Соль под кожей. Том третий - Айя Субботина
Он как будто только и ждет моего официального разрешения бежать очертя голову. Через минуту уже и след простыл. Оставшись один, еще раз делаю променад по квартире, на этот раз лениво и медленно. Просто, чтобы почувствовать хоть какое-то удовольствие от всего этого дорого-богато. Ну, типа, должно же хоть разок как следует вставить от ощущения собственных безграничных финансовых возможностей?
Хер там плавал.
Вообще никак.
А смешнее всего-то, что жить здесь я планирую максимум несколько месяцев — пока будут длиться судебные тяжбы. Мои юристы, которые уже готовят нехуевую правовую базу по лишению Марины родительски прав, в курсе, что подписали договор с дьяволом и из всей этой истории у них есть только дин выход — просто, блядь, сделать как я хочу. Я никогда не отличался ни терпением, ни способностью находить компромиссы, но иногда у меня случались приступы человеколюбия и я был готов идти на уступки. Но не в случае с Рогожкиной. Поэтому в требовании к адвокатам, которых я начал подыскивать, первым пунктом стояло понимание и желание идти до конца по головам, вплоть до того самого — требования полной опеки над ребенком в одно, мое, рыло. Никаких половинчатых договоренностей, никаких уступок, никакой смежной опеки. Ничего, на хуй, в чем будет хотя бы намек на то, что ради встреч с дочерью мне придется ходить на цирлах перед этой блядиной.
Да, а кто сказал, что я — хороший парень?
Заглядываю на кухню, варю себе кофе, но на этот раз разбавляю его молоком в пропорции один к двум. Мое сердце, хоть сейчас и работает как часы, но примерно как дорогая битая тачка. Кто хоть раз покупал битое «железо» знает, что при малейшей хуйне, оно даст сбой и не сработает никакая, даже супер-классно перепакованная с нуля подушка безопасности. Так что, раз уж я распланировал нам со Станиславой долгую красивую жизнь под английским (или французским, или итальянским) небом, должен позаботиться о том, чтобы прожить достаточно, и сколотить моей малышке тот мир, в каком она захочет жить.
И как раз пока смакую кофе, мне начинает наяривать абонент по имени «Лео». Леонид Трофимович Шабунин, локомотив в команде беспринципных ребят, которые помогут мне осуществить блицкриг по отжатию собственной дочери.
— Дмитрий Викторович, у нас все готово, — откашлявшись для солидности, говорит Шабунин. — Ждем вашей отмашки.
Я мысленно вздыхаю, на секунду прикрываю глаза и прокручиваю в своей голове каждый пункт из списка, который собирали мои шакалы.
Где и с кем бывает Марина, пока наша дочь остается с няней.
Сколько мужиков у нее было за все эти почти два года. Спойлер — слишком до хуя. Сразу после родов она еще пыталась быть примерной матерью, вела образцово-показательный способ жизни, даже пыталась корчить из себя хорошую женщину. Я даже всерьез испугался, что в ее сломанном мозгу внезапно что-то наладилось, но, к счастью, моя теория о том, что глубоко испорченные люди не способны кардинально изменить свою жизнь Ни ради чего. Ни ради кого.
Мои ребята отыскали буквально каждый ее банковский счет, даже те, которые Рогожкина использовала для своих тайных свиданий, а потом закрывала и открывала взамен новые. Мои шакалы отыскали все банковские переводы, которые она делала с этих счетов, сопоставили с местами, в которых Марина была в этот день. Этого дерьма реально оказалось настолько много, что в какой-то момент даже мне захотелось помыть руки с хлоркой.
Я знаю, где она сделала три аборта и так же в курсе, что ни один из них не был от Авдеева.
Знаю, что она бухает. Возможно, не столько, сколько нужно для получения «плашки» алкоголички, но на фоне всех ее остальных «подвигов», это точно будет хорошим доводом в пользу того, почему она не может обеспечить моей дочери безопасность и защиту.
Остается последнее.
Формальность, но без нее у меня связаны руки.
Тест на отцовство, само собой.
А для этого мне нужно увидеться с дочерью. И сделать это, позвонив Марине со словами: «Привет, я воскрес и планирую забрать у тебя ребенка!» — вообще не вариант.
Поэтому, я решил действовать хитрее и выждать подходящий момент, когда она будет в максимально уязвимом положении. И нет, мне глубочайше насрать на то, что я поступаю не по джентльменски, потому что в тот день в гостинице вспороть мне глотку ей помешала чисто формальная случайность — дрогнувшая рука. Она ни хрена не была хорошей и правильной, когда отдала моего ребенка другому мужику, корчить добряка Шутова в ответ я не собираюсь ни в одном из возможных сценариев развития этой истории.
Пусть скажет спасибо, что в моем плане нет огромного иска о покушении на мои жизнь и здоровье.
К счастью, ждать, пока Марина наступит на свои любимые грабли, приходится не долго. Мои парни, которые отслеживают буквально каждый цифровой след ее покупок, сигнализируют в наш специальный чат, что со вчерашнего дня Рогожкина уже дважды наведывается в магазин с разным дорогим бухлишком. А еще делает доставку из ресторана. Вроде бы ничего такого, но есть еще одно — Авдеев вдруг «всплыл» в компании какой-то длинноногой тёлки. На фоне этого запой Марины не просто очевиден, а совершенно предсказуем. Она же так по нему ссытся, что я готов поспорить на свое залатанное сердце: если бы ей вдруг пришлось выбирать между Станиславой и этим хреном с горы, она, не задумываясь, пожертвовала бы дочерью ради своего драгоценного Авдеева.
Я выжидаю день.
Буквально беру яйца в кулак и жду, давая ей как следует наломать дров, потому что обычно ее пьяный угар не ограничивается одним днем и парой бутылок вина.
И только когда на следующий день ближе к вечеру парни пишут, что она поехала за новой порцией бухла и ребенок остался с няней, мысленно нажимаю на ту самую красную кнопку, которая должна привести в действие первый план моей маленькой ядерной войны.
Даже на секунду ловлю себя на мысли, что к этому моменту во мне нет ни капли сомнения в том, что все, что я собираюсь сделать может быть не правильно.
Сажусь в машину.
Выруливаю в сторону ЖК, в котором живет Марина и вокруг которого я время от времени наматывал круги, борясь с желанием подстроить встречу с дочерью, когда она будет гулять с няней на площадке. Это невозможно объяснить законами логики, но я так сильно чувствовал нашу
