Оставь себе Манхэттен - Данжелико П,

Это вызвало у меня циничную улыбку. Скотт разозлился из-за того, что произошло со мной, и хотел, чтобы я тоже злилась. Но я не могла разделить с ним это чувство. Гнев никогда не шел на пользу, только делал меня замкнутой. Мое детство в воспоминаниях было скорее бесплодным, чем реальным, а студенческие годы были усеяны так называемыми отношениями, которые никогда не длились больше трех месяцев.

– Я размышляла об этом всю жизнь, Скотт. Прошлое закалило меня, даже в нем можно найти свои плюсы.

Он замолчал, опустив голову. Я чувствовала себя все более и более неуютно, вода становилась холодной, что говорило о том, что я злоупотребила гостеприимством. Возможно, сказала слишком много. Может быть, теперь он увидит во мне слабость. Фантазия сразу же начала рисовать самые негативные сценарии.

– Мне не нужна твоя жалость, Скотт.

Это было последнее, чего я хотела или в чем нуждалась.

– У меня ее нет, – тихо сказал он. – Я тобой восхищаюсь.

Глава 16

– Не мог бы ты выйти? – Лорел посмотрела на меня поверх очков. – Ты очень раздражаешь, Скотт. Слушай, у меня есть идея – почему бы тебе не пойти домой и не пораздражать жену?

Лорел вернулась к расчету заработной платы.

Прошло несколько дней после признания Сидни, а я все еще не мог прийти в себя. Не только из-за ее откровения, но и от того, что она оказалась так близка к смерти. Разумом я понимал, что сейчас она вне опасности, но не мог заставить себя смириться с этим. Не мог заглушить голос, который твердил, что это я виноват в том, что она чуть не умерла. Я был в нескольких секундах от того, чтобы потерять ее, потому что снова не смог разобраться с собственными проблемами.

После несчастного случая я все больше и больше сокращал рабочий день, стремясь поскорее вернуться домой и своими глазами убедиться, что с Сидни все в порядке. На самом деле я не хотел покидать дом вовсе. Но не тут-то было. Она уверенно попросила меня не быть столь навязчивым в своей заботе, поэтому мне пришлось вернутся к работе. Однако в то время как я сидел в офисе, мои мысли витали где-то далеко.

– Я задал всего лишь один простой вопрос.

– И ответ все тот же, что и последние четыре раза за последние полчаса – нет, врач не звонила. Поверь женщине, которая вырастила пятерых мальчиков. Если врач не звонит сразу же и не сообщает результаты МРТ, это хорошая новость. Вот если они звонят сразу, стоит волноваться.

Последние несколько дней выдались солнечными, стояла теплая погода, и снег начал таять. Из панорамного окна кабинета я мог видеть, как распускаются крокусы. Весна была не за горами, а вместе с ней и наше самое загруженное время года – сезон отела.

– Знаешь что, я собираюсь домой.

Лорел оторвала взгляд от компьютера.

– Какая замечательная идея. Передай Сидни, что мне жаль это признавать, но ее муж ведет себя прямо как ребенок.

– У нас будет долгая дискуссия о твоем отношении к боссу, когда я смогу здраво мыслить, – сказал я, выходя за дверь.

– Конечно, босс, – послышался в ответ ее смешок.

Звонок от отца поступил, когда я возвращался домой. В кабине пикапа зазвучала главная тема «Звездных войн».

– Привет, папа… Итак, теперь мы делаем это – переписываемся?

В день аварии, как только Сидни уснула, я позвонил отцу, чтобы рассказать ему о случившемся. Звонок был сразу же переведен на голосовую почту, но не это привлекло мое внимание. В ответ я получил сообщение с пожеланиями скорейшего выздоровления. Отец терпеть не мог эсэмэски. Однажды он отчитал Чарльза Баркли за то, что тот написал ему, а не позвонил.

– Буду краток, – приказал он, игнорируя мой вопрос.

Затем кашлянул. Звук был влажный, и даже после того, как отец прочистил горло, в его голосе осталась хрипотца. Сказать, что это обеспокоило меня, было бы преуменьшением. Годы брали свое, и даже такая, казалось бы, обычная болезнь, как пневмония, могла незаметно подступить и нанести серьезный удар.

– У тебя больной голос, папа. Ты был у врача?

– Я в порядке.

– Ты не в порядке. У тебя такой кашель, будто ты болен пневмонией.

– Послушай, Скотт. В конце месяца я собираюсь поговорить с советом директоров о назначении Сидни исполняющей обязанности генерального директора. У них было достаточно времени, чтобы свыкнуться с мыслью о вашем браке.

Я кивнул, пока он говорил, но голова все еще была занята мыслями о кашле. В прошлом я терял людей, которых любил, потому что не уделял им должного внимания, не заговаривал на важные темы, когда следовало, и всю жизнь потом сожалел своих решениях. Я клялся себе, что не позволю подобному повториться.

– Я позвоню маме, чтобы убедиться в том, что ты был у врача.

– Конечно звони ей, но только потому, что она твоя мать и скучает по тебе. Не смей меня в это впутывать… – Легче было убедить одного из моих быков вести себя спокойно. – Как дела с Сидни? Она сказала, что ты доставляешь ей неприятности.

Спокойный тон отца говорил о том, что он в своем привычном расположении духа – зол и хотел бы надрать мне задницу так же, как в двенадцать лет, когда поймал меня на том, что я выбросил все нижнее белье Девин в бассейн, потому что она не разрешала мне играть на ее новеньком компьютере Macintosh Color Classic.

Это был первый раз за весь день, когда я улыбнулся.

– Я извинился, так что можешь перестать точить ножи.

Он одобрительно хмыкнул.

– Я спрашиваю тебя в последний раз, прежде чем сделаю заявление: ты уверен, что не хочешь вернуться домой и возглавить компанию, которую я создал для тебя?

Моя улыбка погасла. Фрэнк Блэкстоун был неподражаем в моменты, когда у кого-то требовалось вызвать чувство вины. Нельзя сказать, что его слова не задели меня за живое. Конечно, так и было, но это не означало, что я собирался променять жизнь, которую любил, на жизнь, которую терпеть не мог, из-за чувства долга.

– Ты создал эту компанию для себя. Не обманывайся. – Отец не стал спорить, и мое беспокойство снова усилилось. – Папа, я переживаю за тебя.

– Да… ладно, – сказал он, – тогда мое место займет Сидни.

В его голосе сквозило настолько горькое разочарование, что у меня возникло почти непреодолимое желание подарить ему хоть проблеск надежды, вопреки собственному решению не возвращаться. Но у меня так и не появилось возможности сделать это. Секунду спустя звонок оборвался.

Один день плавно перетекал в другой. Утро незаметно сменялось полуденным затишьем, которое в свою очередь уступало место ослепительному закату. Каждый вечер за панорамными окнами дома Скотта, похожего на дворец, словно запускали фейерверки в честь Четвертого июля[17].

Я шла на поправку быстрее, чем ожидалось. Через четыре дня после схватки с быком мое плечо давало о себе знать только после чрезмерной нагрузки, а колено почти на сто процентов пришло в норму. Царапина на лбу заживала немного дольше.

Тем временем мы погрузились в своего рода рутину. Скотт работал. Я работала. Мы ужинали. Затем проводили вечера на диване. Он смотрел баскетбол, пока я сидела за ноутбуком. Каждую ночь, лежа в одиночестве в постели, я неизбежно заканчивала тем, что смотрела в потолок и думала о Скотте.

В этом вопросе мы зашли в тупик. Я не собиралась делать первый шаг, а он не предпринимал второй попытки предложить мне сблизиться. Мы собрали бинго из признаков настоящего брака. Однако одного важного преимущества наш союз был лишен, и это, конечно же, усиливало напряженность между нами. Вожделение превратилась в нашего третьего соседа, который, как мы оба делали вид, не занимает слишком много места, не шумит, не переворачивает вещи и не погружает всех в атмосферу неловкости.

Отношения между нами резко изменились после разговора по душам в ванной. Скотт был готов на все, чтобы помочь мне, и прилагал невероятные усилия, чтобы сделать для меня все возможное. Поначалу это казалось неестественным и неловким – позволять кому-то делать все за меня, но как только я начала привыкать, захотелось, чтобы это никогда не заканчивалось.