрылись коркой, но уже застыли. Соскучившись по весенним нарядам, я оделась легко и начала мерзнуть.
— Ты долго здесь собираешься сидеть? — спросила я мужа, приплясывая на месте. — Мне холодно и надо в туалет. Лезь ему в карман.
— Зачем? — не понял Андрей.
— Мы его сейчас обчистим, — фыркнула я. — Андрей, соображай! Надо достать его документы.
— Точно!
Андрей вытащил из внутреннего кармана пальто Сергея пухлый бумажник. В нем был паспорт.
— Он самый! Сергей Сергеевич Попов.
— Ничего себе! — возмутилась я. — Ты не был до конца уверен?
Мое возмущение Андрей оставил без ответа и стал смотреть прописку в паспорте.
— Москва, набережная Академика Туполева… Далековато.
— Поймаем такси, погрузим тело, заплатим, пусть везет по адресу, — предложила я.
— Опасно, — не согласился муж. — Давай проверим телефонную книгу в его сотовом, позвоним жене.
Со мной никогда не может случиться подобного, то есть пьяной я на улице не засну. Но если, не приведи господи, в результате несчастного случая окажусь в бессознательном состоянии, по моему мобильному телефону найти родных, друзей проще простого. В моей телефонной книге есть лаконичное: «муж», «свекровь», «сын Тимофей», «сын Илья», «невестка Оля», «Настя подруга», «Ира подруга», «Катя подруга»… Есть легко расшифровываемое «Нат Петров терапевт», «Вера Ив стоматолог», «Вадим Алекс завкафедр», «Ник Ник слесарь дэз», есть понятное только мне: «Марат окна», «Федя двери», «Вероника кухни» — это кадры, приобретенные в ходе ремонта квартиры.
Телефонная книга Сергея Попова была огромной, но совершенно неинформативной. Понятно, что разыскивать надо жену или родителей. Слов «жена», «супруга», «брат», «сестра», «папа», «мама» не встречалось. Он родителей по имени-отчеству записал, что ли? Ясно, что супруга носит женское имя. Их в книге на каждую букву алфавита было по десятку. Начиная с «А» — Ани: «Аня налоги», «Аня столовая», «Аня дача»… То же самое на «В»: «Вера брюки», «Вера парикмахер» и какая-то «Вера рельсы», на «Г» не лучше: «Галя ресторан», «Галя туризм», «Галя пятый номер»…
Сначала телефон Сергея терзал мой муж, не решаясь кому-либо позвонить. После его сообщения: «Черт, батарейка садится» — я выхватила аппарат. Кроме Веры с рельсами и Гали с пятым номером, имелись еще имена с цифрами: «Ната-2», «Оля-4», а также аббревиатуры: «ДРМ», «РЖ» и другие. Забегая вперед, скажу, что ДРМ означало «домашний родителей Мытищи», РЖ — «рабочий жены». Но кто мог догадаться? Тогда меня возмутили женщины по номерам и со странными характеристиками.
