Ребенок от мажора - Мария Манич
Преподаватель обещал дать коллоквиум, чтобы оценить уровень знаний студентов. По итогам этой работы можно будет получить зачет автоматом и не переживать о допуске на основной экзамен в конце семестра. Мне очень важно написать его хорошо. Первая зимняя сессия приходится на новогодние праздники, а на них можно хорошо заработать, потому что смены в праздничные дни у нас оплачиваются по двойному тарифу, плюс больше народу – больше чаевых. Поэтому я планирую не отдыхать, а совмещать сдачу экзаменов и работу в клубе.
Надеюсь, у меня всё получится.
Спустя тридцать пять минут медленной толкучки в пробке, я наконец добираюсь до универа. Машину поставить, конечно, уже некуда, поэтому я бросаю её около жилого дома, где парковалась первый раз. Даже если я опять встала на место золотого мальчика Чернова, плевать.
Чернов… При воспоминании о нём сразу начинает болеть голова.
Он где-то раздобыл мой номер телефона и теперь постоянно написывает. Причём стоит мне заблокировать один его номер, он пишет с другого. Понятия не имею, что ему от меня нужно!
Как-то так получилось, что на мою светловолосую голову и тощую задницу свалилась популярность, о которой мечтают десятки девчонок в нашем университете. Вот Надя точно мечтает о чём-то таком! А я мечтаю о спокойствии и отсутствии внимания к моей скромной персоне.
Точнее, последнее время мне всё больше хочется получить внимание от другого парня. От Волкова, а не от его наглого мажорного друга Чернова.
Может, пожаловаться на него Никите? Хотя, скорее всего, он в курсе, это же его друг. Просто Волкову всё равно, кто мне пишет. Его интересует только Алиска.
После безобразной сцены с матерью и отчимом у меня дома, у нас с ним состоялся откровенный разговор. Под завывание ветра и стук дождя я рассказала Никите как всё было два года назад, от и до. Про его мать, про то, что его отец тоже был в курсе моей беременности, но, видимо, разбираться с этим оставил матери. Рассказала, что даже взяла деньги у его родителей и выбросила их. Рассказала, как вместе с Витой ходила в клинику и не смогла сделать аборт. Просто не смогла. Рассказала, как мне было больно и страшно одной в роддоме. Как меня пугал маленький красный живой комочек, который я родила и с которым не знала, что делать. Совсем не знала.
Никита слушал меня в основном молча, поглаживая нашу Алиску по спинке, когда она, завозившись, решила уснуть между нами, на диване. Слушал и хмурился. Чем больше я рассказывала, срываясь на эмоциональный громкий шёпот и размахивая руками, тем сильнее у Ника проявлялась морщинка между бровями и темнело лицо.
Я была готова к тому, что после моего рассказа он опять обвинит меня во лжи и уедет. Кто я для него? Зачем мне верить? Всего лишь девчонка, которая родила от него ребенка два года назад. А теперь и я, и этот ребенок как яблоко раздора для наших семей.
Вместо этого, после завершения моего эмоционального диалога, сказал:
– Теперь я всё понял, Кнопка. Разберёмся. Не переживай.
У меня словно сняли плиту с груди, которая давила на меня все эти годы и не давала дышать в полную силу. Мне не хватало рядом присутствия человека, который мог просто сказать мне: “разберёмся”. Не хватало ощущения, что я не одна.
Никита приезжает к нам каждый день, за редким исключением, всегда предупреждает, когда не сможет заехать. Звонит и пишет. Спрашивает, как дела у Алиски, заваливает её подарками. Нужными и не очень. Его интересует только она. Когда он рядом, её интересует тоже только он. Они словно пытаются наверстать то время, когда были порознь.
Он не поднимает больше тему наших родителей, а я просто знаю, что однажды она всё равно всплывет. Мы ещё не закрыли двери в прошлое и не до конца распрощались со старыми обидами. Взяли передышку и делаем вид, что у нас всё супер. Улыбаемся друг другу и любуемся нашей дочерью.
Я верю в то, что он её полюбит. Уже полюбил. А всё остальное неважно.
Бабуля пустила слезу, когда увидела их первый раз вместе.
– Всё теперь правильно, Полина. Ребёнку нужен отец, – всхлипывала она, уткнувшись в кухонное полотенце лицом.
Дедушка не особо обрадовался появлению Волкова-младшего у нас дома. Теперь демонстративно каждый вечер начищает ружье, приговаривая:
– Ещё пригодится, вот увидите.
– Что ты такое болтаешь, дед! – журит его бабушка и шлëпает тем самым полотенцем по спине.
***
Перед тем как ввалиться на пару, на которую я и так безбожно опоздала, бегу, перепрыгивая через несколько ступенек, в сторону женского туалета. Мне необходимо переодеться! Пакет со сменной одеждой зажат в руке, второй я придерживаю полы пальто. Не хватало ещё попасться на глаза преподавателям в таком виде! Эти шорты смотрятся ещё кошмарнее и развратнее при дневном свете.
“Ты где? Я тебя прикрыла на пятнадцать минут, поторопись, плиз.” – падает на телефон сообщение от Кати.
“Ещё пять и я буду.”
“Он уже раздал задания.”
“Бегу!”
Неожиданно ближняя ко мне дверь открывается, и из неё вываливается толпа студентов. Пытаюсь затормозить, но всё равно влетаю в кого-то, больно припечатавшись носом. Кажется, в чью-то спину. В ноздри проникает знакомый запах и моё сердце тут же подпрыгивает как у безмозглой влюблённой дурочки.
– Извини, – бормочу, отлетая на шаг назад, пытаясь удержать равновесие.
– Не извиню, – улыбается Никита, а его руки пробираются под моё распахнувшееся пальто.
Горячие пальцы касаются голой кожи
