Татьяна Тронина - Серебряные слезы
– Ты ведь о них свою работу пишешь? – улыбнулся он. – Пригодилась та рукопись, что дала тебе мама?
– Да. Правда, ангелов я там пока не нашла...
– Саша, спой про мой город, – попросил Мишель.
– Ты поешь по-французски? – удивилась я.
– Нет, ты сейчас поймешь, о чем он, – засмеялся Саша, доставая гитару. – «В лунном сиянье снег серебрится, вдоль по дороге троечка мчится...» – запел он мой любимый романс.
– «Динь-динь-динь! – подхватили все хором, дружно. – Колокольчик звенит...»
Ах, да, точно, Мишель сказал, что его родной город – Динь...
Ночью мы снова вышли во двор. Луна светила так ярко, что было светло как днем. Вдалеке, под горой, мерцал бриллиантовым блеском снег.
– Давайте сыграем во что-нибудь, – предложил Коля Арутюнов. – Хотя бы в салочки или в жмурки...
– О, я знаю одну старинную русскую игру – мне про нее рассказывала бабушка! – обрадовалась Оля. – Что-то вроде жмурок. Называется – «Яша-дурачок». Это очень просто... Бертик, будешь водить!
– Почему я?
– Потому что ты, и не спорь!
– Вот она, женская логика...
Альберту завязали глаза шарфом и встали, по указанию Оли, вокруг него.
– Теперь поем – «Сиди-сиди, Яша, под ракитовым кустом, грызи, грызи, Яша, орешки каленые, милому дареные...»
Мишель, судя по всему, очень мало понимал смысл происходящего, но с большим энтузиазмом повторял слова детской песенки.
– И что дальше? – прогудел Альберт, растопырив руки.
– А теперь ты будешь искать свою невесту... Вернее, ты должен выбрать кого-нибудь из круга и на ощупь определить, кто это. А мы все повторяем – «Чок, чок, пятачок, стал наш Яша дурачок. Где твоя невеста? В чем она одета? Как ее зовут и откуда привезут?»
– На ощупь... – с сомнением пробормотал Альберт, осторожно двигаясь вперед. – А вдруг я что-нибудь не то нащупаю... Господи, вот ведь беда какая – ни одной свободной девушки на километр вокруг, хоть обыщись...
– Надо было Любовь Марковну пригласить...
– Да, Любов Марковну! – закричал Мишель. – Берти, Берти, ищи – вон она, под эта елочка!
– Водящего называют «Яша»! – напомнила Оля.
– Чок, чок, пятачок, стал наш Яша дурачок! – бегал вокруг Альберта Саша, хлопая в ладоши. – Ну, лови!
– Очень ты мне нужен... – проворчал Альберт и, шагнув в сторону, вдруг схватил Колю Арутюнова. – О, что-то есть...
Ладонью он провел по Колиным волосам.
– Это она...
– Да, это Любов Марковна!..
– Тьфу ты, оскоромился! Арутюнов, ты, что ли?
Следующим водил Коля – теперь он был «Яшей», потом наступила очередь Саши.
Собственно, игры как таковой уже не было – все хохотали, как сумасшедшие, и ждали, когда Саша найдет меня. И он нашел меня, правда, не сразу – я старалась увернуться от его рук. Но он схватил меня, скинул шарф с лица и, обняв, стал целовать...
– Мамочки, совсем я дурачок с вашими играми стал! – вдруг схватился за голову Альберт. – У меня же это... артиллерия с собой!
– Бертик, больше пить не будем, мы и так все пьяные... – запротестовала Оля.
– Ты не поняла! У меня эти, как их... господи, я слово забыл!
Оказывается, Альберт привез с собой большой запас петард и фейерверков.
Темно-синее ночное небо разорвали яркие огни.
Закрыв уши, я смотрела, как летят вверх разноцветные ракеты, с шумом взрываются... Вдалеке, в деревне, залаяли собаки – грохот нашего салюта донесся и туда.
Нам с Сашей выделили самую большую комнату, где вовсю пылал огонь в печке. Друзьями руководили самые лучшие побуждения, но зато здесь было жарко, словно в Африке. На широком топчане было постелено цветастое белье. Но я сразу же скинула с себя одеяло – жарко, жарко...
– А вдруг войдет кто-нибудь? – хитро улыбнулся Саша.
– Что же они, совсем не понимают... Нет. Никто сейчас не войдет... – Я подперла голову ладонью, устроилась поудобнее. – Саша, я такая пьяная...
– И я! – радостно признался он. – Это все Мишель со своим домашним вином... Хоть оно и французское, но не исключено, что голова завтра будет болеть.
Сверху, на чердаке, что-то загрохотало.
– Что такое...
– Это Альберт. Там логово Альберта...
– Он славный... – сказала я, прикасаясь к Сашиному плечу. – Саша, а почему Мишель один? У него есть девушка?
– Была. Но она ушла от него. Бросила. Совсем недавно... Но я не думаю, что он долго будет один.
– Какая глупая девушка... Ты знаешь, что в Провансе жили трубадуры? Она русская?
– Да. Нашла очень богатого человека. У него нефтяной бизнес.
– Как это глупо... – пробормотала я, закрывая глаза.
– Я тоже не богат, – засмеялся Саша. – А вдруг ты тоже найдешь какого-нибудь нефтяного магната?
– Но ты и не беден. Нет, нет, дело не в этом... Я так люблю тебя, что без тебя я умру.
– Нет, это я без тебя... Лиза!
– Что?
– Мы будем жить долго-долго, а потом умрем в один день...
– Опять ты о грустном.
– Я дурак. Больше не буду... Яша-дурачок!
Он засмеялся и прижался ко мне всем телом. И мне показалось, что я лечу над землей.
Пылал огонь в печке, в трубе гудело, наверху ворочался Альберт, а мы все не могли заснуть. Время словно остановилось...
– Отель «Билив»... – пробормотала я. – Не думаю, что я была бы больше счастлива в каком-нибудь семизвездочном дворце...
– А есть такие?
– Есть. В них останавливаются арабские шейхи.
– Тебе нравится эта избушка?
– Да, очень... И, вообще, Сашка, у тебя хорошие друзья. Альберт такой смешной...
* * *Утром пошел настоящий снегопад. Мы возвращались долго, колеса буксовали в снегу.
– Устала? – иногда спрашивал Саша, поворачивая ко мне озабоченное лицо. – Ничего, уже скоро...
– Я совсем не устала! Будет жаль, если эта красота растает к Новому году...
– К весне уж точно растает! Послушай – почитай мне какие-нибудь стихи. Ты будешь читать, а я вести машину...
– Замечательное распределение семейных обязанностей... Хорошо, слушай: «Еще не царствует река, но синий лед она уж топит; еще не тают облака, но снежный кубок солнцем допит. Через притворенную дверь ты сердце шелестом тревожишь... Еще не любишь ты, но верь: не полюбить уже не можешь...» – продекламировала я, глядя в мутное из-за летящего за ним густого снега окно.
– Аненнский, да? Я угадал?
– Саша, смотри на дорогу!
Вечером он ушел в клуб, а я достала ткань для платья, разложила ее на столе. Выкройки были старые, мамины – у нее была та же фигура, что и у меня, только в талии мне нужно будет сделать немного уже. «Главное при шитье – хорошие ножницы, – утверждала когда-то мама. – С остальным проще... Все зависит от ножниц! Они должны быть острыми, без зазубрин и легко резать ткань, не оставляя никаких неровностей».
Я пощелкала ножницами – кажется, годятся. И в этот момент зазвонил телефон. Я уронила ножницы на пол, чертыхнулась, сердце неприятно забилось... Звонить мог кто угодно, но в первый момент я подумала именно о нем. О том, кого давным-давно надо было забыть...
