Вероника. Исповедь влюблённой - Лариса Борисовна Эвина
Но ничего нет в жизни постоянного. Через три месяца завод, который она охраняла, приказал долго жить и обанкротился. Собирая свои вещи. Вероника перечитывала написанные здесь, на посту, поэтические строки — результат своих ночных бдений.
Мне страшно —
Всё пытка.
Ума всё ошибка.
В клубок замотало
Конец и начало.
Не вырваться плоти —
Желанье сильней…
В года растянулась
Начитанность дней
* * *
Десять чисел или сфер.
Ликов творчества предел.
Учит слову Каббала —
Нет начала и конца.
Испугаться, убежать
Не могу, хочу понять
Все секреты бытия,
В небо пущена стрела.
Пять прошло в сомненьях лет.
Как дала себе обет:
«Год победой заверши…»
Я иду к нему — «Спеши».
Было грустно покидать насиженное местечко, к которому Вероника успела привыкнуть. Однако экономический кризис, разразившийся в стране, не очень-то считался с привычками граждан и их желанием жить хорошо, в постоянном достатке. Получив расчёт, Вероника вернулась домой. Пересчитав заработанные деньги, она разложила их на столе и стала планировать своё дальнейшее существование. Зря, что ли, в университете обучалась?
Оказалось, средств хватало лишь на то, чтобы вернуть образовавшиеся долги, купить краски и холст, а также заполнить холодильник продуктами. За квартиру платили папа и старший сын, который учился и работал то барменом, то мастером по ремонту компьютеров. Сын не боялся работы. Вот только Веронику пугало питейное заведение. Она волновалась, что в баре сын может пристраститься к алкоголю. Но он успокоил: у хитроумного молодого бармена были заготовлены стопки с водой и чаем. На тот случай, если назойливый посетитель хотел выпить с ним водки или коньяку: «Я угощаю!»
Младший сын посещал техникум и вместе с другом потихоньку ремонтировал квартиру семьи. Дети незаметно для Вероники выросли, и на них уже можно было положиться, как на взрослых мужчин.
Вероника печаталась со своими стихами в альманахе и продолжала рисовать картины.
Осенью, в кризисное для невротиков и шизофреников вpeмя года. Вероника часто попадала в больницу. Она стала oтноситься к этому спокойнее и со смехом называла такие свои отлучки из дома «осенним призывом».
Сыновьям она строго-настрого запретила посещать её. Веронику навещали с завидной регулярностью её свекровь и папа. Однажды, когда Вероника дремала после обеда, дверь отворила медсестра и позвала её в коридор. Тихо шепнула:
— Там к тебе мужчина пришёл с большим пакетом. Твой, наверное.
Вероника замерла от неожиданности. Сердце бешено заколотилось в груди. «Гоша! — прозвучало в голове любимое имя. — Пришёл!» И вместо того, чтобы бежать в комнату ожидания, Вероника открыла тумбочку, достала зеркальце и помаду, торопливо расчесала волосы и стремительно отправилась на встречу к визитёру.
На стуле спиной к ней сидел мужчина.
— Гоша, это ты? — охрипшим от волнения голосом обратилась к нему.
— Нет. Вероничка, это я. Митя, твой муж, — проговорил скороговоркой, поворачиваясь к ней, бывший супруг. Вот кого она не ожидала здесь увидеть, так это его.
Вручив пакет с фруктами, Дмитрий спросил с интересом, озираясь по сторонам:
— А погулять тебя со мной выпустят?
С такой охраной — без вопросов, — ухмыльнулась Вероника.
Они вышли во двор. Молча сделали два круга по территории клиники.
— А что с Анитой Францевной случилось? Я её ждала.
— Мама плохо себя чувствует, вот меня попросила — ответил бывший.
— Митя, я тебя сейчас провожу к воротам и прошу больше не приходить.
— Хорошо, как скажешь.
Вернувшись после прогулки в палату, Вероника легла, свернувшись калачиком на кровати, и тихонько заплакала. Слёзы горошинками катились по щекам. От обиды за себя, за Митю, хоть он ни в чём не был виноват, за Гошу, который тоже не был виноват, что завёл себе другую.
Наплакавшись вволю, Вероника утёрла ладошкой слёзы и решила, что плачет по своей неудачной судьбе последний раз. Надо выходить из состояния жертвы и становиться личностью, которая способна добиваться своих целей не только в мечтах, но и на деле.
И если оценить всё, что с ней произошло с уходом Гоши, так это надо ещё крепко подумать, кому из них двоих повезло. Из влюблённой, растворяющейся в мужчине наивной девушки Вероника трансформировалась в самодостаточную женщину. Стресс пробудил в ней способности, о которых она никогда не задумывалась серьёзно. Она поэтесса и художница. В узких кругах её уже признали. Дело за малым: надо, чтобы эти круги расширялись. Она обязана не опускать руки, собрать всю волю в кулак и продолжать преодолевать барьеры на беговых дорожках жизни. Вселенная дала ей шанс оставить свой след на Земле, добавить новую веточку творца на родовом дереве, а может, даже изменить программу для потомков в выборе их предназначения. Да, жизнь имеет белые и чёрные полосы, но иногда чёрная полоса является взлётной.
Письма… Надо заканчивать их писать. Они — привязка к прошлому, к человеку, которому безразлично её существование. Конечно. Гоша был все эти годы причиной поэтического взрыва в её голове. Иллюзия истинных чувств, настоящей любви…
Так Вероника воспринимала теперь своё нездоровое залипание на Гоше. Но всё-таки что делать с письмами, с этим эпистолярным романом?
Тетрадь с любовными посланиями была практически заполнена. Оставалось несколько чистых листочков, Вероника решила написать последнее письмо и передать тетрадь Гошиной маме, так как другого адреса она не знала.
Не откладывая своё решение, Вероника присела на кресло у журнального столика в коридоре. Открыла тетрадь и начала писать…
Привет, мой дорогой F1!
Привет, привет, снова с приветом — это я. Если ты читаешь эти строки, значит, я всё-таки решилась отправить эту тетрадку, хронику своей безумной любви к тебе. Решилась, потому что чувствую, что вправе так много не молчать о своих чувствах к тебе. Писать письма, не отправляя их адресату, всякий раз читать и перечитывать их, оценивая свои послания каждый раз по-новому. Почему? Ответ лежит на поверхности: я просто боюсь потерять в твоих глазах наличие острого ума, которым я обладала, как мне кажется, раньше, и ещё присутствие, чтоб ей пусто было, гордости и всяких условностей, которые нам привили в юности в качестве аксиом и всяких догм «как надо».
Всё это, как показала моя жизнь, не работает. А надо без лжи, без хитрости и лицемерия. Надо без двойных стандартов и ханжества. Надо признавать то, что в тебе бурлит, кипит и фонтанирует! Я как один из гейзеров Камчатки в своих импульсах бесконечной любви к
