Лерой. Обещаю забыть (СИ) - Гордеева Алиса

– Как бы я этого хотела, – ворчу в ответ, понимая, что от Лероя отделаться не получится.

– Я всё устрою, малышка, не переживай. Только я и ты, и никаких посторонних, – размечтался Паша.

– Не думаю, что папа тебя послушает. – Хотя о чём это я? Отец только рад будет, если я дам Макееву шанс. – Да и Лерой. Ты же знаешь, что он ни на шаг не отходит...

– Поверь, у нас получится улизнуть от твоего сторожевого пса: просто скажи ему, что выезжаем завтра утром.

 – В чём подвох, Паш?

– Мы уедем сегодня, – смеётся Макеев. – В восемь буду у тебя. И за отца не переживай: отпустит.

 Пашиной уверенности остаётся только позавидовать, но всё же следую его плану: ставлю в известность отца и Лероя, предупреждая обоих о времени отъезда, а затем запираюсь в своей комнате, делая вид, что устала. Мне немного не по себе. Это в раздевалке, на эмоциях, я казалась смелой и решительной, но сейчас от былой уверенности не остаётся и следа. Да и сбегать в очередной раз мне не хочется...

 Ближе к восьми спускаюсь, чтобы отыскать отца и предупредить об отъезде, что так «внезапно» сдвинулся на вечер. Прекрасно знаю, что в это время Амирова уже нет, да и сомневаюсь, что Арсений сможет так скоро собраться, а значит, и папа вряд ли разрешит уехать, но...

Не успеваю спуститься, как слышу из гостиной странные звуки. Снежана. Она сидит на диване, откинувшись на спинку, и стонет, будто ещё немного, и отправится к праотцам. Папа суетится возле неё, обмахивает какими-то бумагами и пытается куда-то дозвониться.

– Что случилось? – спрашиваю растерянно. Хоть я и терпеть не могу Стервеллу, смерти я ей явно не желаю, тем более, сейчас, когда мне нужно поговорить с отцом.

– Дочка! – вскрикивает тот и подбегает ко мне, суя в руки какие-то договоры. – Вот, маши! Сильнее! Снеженьке нужен воздух! А я... Я сейчас!

 Папа вновь начинает суетливо тыкать что-то в своём смартфоне, а я покорно снабжаю воздухом его зазнобу.

– Не отвечает! Господи, ну где этот врач, когда так нужен?! Где? – исходит на сироп отец, устав слушать в трубке длинные гудки, а потом подбегает ближе и хватает за руку свою ненаглядную. – Снеженька, милая моя, сладкая, потерпи! Прошу! Сейчас «скорую» вызову!

– Н-не н-надо «скорую», – на последнем издыхании бубнит Стервелла. – Отвези сам в больницу. Быстрее!

– Пап, что происходит? – Мне и самой уже не до смеха, но никак не понимаю, что могло приключиться с мачехой. Она совершенно точно не выглядит больной, хотя и стонет весьма убедительно.

– У Снеженьки голова болит, не видишь? – огрызается отец, а мне нестерпимо хочется закатить глаза: у меня душа выворачивается наизнанку уже вторую неделю, но ему всё равно, а тут... – Мы в больницу, Арина. Ну что ты так смотришь, а? У неё же под сердцем твоя сестра! Неужели не понимаешь? А вдруг что?

 – Конечно, поезжайте, – пожимаю плечами. – Я же не против. Я тоже просто хотела уехать…

 – Куда? – помогая жене встать, мимоходом спрашивает отец.

– С Макеевым. Он предложил выехать с вечера, чтобы завтра с утра уже отдыхать, а не тратить время на дорогу.

– Арина! – шипит отец, помогая всё так же завывающей от явно преувеличенной боли Снежане продвигаться к выходу. – Делай, что хочешь! Разве ты не видишь, что мне не до тебя?

 Киваю, до крови закусывая губу: не до меня. Как, впрочем, и всегда. Да и не одному отцу. В этом мире всем и каждому не до меня...

 Не дожидаясь, пока отец выведет Стервеллу на улицу, бегу к себе и скидываю в рюкзак самое необходимое. Я больше не сомневаюсь: теперь я хочу уехать! Хочу быть хоть кому-то нужной!

 Макеев забирает меня ровно в восемь. Как всегда, галантный и внимательный, он помогает мне с вещами и бережно пристёгивает ремень безопасности, стоит мне занять своё место. Всю дорогу Паша шутит и помогает отвлечься. Его голос приятный, а слова пропитаны заботой и трепетным ко мне отношением. Рядом с ним я не «мелкая» и не «Кшинская», а «малышка» и «милая». Мне приятна его компания, интересны его истории, мне нравится, что рядом с ним легко. Наверно, мы отлично подходим друг другу, если бы не одно «но»: я его не люблю.

– Завтра с утра поедем верхом. Что скажешь? – Паша бросает на меня быстрый взгляд и вновь сосредотачивает внимание на дороге. – Ты любишь лошадей, Ариш?

 – Не знаю...–  Меня подкупает, что Макеев постоянно интересуется моим мнением и.

– Поверь, тебе понравится, – смеётся Макеев и принимается рассказывать о лошадях. Я честно пытаюсь его слушать и вникать в суть, но уже через пару минут теряю нить разговора.

 – Прости, – прерываю увлекательное повествование о галопе гнедых жеребцов. – Я позвоню отцу?

– Волнуешься? – Вижу, что Макеев недоволен, но вида не подаёт: семья – это святое. – Попробуй, но тут, наверно, не ловит.

 И правда, сколько ни пытаюсь дозвониться – безуспешно.

 – В «Идальго» стоят усилители сигнала, – старается поддержать меня Паша.– Уже скоро приедем, малышка, там попробуешь снова.

 Остаток пути проходит в тишине, и я вновь благодарна Макееву за деликатность и понимание. К базе отдыха «Идальго» мы подъезжаем ближе к девяти, но, несмотря на поздний час, здесь весьма многолюдно и светло, а ещё безумно красиво. Современные здания идеально сочетаются с деревянными домиками, а отличная инфраструктура – с шикарным сосновым лесом, раскинувшимся неподалёку.

– Да-да, милая, здесь есть всё, что только захочешь! – ухмыляется Паша, замечая мой ошарашенный вид. – Бассейн, спа, боулинг, конные прогулки, даже скалолазанием можно позаниматься. А какие тут рестораны! М-м-м, пальчики оближешь!

 Но меня поражает не это. Навряд ли всё вышеперечисленное способно меня удивить и заставить визжать от восторга. Нет, в этом плане я очень избалованная папина дочка. Меня завораживает совершенно иное: аромат – сильный, свежий, хвойный, неумолимо напоминающий мне о другом... Но насладиться им в полной мере не успеваю: вибрация мобильного в кармане джинсовки сигнализирует о новом сообщении, которое, на свою беду, я решаюсь прочитать, наивно полагая, что оно от отца.

«Не уезжай, пока не поговорим. Это важно! Лерой».

 Сжимаю в ладонях мобильный, снова и снова пропуская мимо ушей слова Макеева. Что на сей раз взбрело в голову Лерою? Что важного этот равнодушный чурбан может мне сказать?

 И всё же решаю спрятать телефон обратно в карман, стараясь вести себя непринуждённо: в конце концов, я приехала сюда отдыхать!

 – Наш домик у самого озера. – Паша подхватывает мой рюкзак и берёт за руку. – Сейчас бросим вещи и поужинаем.

 – Я не голодна, – кручу головой. Здесь, и правда, красиво.

 – А я с утра не ел, – вздыхает Макеев, и пока мы медленно продвигаемся к месту, вновь принимается расхваливать «Идальго». Понимаю, что это его детище, но мне неинтересно: мысли заняты сообщением от Амирова, а потому рассказы Макеева проносятся стороной.

 Минут через десять доходим до небольшого бревенчатого домика с огромными окнами в пол, окружённого по периметру высокими соснами. Знаю, что Макеев выбрал для нас самый уютный и тихий корпус, но эти сосны... Господи, такое чувство, что сегодня всё против меня!

– Красота! – заявляет мой спутник, глубоко вдыхая, и останавливается возле массивной деревянной двери, чтобы достать ключ. А у меня всё внутри переворачивается: я верю в знаки, и сейчас их очень много. Здесь всё, абсолютно всё напоминает о Лерое! – Арин, что опять не так?

  В голосе Паши слышится напряжение. Он замечает моё странное поведение, но не может пока объяснить его, а я очень боюсь, что Макеев однажды догадается: когда мы с ним вдвоём, нас всегда трое.

– Прости, – шепчу в ответ и даже не замечаю, как вырываю руку из крепкой Пашиной ладони. – Всё так! Просто...

– Просто что, Арин? Думаешь, я слепой? – В голосе и словах Макеева так и сквозит раздражение. – Волнуешься из-за отца? Так не стоит! Всё у него хорошо.

– Наверно, – соглашаюсь, не задумываясь, откуда Паша может об этом знать, а всё потому, что слишком увлечена Лероем, точнее, его эсэмэс.