Джессика Стил - Уйти или остаться?
В наступившей паузе Роберта что-то отвечала, а Эмми наливалась злостью. Она, конечно, сознавала, что все это ее не касается, ну и пусть! Не довольствуясь шашнями за спиной рогоносца Невилла, Каннингем, очевидно, собирается увидеться с ними завтра в театре и при первом удобном случае украсть поцелуй прямо у него за спиной — за спиной своего друга! Это уж слишком.
— Тебе не о чем волноваться. Клянусь, Невилл ни о чем не подозревает, — ворковал между тем Барден. — Перестань психовать. Увидимся завтра. Все будет хорошо… В чем я теперь провинился? — Тон был не слишком дружелюбным.
Эмми попыталась не выдать своего гнева.
— А что такое? — с деланым безразличием спросила она.
— Я сыт по горло вами вместе с вашим высокомерием! — отрезал Барден Каннингем. Ее высокомерием? Эмми поняла, что ставкой в разговоре может стать ее теперешняя должность. Надо быть поосторожнее. — Так извольте же сообщить мне, в чем моя вина на этот раз! — Он пронзал ее стальными серыми глазами, как клинком, и надеяться, что он отвяжется просто так, не стоит.
— Это не мое дело. — Если она хочет удержаться на работе, то надо хоть что-то сказать.
— Что?
Так и есть. Требуется развернутый ответ.
— Когда миссис Шорт звонила раньше, она очень волновалась, как бы ее муж не узнал.
— И что же?
Так и хочется врезать. Желает, чтобы она назвала вещи своими именами?
— Если вы не понимаете, то не мое дело давать пояснения! — Ее ярость начала вырываться из-под контроля.
— Вы подумали… — Видно, он сложил полученную информацию воедино. Нарисованная ее воображением картина стала вдруг отчетливо видна. — Да как вы… — (Обозлился, совершенно ясно. Так что теперь они могут составить хорошую бойцовскую пару.) — Ах вы, надутая мисс Приличие и Благопристойность. Вы решили, что у меня любовная связь с…
— Меня это не касается! — вспыхнула Эмми.
— Абсолютно верно! — проревел он. Он поднялся на ноги — так же, как и она. — Что я делаю, как я себя веду — это абсолютно, категорически, совершенно вас не касается! — рычал он. — Понятно?
Что он о себе мнит? За кого ее держит? За скромную дурочку, которой можно рот заткнуть в любую секунду?
— Вы сами велели мне говорить! — выпалила она.
Ну, теперь ее не остановить, пусть делает что хочет, хоть на голову встанет. И странно, именно сейчас, когда она ожидала громов и молний, настроение у него поменялось. Он вгляделся в ее нахмуренное лицо, заглянул в блистающие презрением глаза и резко поменял тактику: перешел от злобных реплик к поддразниванию.
— Вы-то ведь безупречны во всех отношениях, а, Эмили? — издевательски поинтересовался он. Она мигнула. Безупречна? Что он хочет сказать? — Я же не комментирую ваши похождения, — протянул он. Она глазела на него, потеряв дар речи. — Но ведь, — продолжал он холодно, — у вас ничего подобного не случается, правда?
Правда. Но гордость не позволяла ей дать утвердительный ответ при такой постановке вопроса.
— Я… — начала она, готовая солгать, сообщив ему, что исчисляет поклонников десятками, и запнулась. — Мои похождения — мнимые и действительные — не ваше дело, — надменно изрекла она.
Можно бы извиниться, хотя все ее врожденное упрямство противится такому завершению столь поучительной беседы. Странно, но вместо того, чтобы обрушиться на нее с новой силой, Барден Каннингем выбрал этот момент, чтобы пялиться на нее. Наверняка на щеках красные пятна, и вообще вид не слишком респектабельный. Она уже сожалела о своей вспышке, зарекаясь в душе от подобного поведения в будущем. Между тем он опять перешел от злости к насмешкам:
— И как я так промахнулся, приняв вас за серую мышку?
Опять! Мышка! Извиняться? Скорее она язык проглотит! Мышка! Да разве уважающая себя дама позволит такое обращение?
— Лучше мышка, чем крыса! — прошипела она и пулей понеслась к себе в комнату.
В бешенстве преодолев двойные двери и не удосужившись прикрыть их за собой, она сорвала с вешалки свой плащ. Пытаясь попасть руками в рукава, она тем не менее уже снова сожалела о случившемся. И что за чертовщина с ней происходит? Ей ведь известно, что таким, как она, иметь характер по чину не положено.
Ничего не поделаешь. Она выпрямилась, поправляя сумку на плече, и услышала, как он холодно осведомляется:
— И куда же вы собрались?
Она подняла глаза и увидела, что он стоит, опершись о косяк двери. Она замерла в нерешительности, постепенно остывая. Ей так нравится работа, уходить совсем не хочется. Что он такое говорит? Неужто, несмотря на ее достаточно вольные замечания относительно его морали, он оставит ее на службе?
— Разве я не уволена? — наконец произнесла она.
Барден Каннингем отклеился от двери и проговорил:
— В этом случае я дам вам знать. — И добавил с неотразимой улыбкой:
— А сегодня придется поработать как следует и допоздна. — С этими словами он развернулся, всем своим видом показывая, что абсолютно уверен: она поступит именно так, как ей было сказано. Дверь за ним захлопнулась.
Эмми медленно опустила сумку на стол. Облегчение, смешанное с недоумением, охватило ее. Она все еще на высокооплачиваемой, интересной работе. Что и говорить, ей очень хотелось хорошенько хлопнуть дверью: накопившаяся злость требовала какого-нибудь сердитого жеста.
Холодная война длилась весь оставшийся день.
Напряженная работа несколько отвлекла Эмми, но, вернувшись домой, она начала снова перебирать подробности произошедшего, удивляясь, что поставила под удар как собственную безопасность, так и тети Ханны.
На следующее утро Эмми все продолжала копаться в своих эмоциях. Конечно, ее глубоко потрясла смерть Алека. Это оказался действительно сильный удар. Ну, и окончательно добили ее бесконечные перипетии с последующими сменами места работы. Может, она слишком привыкла, что ей постоянно указывают на дверь, и при малейшем к тому поводе уже сама туда направляется?
Правда, на сей раз не совсем без причины, сказала она себе.
Но что сделал этот Каннингем, отчего она так разозлилась? Настолько разозлилась, что готова была забыть обо всем на свете, включая собственную безопасность. И его так разозлила, что он готов был ее уволить; надо признать, это было бы справедливо — ведь она начала обзывать своего шефа.
Кстати, он это заслужил. Но разве это ее касается? Ей не понравилось, когда ее сравнили с мышкой. И нечего строить догадки о ее личной жизни. Но ведь она тут для того, чтобы работать на Бардена Каннингема, и только работать. Она первая влезла в запретную зону.
Можно ли было избежать осложнений? Своим тоном он вывел ее из себя, не дав шанса воспользоваться хваленым искусством дипломатии. Что он там говорил о ее высокомерии? И как будто самого этого противного слова недостаточно, он утверждает, что ей оно присуще постоянно.
Эмми села за стол, уже окончательно придя к выводу, что главная вина все же на ней. Все, что происходит в конторе, если только это не относится к бизнесу, не ее дело. Разве что этот бабник сделает движение в ее сторону. Вряд ли можно ожидать чего-то подобного. Не то чтобы ее слишком удручает такое положение. Его внимание нам не требуется — спасибо огромное. Но она не имеет права касаться того, что не связано с делами, и надо строго держаться этого правила.
— Все в порядке? — спросила она Дон после взаимных приветствий.
— Как и должно быть, — улыбнулась Дон.
— Как ты себя чувствуешь?
— По сравнению со вторником значительно лучше.
У Эмми было много работы, но вчерашняя ссора с Барденом Каннингемом то и дело всплывала в ее памяти, беспокоя и угнетая. Поэтому, когда около одиннадцати он вызвал ее, она уже знала, что гораздо быстрее успокоится и обо всем забудет, если извинится.
Он вел себя холодно, отчужденно.
— Я еду в Стратфорд — будьте готовы к двенадцати.
Ни «пожалуйста», ни «спасибо», ни «не будете ли вы любезны собраться к двенадцати, я бы попросил вас меня сопровождать». Война продолжается, не так ли?
— Вам потребуются какие-нибудь документы? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал подчеркнуто вежливо.
— Только чистый блокнот, — ответил он. — Вам надо будет делать пометки по ходу долгого и очень важного совещания.
Они достаточно быстро добрались до Стратфорда, где их встретил главный менеджер, Джек Бриант.
— Вас зовут Эмили? — спросил он, стоило Бардену заняться разговором с менеджерами по производству.
— Эмм и вас устроит?
Он улыбнулся и в ту самую минуту, когда Эмми начала беспокоиться, не придется ли ей провести весь день без обеда, проинформировал ее:
— Ваш обед ждет вас в директорской столовой. — И добавил:
— Надеюсь, вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам за обедом, Эмми.
Именно в этот момент Барден Каннингем вернулся к ним. По его кислому виду она поняла, что он оценил ее усилия, результатом которых оказалось, что главный менеджер уже называет ее по имени. От последующей фразы за версту разило сарказмом:
